Борис Акунин - Сулажин Страница 16

Ну, а я камикадзе. Лана правильно всё рассчитала.

Позвонила она вечером. Сказала, что сегодня как раз подходящий случай. Если я готов.

Готов, ответил я. И даже обрадовался, честное слово.

Ну тогда спускайся, говорит. Машина у подъезда.

Человек, который несмотря на вечернее время, был в темных очках,  передал мне пакет. Внутри — пистолет и мобильник.

Мобильник почти сразу зазвонил.

Это опять была Лана. Теперь она говорила долго. Когда закончила, полдороги было уже позади.

Ехал я на Новый Арбат, где у Фиксера на двадцать два ноль ноль была назначена деловая встреча. Двенадцатый этаж высотки, ресторан «Ле Мутон». Естественно, в отдельном кабинете, вход в который будет стеречь охрана. Но Лана сказала: «Отдельного вип-сортира не бывает даже в крутых ресторанах. А у Фиксера простатит. Больше часа без пи-пи он не может».

Я сел в баре, заказал выпивку, стал смотреть на телефон. Вообще-то мне полагалось бы психовать, или прощаться с жизнью, или, как говорится, оглядываться на пройденный путь. Но вместо этого я думал про Лёшку. Что правильно я с ним не встретился. Я уже там, по ту сторону, хоть еще дышу и даже сосу вискарь. Незачем Лёшке на меня такого смотреть. Банк, согласно контракту, обязался переводить моей бывшей тысячу баксов в месяц. Чтоб хватало на ребенка, а цацки — шиш, на такие деньги не зажируешь. Про миллион или сколько к тому времени накрутится, сын узнает в день совершеннолетия. С этого дня тысяча будет поступать не Вике, а ему. Полный доступ к счету с тридцати лет, как посоветовала Лана.

Мобильник завибрировал на третьем стакане, на сорок второй минуте. И сразу отключился. Это был сигнал, что Фиксер идет отлить.

Я встал. Согласно инструкции, накрыл телефон салфеткой. Кто-то его отсюда заберет.

Быстро вышел в коридор, там перешел на бег. Мне до сортира было вдвое ближе.  Заскочил — и сразу к умывальнику.

Через минуту вошли двое в темных костюмах. Первый сразу направился ко мне, встал за спиной. Другой принялся осматривать кабинки. Одна была занята, и телохранитель застыл перед запертой дверцей.

Неторопливо моя руки, я напевал и слегка покачивался. Уставился в зеркало на бугая, торчавшего сзади. Спросил, не поворачиваясь:

— Чё уставился?

— Тоже хочу руки помыть, — спокойно ответил он.

— Тебе чё, умывальников мало?

Я обернулся, сощурил глаза, как делают подвыпившие козлы, когда их тянет на ссору. Сулажин начисто глушил алкоголь, но амбре после трех виски от меня был убедительный.

— Мне нравится этот. Руки сушить будете?

Он очень вежливо это сказал. Солидный был бодигард, супер-класса. Никакой быковатости, джентльменские манеры, но взгляд — как у питона. И знает это. Привык, что от этого взгляда все перед ним прогибаются.

Я тоже прогнулся. Захлопал глазами. Вроде как слегка протрезвел.

— Нет, не буду.

И пошел к выходу. Как раз и кабиночный сиделец тоже вышел. Он оказался не из аккуратистов. Не моя рук, сразу направился к двери.

Второй телохранитель заглянул в освободившуюся кабинку, кивнул первому. Четко ребята работали, ничего не скажешь.

В коридоре у дверей торчали еще двое таких же. И с ними Фиксер, я узнал его по описанию: куцые бровки, перебитый нос, прилизанные белесые волосы.

Охранники так и впились в нас с грязнулей глазами. Представляю, что бы они со мной сделали, если б я сунул руку в карман.

Я икнул, скользнул безразличным взглядом по Фиксеру. Пошел себе неровной походкой. Уронил зажигалку — телохранители сразу сделали стойку. Я выматерился, подобрал.

Фиксер уже скрылся в туалете, но эти двое остались снаружи. На двери висела табличка «Технический перерыв 5 минут». Обстоятельно.

За углом я остановился, стал смотреть на часы.

— Бах! — глухо грохнуло в туалете. Это сработала хлопушка, которую я пристроил под умывальником.

Топот, стук двери.

Я высунулся.

Отлично: коридорные гориллы ринулись на шум. Вот теперь нельзя было терять ни секунды.

На бегу выдернув из-за пояса пистолет, я понесся к еще не успевшей закрыться двери.

Жить мне оставалось секунды четыре. На секунду дольше, чем Фиксеру. Спастись он мог только в одном случае: если в момент хлопка находился в кабинке и не выскочил оттуда. Тогда — облом. Сгину ни за понюх табаку. Но ведь у Фиксера не понос, а простатит. Для этой надобности довольно и писсуара. А впрочем плевать. В этом забеге для меня главное не победа, а участие. Лана ведь сказала, что при неудачном покушении деньги все равно останутся на счете.

Мне сказочно повезло. Притом вдвойне.

Во-первых, дверь так и не закрылась. Ее рванули слишком сильно, что-то заело в механизме. Поэтому прямо из коридора я увидел всё  помещение, как на ладони.

Во-вторых, охранники, все четверо, были повернуты ко мне спиной — сгрудились вокруг умывальника. Не такие уж, выходит, они были крутые профессионалы. А сбоку, у писсуаров, один-одинешенек,  стоял с расстегнутой ширинкой Фиксер. Метра три до него было.

Первая же пуля попала ему в голову. Для верности я добавил вторую.

Время словно притормозило. Убитый плавно отлетал к писсуару, грациозно поднимая руку — будто собирался помахать мне на прощанье. Люди в темных костюмах замедленно поворачивались. Каждый одинаковым движением, столь же неторопливо, тянулся к  подмышке.

Быстро работала только мысль.

Я не подготовил никаких путей отхода. Вообще не думал о том, что будет после того, как застрелю Фиксера. Меня должны были изрешетить на месте. Но не торчать же столбом, не изображать же неподвижную мишень?

Развернувшись, я дунул по коридору. До угла было метров двенадцать, но по прямой. А преследователям нужно выскочить из двери, повернуться, прицелиться.

Успел!

Обернуться времени не было, но судя по шуму, за мной кинулись двое. Почему не стали стрелять — понятно. Следующий отрезок коридора вдвое длиннее. В торце — главный зал ресторана, направо за поворотом — отдельные кабинеты, откуда пришел Фиксер. Слева еще какая-то дверь. Кажется, лестница.

Я бежал, втянув голову в плечи и каждое мгновение ждал пули. Инстинкт заставил меня перейти на зигзагообразные скачки — и вовремя. Сзади выстрелили: раз, другой, третий. Возле уха зазвенел воздух, вдребезги разлетелось стекло на ресторанной двери. Вообще-то я собирался пронестись через бар и зал к кухне, но понял — нет, почувствовал,  что дальше вперед бежать нельзя, следующая пуля точно моя.

Поворачивать направо, к кабинетам, означало угодить в капкан. Поэтому я метнулся влево, толкнув дверь с надписью «Лестница».

Вниз вели ступеньки, но инстинкт, в эти секунды руководивший моими действиями, крикнул: «Не беги!»

В узком вертикальном колодце телохранители меня догонят. Я растренирован, а они, надо думать, в отличной форме. И стреляют наверняка лучше. После армии я пробовал устроиться в личную охрану к одному гусю, причем уровнем пониже Фиксера. Не прошел по уровню подготовки. А ведь был не такой рыхлый, как сейчас.

Я встал за распахнутой половинкой двери, приготовился.

Через секунду на лестничную площадку, будто четырехногое, четырехрукое чудище, выкатились мои приятели. Я высадил в них всё, что оставалось в магазине. По-честному: патрон в одного, патрон в другого, и так трижды.

Выглянул в коридор — никого. Двое остальных остались в сортире, возле своего новопреставленного шефа.

Через две ступеньки, легкой попрыжкой я поскакал вниз.

Бояться теперь было нечего. С двенадцатого этажа я спущусь минуты за две. Еще секунд тридцать на то, чтоб пересечь двор. А там людная улица, ищи меня свищи.

Инстинкт передал руль рассудку. И первое, о чем спросил меня рассудок, было:  «Зачем ты драпал? Предпочитаешь не быструю смерть от пули, а медленную, от метастаз?» Второй вопрос задала совесть: «За что ты убил охранников? Фиксер, допустим, был гнида, но парни просто выполняли свою работу».

Не могу сказать, что эти мысли омрачили мне настроение. Мелькнули — и пропали.

Я несся вприпрыжку по ступеням и захлебывался от невыразимого счастья. Я чувствовал себя фантастическим богачом. Давно ли я вел счет своей оставшейся жизни на минуты и секунды? А теперь у меня целых три месяца. Три месяца! Много-много тысяч минут!

А еще у меня на счете честно заработанный миллион. Я могу уехать в лучшую онкологическую клинику планеты, оплатить любое лечение. Вдруг… вдруг меня спасут?

Я чуть не споткнулся, пришлось схватиться за перила.

Или не спасут, но подарят еще год или два.

В самом крайнем случае — пропишут нормальное болеутоляющее, от которого я не буду плыть, как от сулажина. Господи, да я могу нанять личного круглосуточного медика со шприцом!

Целых три месяца я буду жить, как король. Это стоит предыдущих тридцати семи лет.

Совесть тоскливо спросила: «А сын?»