Дэниел Силва - Англичанка Страница 16

— Еще указания были?

— Велели больше не звонить. Поль злится, когда кто-то звонит.

— Ну еще бы.

Габриель обернулся. На сей раз Келлер стоял совершенно неподвижно, черным силуэтом на фоне темного неба, и сжимал в руках пистолет с глушителем. Один выстрел, и в черепе Лакруа, прямо над левым глазом, образовалась аккуратная дырочка. Габриель придержал умирающего контрабандиста за плечи, потом выхватил собственный пистолет и резко встал. Прицелился в Келлера.

— Лучше уберите, пока никого не ранили, — спокойно посоветовал ему Англичанин.

— Какого черта? Зачем? — гневно спросил Габриель.

— Он меня разозлил. И потом, — Келлер спрятал пистолет за пояс, — нам он больше не нужен.

13

Лазурный берег, Франция

Скинув труп на глубоководье в Лионском заливе, они отправились назад в Марсель. Было еще темно, когда причалили в Старом порту. Покинув лодку по очереди, с интервалом в несколько минут, сели в разные машины и отправились вдоль берега в Тулон. Недалеко от городка Бандоль Габриель свернул на обочину, выдернул несколько проводков в двигателе, позвонил в прокатную фирму и истерическим тоном герра Клемпа сообщил, где искать «сломанную» машину. Потом стер свои отпечатки пальцев с руля и приборной панели, сел в «рено» к Келлеру, и вместе они отправились в сторону рассвета над Ниццей. На улице Верди стоял жилой дом, белый, как кость, в котором Контора держала одну из многочисленных французских явок. В конспиративную квартиру Габриель поднялся один; там забрал из почтового ящика посылку с запрошенным у Грэма Сеймура личным делом Мадлен Хэрт. По пути в Экс, пока Келлер вел машину, Габриель ознакомился с материалами.

— Что пишут? — спросил Англичанин спустя некоторое время, проведенное в тишине.

— Мадлен Хэрт — идеальный член Партии, хотя это нам и так известно.

— Я тоже некогда был идеальным солдатом, и вот, взгляните, в кого превратился.

— Вы всегда были негодяем, Келлер. Просто не сознавали этого до роковой ночи в Ираке.

— Я потерял восьмерых товарищей, пытаясь защитить вашу страну от Саддамовых ракет.

— Мы перед вами в вечном долгу.

Остыв, Келлер включил радио и настроил его на частоту англоязычной станции, что вещала из Монако для обширного сообщества английских экспатриантов.

— Тоска по родине? — спросил Габриель.

— Заедает время от времени. Хочется слышать родную речь.

— Вы так ни разу и не возвращались?

— В Англию-то?

Габриель кивнул.

— Нет, ни разу, — ответил Келлер. — Отказываюсь работать на земле Соединенного Королевства и не беру заказы на британцев.

— Как благородно с вашей стороны.

— Какой-никакой, а кодекс должен быть.

— Выходит, родители не знают, что вы живы?

— Даже не догадываются.

— Тогда никакой вы не еврей, — упрекнул его Габриель. — Ни один еврей не позволил бы матери считать себя мертвым. Просто не посмел бы.

Габриель отыскал самую последнюю запись в деле и, пока Келлер вел машину, ознакомился с ней: это была копия письма Джереми Фэллона партийному председателю с предложением повысить Мадлен Хэрт до младшей должности в министерстве и подготовить к назначению на выборную должность. Затем он посмотрел на снимок девушки в кафе, где она сидела за столиком напротив Поля.

Глядя на Габриеля, Келлер спросил:

— Что думаете?

— Удивляюсь, как это восходящая звезда британской правящей партии согласилась выпить шампанского с первостатейным бандитом вроде нашего друга Поля.

— Просто он знал о ее интрижке с премьер-министром. И готовился похитить бедняжку.

— Откуда он мог знать?

— Есть у меня догадка.

— Фактами она подтверждается?

— Парочка аргументов найдется.

— Тогда это просто догадка.

— Хоть время поможет скоротать.

Габриель закрыл папку с делом, как бы сообщая: слушаю вас внимательно. Келлер выключил радио и начал делиться соображениями:

— Мужчины вроде Джонатана Ланкастера, если заводят любовниц, всегда наступают на одни и те же грабли. Наивно думают, будто их телохранители держат рот на замке. Это далеко не так: ребята судачат друг с другом, с женами, подружками, а еще со старыми приятелями из частного охранного сектора Лондона. Вот так, постепенно, их сплетни доходят до людей вроде Поля.

— По-вашему, Поль связан с лондонскими охранными фирмами?

— Не исключено. Или он знаком с кем-то, кто связан. Как бы там ни было, — добавил Келлер, — подобная информация — это золотая жила для человека вроде Поля. Наверняка он установил за Мадлен слежку еще в Лондоне, взломал ее телефон и электронную почту — так узнал, что она собирается в отпуск на Корсику. И когда Мадлен прилетела на остров, Поль ждал ее в полной готовности.

— А зачем он обедал с ней? Зачем рисковал, показываясь на людях?

— Надо было заманить ее в уединенное место, где похищению никто бы не помешал.

— Поль соблазнял Мадлен?

— Он сволочь привлекательная.

— Нет, не верю, — ответил Габриель, подумав немного.

— Почему?

— На момент похищения Мадлен состояла в романтических отношениях с британским премьером. Она не запала бы на человека вроде Поля.

— Мадлен была любовницей Ланкастера, — поправил его Келлер. — А значит, романтикой в этих отношениях, считай, не пахло. Бедная девочка чувствовала себя одинокой.

Габриель снова посмотрел на фото — на Поля, не Мадлен.

— Откуда он такой вылез?

— Ясно одно: он не любитель. Только профи знал бы про дона и только профи рискнул бы обратиться к нему за помощью.

— Если он такой профи, то зачем полагаться на помощь местных дарований?

— Хотите сказать, почему он не разжился собственной лодкой и подручными?

— Вроде как да.

— Простая экономика, — ответил Келлер. — Набирать и готовить команду — дело муторное. Неизбежно возникают проблемы: если работа требует терпения, ребята хиреют. Если на кону большой куш — начинают жадничать.

— Поль решил нанять свободные копья на разовой основе, чтобы потом не делиться прибылью.

— При современном уровне конкуренции в международном бизнесе так поступают все.

— Кроме дона.

— Дон — дело иное. Мы — клан, семья. И вы правы насчет одной вещи, — добавил Келлер. — Марселю Лакруа повезло, что Поль его не убил. Решись он клянчить у дона Орсати больше денег после дела, оказался бы на дне Средиземного моря в бетонном гробу.

— Так он на дно и угодил.

— Только без гроба.

Габриель сердито взглянул на Келлера.

— Это вы изуродовали ему ухо, выдернув серьгу, — напомнил Англичанин.

— Мочка уха заживает. Пулевое отверстие в черепе — нет.

— И что же нам было делать с контрабандистом?

— Могли бы вернуть его на Корсику и передать в руки дона.

— Поверьте, Габриель, долго бы он не протянул. Орсати проблем не любит.

— Как сказал Сталин: смерть решает все проблемы.

— Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы, — закончил цитату Келлер.

— А что, если француз солгал?

— Зачем ему это?

— Как это — зачем?

— Он знал, что не покинет лодку живым. — Понизив голос, Келлер добавил: — Он лишь надеялся, что мы вознаградим его быстрой и безболезненной смертью, не станем топить.

— Еще одна ваша догадка?

— Марсельские правила, — ответил Келлер. — Здесь если что начинается с крови, кровью и завершается.

— А вдруг Рене Броссар не будет ждать в «Ле Прованс» с металлическим чемоданчиком? Что тогда?

— Он будет на месте.

Хотелось бы Габриелю разделять уверенность Келлера, однако опыт предостерегал его от этого. Габриель взглянул на часы и подсчитал в уме, сколько осталось жить Мадлен Хэрт.

— Если Броссар все же явится на встречу, его лучше не убивать, пока не приведет к дому, где держат Мадлен.

— А потом?

— Смерть решает все проблемы. Нет человека — нет проблемы.

14

Экс-ан-Прованс, Франция

Древний город Экс-ан-Прованс, основанный римлянами, завоеванный вестготами и украшенный королями, имеет мало общего с Марселем, своим песчаным соседом. В Марселе — наркотики, бандиты и арабский квартал, где почти не говорят на французском. В Эксе — музеи, торговые центры и один из лучших университетов в стране. Местные жители смотрят на марсельцев свысока и наведываются к ним редко, разве что воспользоваться аэропортом, да и то спешат убраться оттуда, пока не расстались с ценными вещами.

Самой оживленной улицей в Эксе считается Кур-Мирабо, длинный и широкий бульвар, окаймленный кафе, в тени параллельных рядов платанов. На севере — паутина узких улочек и крохотных площадей, известных как Кварти-Ансьен, куда заказан доступ автомобильному транспорту — кроме разве что на закрытые для пешеходов улицы пошире.