Ключ к убийству - Урса Алекс Страница 15

– По крайней мере, наверняка что-то недоговаривает. Может, что-то случайно видела. Или сама опрометчиво впустила постороннего в подъезд, толком не расспросив, а узнав о происшествии, испугалась, – хищно разорвал целлофановую обертку Басель и, прежде чем приступить к еде, ненадолго задумался. – По мне, так эта Ирэн Дассини – классическая жертва. Она явно боится мужа. Забавно, что такие типы женщин раз за разом выбирают себе в партнеры отъявленных садистов, словно специально нарываются на неприятности.

– Да уж, обхохочешься, – пробурчал Франсуа, почесывая подбородок и подумывая, не отрастить ли для солидности бороду.

– Уверяю тебя, она встала с постели до того, как самолет мужа приземлился, чтобы привести себя в порядок и приготовить вечно недовольному супругу завтрак. Пусть сказки не рассказывает, никакого снотворного она не пила и уж тем более не вставляла в уши затычки – боялась будильник проспать, – выдвинул предположение Басель, – а значит, не могла не слышать, как полиция соседскую дверь выламывает. Ей определенно есть что скрывать.

– Дидье Дассини… Очень знакомое имя, – пробормотал Франсуа.

– Еще бы, – хмыкнул Басель. – Тот еще тип. Боксер он, к слову, так себе, но то, что шесть лет назад его первая жена выдвинула против него обвинения в изнасиловании и нанесении тяжких телесных повреждений, – это факт общеизвестный. Он ее здорово отколошматил, когда она подала на развод, кажется. До суда, насколько я помню, дело не дошло. Но ему пришлось выплатить своей бывшей солидную денежную компенсацию. Так что есть о чем задуматься. – Он замолчал, глядя куда-то поверх плеча напарника. – Но меня больше волнует не это. Я хочу знать, куда же этот тип с записи делся, – Басель кивнул в сторону нечеткой фотографии. – Я обшарил весь подъезд. Черного хода там точно нет. На камерах его повторное появление не зафиксировано. Так как он вышел?

– А что говорят остальные соседи? – поинтересовался Франсуа.

– Там все чисто, – махнул надкусанным сэндвичем Басель. – В доме четыре этажа, по две квартиры на лестничной клетке. Одна из квартир – та, что над Седу, – пустует, ее месяц назад выставили на продажу. Во второй квартире на этом этаже живет какой-то крупный финансист – очень недовольный, кстати. Ему убийство романтический вечер с его новой пассией обломало. На третьем квартира убитого продюсера и супругов Дассини. В квартире под Ксавье живет бабка, которая вызвала полицию. Ее соседи напротив – семья с двумя детьми. Еще одна семья, тоже с двумя детьми, живет на первом этаже. И последнюю квартиру в подъезде занимает бывший ресторанный критик. Но ему восемьдесят три, и он передвигается на инвалидной коляске.

– Сиделка имеется? – заинтересовался Франсуа.

– Сиделки меняются посменно, – неохотно признался Басель. – Ту, что дежурила в ночь убийства, я не застал.

– Найди и расспроси, – распорядился Франсуа. – Да и всех не вызывающих подозрение соседей тоже пробивать придется. Но сначала нужно разговорить эту Ирэн Дассини. Она определенно что-то скрывает. Поэтому вызывай ее сюда для официальной дачи показаний и проследи, чтобы ее не вполне адекватный муж не присутствовал. Допрашивать будем вдвоем. Пока это наша единственная зацепка. Дальше, завтра нужно опросить всех участников группы «Панацея». И еще, ты можешь нажать на ребят, чтобы поторопились с отчетом с места происшествия? – Басель задумчиво кивнул и поерзал на стуле, выразительно взглянув на часы.

– А… – сообразил Франсуа, – малышка Жюли Лернон? – Это не было вопросом. Басель гаденько ухмыльнулся и развел руками.

– Можешь считать это сбором информации, – осклабился он. Франсуа обреченно кивнул. В любом случае на часах было уже десять, и задерживать напарника только потому, что он сам сегодня спать не собирался, было бы свинством.

– Иди, – пробурчал он, – развлекайся. – Но стул напротив него уже опустел. Франсуа вздохнул и повернулся к компьютеру.

Наступило самое любимое время Франсуа. Часы, когда он наконец мог побыть наедине с собой и спокойно погрузиться в работу. Как ни парадоксально, вопреки сформированному кинематографом неверному стереотипу о буднях полицейских, работа Франсуа по большей части состояла не из эффектных погонь и задержаний с перестрелками, а из банального сбора и кропотливого анализа информации. И именно в умении увидеть в ворохе разнообразных фактов, документов, цифр нужное и сделать правильные выводы – и был залог успеха. Франсуа надеялся непременно получить всю необходимую документацию по делу завтра, а сейчас… Он зашел на страницу YouТube и набрал в строке поиска «Панацея», «концерт», «Лондон». Соединение в такой час было отличным, и, моргнув, экран выдал огромное количество роликов, некоторые из которых были сняты на телефон. Напротив самого верхнего стояла цифра с количеством просмотров. Франсуа присвистнул – больше пятнадцати миллионов – и щелкнул по кадру мышкой. Маленький кабинет тут же наполнили рев возбужденной толпы и звуки гитар. Франсуа убавил звук и погрузился в созерцание.

Лондонский концерт в The О2 Arena поражал воображение. Французские рок-группы редко становятся событием в мировой музыкальной индустрии, но к группе «Панацея» это не относилось. Многотысячная толпа поклонников ревела, приветствуя четырех музыкантов на сцене. На переднем плане стоял Ангел. Он был облачен в черную футболку и такого же цвета узкие кожаные джинсы, подчеркивающие каждый миллиметр стройного тела. На его шее поблескивало несколько массивных подвесок. Кисти рук были обвязаны какими-то разноцветными платками, а поверх них схвачены массивными кожаными браслетами в заклепках. Тяжелые армейские ботинки завершали образ. Анжело стоял неподвижно, обхватив стойку микрофона обеими руками и опустив голову. Тело при этом едва заметно подрагивало в такт ритму гитарного вступления. Переждав первые аккорды, он повел головой и поднял к толпе бледное лицо. Капли пота в свете софитов блестели на висках, косметика размазалась вокруг глаз, пряди волос прилипли к влажному лбу. И никаких идиотских улыбок.

Анжело прижал микрофон к губам и издал низкий глухой стон. Толпа зашлась криками в исступлении. Франсуа почувствовал дрожь, прошедшую сквозь все тело. Он уже забыл, каково это – стоять в беснующейся толпе, когда гитарное соло, многократно усиленное колонками, пронзает тебя насквозь и отдается мощным вибрато в кончиках пальцев. Он и сам пробовал себя в качестве музыканта и теперь должен был отдать должное – человек на сцене был создан для того, чтобы стоять там. Анжело поднял руку, и новый вой толпы вознесся под купол концертного зала нереальными децибелами. Он повелевал публикой. Зрители, все до единого, были в его власти. Его тело приходило во все большее движение. Теперь он ощутимо передергивал плечами в бешеном ритме, задаваемом Жераром Моро за ударной установкой. Наконец, одновременно с началом первого куплета, Анжело дернул микрофон вместе со стойкой и, приникнув к нему, словно к губам возлюбленной, начал петь. Франсуа отметил, что голос певца со сцены звучит гораздо ниже, чем в комнате допроса. Да и от ребяческой манеры поведения не осталось и следа. На экране детектив видел совсем другого человека. В нем не было ничего наигранно-мальчишеского, искусственного, детского, наносного. Он был настоящим. И опасным. Излучающим агрессию, отчаяние и секс. Словно в подтверждение этой мысли, Анжело, повинуясь музыке, закинул голову назад и провел руками по бедрам, туго затянутым в кожу. Даже на видео нетрудно было разглядеть намечающийся стояк. Публика взревела. Камера сместилась на передние ряды зрителей и выхватила из толпы пару перекошенных лиц со ртами, открытыми в истошном крике восторга.

Темп нарастал. Голос Анжело то опускался вниз, то взмывал вверх, то срывался на яростный хрип. Руки цеплялись за стойку микрофона, потом взмывали в разметавшиеся волосы. Рядом с солистом плечом к плечу терзал гитару Нино Тьери, тоже взмыленный и охваченный всеобщим экстазом. Оливье Робер, чуть поодаль, выглядел более спокойным, хоть и изображал из себя страстного гитариста. Начался проигрыш. Анжело, как ужаленный, подпрыгнул на месте и завертелся, словно волчок вокруг своей оси. Затем вернулся к краю сцены и, схватив микрофонную стойку, оседлал ее так, что микрофон оказался у него между ног. Толпа ревела. Оператор выхватил крупным планом лицо Анжело. Франсуа, содрогаясь, увидел, что глаза фронтмена абсолютно пусты и черны. Словно два зимних колодца. Тем временем, отбросив стойку вместе с микрофоном в сторону, Анжело схватил гитару Нино и потянул ее на себя, принуждая того наклониться вперед. Чтобы не упасть, Тьери нырнул головой, и Анжело тут же воспользовался этим, чтобы сдернуть ремень гитары с шеи гитариста. Нино, освобожденный от инструмента, едва не упал навзничь, а Анжело, не обращая на него ни малейшего внимания, уже накинул себе на шею ремень гитары и выдал соло.