Михаил Март - Мертвецы не тоскуют по золоту Страница 16

— Я знаю об этом, Гриша. Лев Абрамович попросил ее оставить украшения и прийти за ними через часок. Она согласилась, а он тут же позвонил мне. Я разрешил ему сказать женщине правду. Ты не беспокойся, она вернула все до последней сережки.

— А вам не показалось подозрительным такое любопытство?

— Мужчинам этого не понять. Женщины ценят только то, на чем есть ценник.

— Ладно, сынок. Ты погуляй пока, а вечером закатим банкет и обмоем твой диплом. Я уже распорядился накрыть столы.

— А вы придете, крестный?

— Не до веселья мне, Гришаня. Мы потом повидаемся.

Молодой человек ушел.

— Пришло время больших дел, Максим.

— Не вовремя пришло это время. Проблемы как из рога изобилия льются.

— Не мучай себя. Решим мы все проблемы. В нашей жизни были передряги куда круче сегодняшних.

Ветров с грустью посмотрел на приятеля, молча встал и вышел.

Когда он проходил через зал, бармен сказал сидящему за стойкой мужчине:

— Кажется, директор освободился. Второй этаж, последняя дверь по коридору.

Сычев допил пиво и направился к служебной лестнице.

Приходу следователя Чайка не удивился. По долгу своей в некотором смысле рискованной профессии директор знал в лицо всех работников прокуратуры, налоговой полиции и местных райотделов внутренних дел. Этого человека он видел впервые. Однако свою осведомленность он не стал показывать. Максим перегнул палку, и к делу могли подключить кого угодно. Чайке хватило одного взгляда на пожилого гостя, чтобы понять главное. Этот тип не лыком шит.

— Эдуард Кобович Чайка.

— Алексей Дмитриевич Сычев.

— Чем могу, тем помогу, как говорится.

— От вас только что вышел Ветров?

Чайка заметил в руках гостя книгу.

— По долгу службы знаете или по портрету из книги узнали? Да. Теперь он человек популярный, растиражированный.

— В финансовых кругах он тоже не последнее место занимает. Но я ведь не за автографом пришел. Дело тут куда прозаичнее.

— Я в курсе. Печальная история.

— Вы давно знакомы?

Хозяин задрал голову к потолку, будто там написан ответ на вопрос и протянул:

— Как бы вам не соврать... Лет двадцать семь или больше. В молодости мы оба в Москве жили. Работали в одном банке. Лучшие годы. Потом Максим закончил финансовый институт и женился, а я развелся. Он уехал в Питер, а я искать счастье по белу свету.

— Как же судьба вас вновь свела?

— Надоело маяться. Постарел. Мы встретились случайно, на отдыхе в Карелии. Десять лет назад. Максим мне очень помог тогда. Разгар перестройки. Занялся коммерцией. Начинал с киосков, кооперативы, а потом получил ссуду и выстроил кафе. Теперь, как видите, это один из самых элитарных ресторанов города. Сейчас думаю расширяться. Кредиты возвращены, налоги плачу исправно.

— Налоги не моя компетенция. Вы знали его жену?

— Разумеется. Очень хорошо знал. Но когда она заболела, мы почти не виделись. Доступ к ней был ограничен. Очевидно, она стеснялась выставлять себя в неприглядном свете.

— А Ветрова вы часто видите?

— Практически ежедневно. Дорога к его дому от Питера проходит мимо Соснового Бора. Он заглядывает сюда на несколько минут выпить коньячку после тяжелого трудового дня. Ему несладко жилось. О покойниках плохо не говорят, но характер у Анастасии был очень тяжелым. А Максим человек мягкий, интеллигентный, с доброй душой. Только скрытный, душу наизнанку не выворачивает, все свое носит в себе. С его талантами и внешностью он мог бы отхватить королеву, но любовь вещь непредсказуемая. Он очень любил Настю. Думаю, ее смерть надолго выбила его из седла.

— А вас не удивит, если он вскоре женится?

— Нисколько. Но это совсем другое. Это не любовь, это заполнение ниши. Побег от одиночества, тоски. Жизнь продолжается. Нельзя уходить в скорлупу в пятьдесят лет в расцвете сил. Если он примет подобное решение, я буду только рад. Ведь прошлого уже не вернуть.

— В день убийства он был здесь?

— Думаю, да. Это же был обычный день. Он человек консервативный и не изменяет своим привычкам. Меня в этот вечер не было на месте. Я ездил в Питер встречать сына на Московский вокзал.

— Каким поездом?

Чайка улыбнулся и откинулся на спинку кресла.

— В восемнадцать тридцать поезд из Москвы. Поезд опоздал на тридцать пять минут. Свою машину я оставил на платной стоянке. "БМВ-730" номер Р 326 МГ 78. Вероятно, у них осталась запись. Квитанцию я, к сожалению, не сохранил.

— А "Жигули" четвертой модели синего цвета кому принадлежат?

— Это разъездная машина. Ею пользуются наш снабженец, менеджер, бухгалтер, иногда главный повар, когда сам хочет выбрать продукты. Водителя нет, тут у нас каждый со своими правами.

— Сколько человек у вас работает?

— Двадцать восемь с охраной и посудомойками.

— Посторонний мог взять "четверку"?

— Вряд ли. Угнать могут, но вернуться на ней обратно не рискнут. Если только кто-нибудь из гастролеров. Со мной связываться не станут. Мы тут люди влиятельные, и наша милиция на высоте. Вы не найдете в городе ни одного рэкетира. В своем доме мы навели порядок.

Сычев поблагодарил директора за беседу и вышел на улицу. На стоянке он еще раз осмотрел "четвертку". Шины фирмы "Гудиер". Особый рисунок протекторов совпадал с фотографией следов, оставленных за забором усадьбы Ветровых. В том самом месте, где найден в саду труп с кортиком в спине. И еще: дорога, идущая вдоль побережья, посыпана кирпичной пылью. Так записано в протоколе. Между рельефным рисунком протекторов Сычев заметил остатки битого кирпича. Сделанное им открытие вовсе не обрадовало Сычева, а наоборот, уводило его в сторону от выстроенной им схемы.

Через час он прибыл в Усть-Лугу и заглянул в кабинет к Куприянову.

— Включились в работу? — со знакомой усмешкой спросил капитан. — С вашим авторитетом мы будем чувствовать себя увереннее.

— Я могу позвонить от вас в Москву? По делу, разумеется.

— Нет вопросов.

Сычев связался с Петровкой и долго разговаривал с каким-то полковником. Куприянов только понял, что Сычев интересуется банком, называя фамилии Чайка и Ветров, и речь шла о тысяча девятьсот семьдесят втором годе. Но при чем здесь семьдесят второй год, Куприянов не понял. Полковник обещал перезвонить в тот же вечер на квартиру Трифонова. Вот так просто и оперативно, а они ответа от Адмиралтейства ждали двое суток.

— Тут я уже докладывал Трифонову, — заговорил Куприянов, когда Сычев положил трубку. — Интересный факт. Это касается семьи Мордвиновых, которые продали свое имение художнику, Илье Сироткину. Так вот, никакой дочери у них нет. Во всяком случае, в нашем округе детей не зарегистрировано. Второе. После их спешного отъезда в неизвестном направлении Савелий Коршунов, работавший долгие годы конюхом в хозяйстве Мордвиновых, неожиданно скончался от сердечного приступа. Вскрытие ему не делали. Пожилой человек с больным сердцем, и родственники не захотели потрошить старика. О лошадином море можно только догадываться. Похоже, что стариков просто выкурили из дома. Нотариусов, оформлявших купчую, также не нашли. Контора закрыта, и на ее месте теперь расположен магазин. Но печати зарегистрированы и сомнений не вызывают. Купчая составлена по всем правилам, и в подлинности документа также сомнений нет. Фирма-однодневка. Подозревать в афере художника мы не можем. Мордвиновых он не знал и никогда не видел. К тому же деньги старикам выплачены. Вот только где их теперь найдешь? Россия слишком велика, а прописку отменили.

— Факт интересный, Семен. И если мозгами раскинуть, то нам не старики Мордвиновы нужны, а связь между Сироткиным и Ветровым. Кто из них кому больше нужен. То ли художник хотел стать соседом банкира, то ли банкир хотел приблизить к себе художника. Пока они уживаются хорошо. Общее дело? Одному пятьдесят, другому тридцать. Что их еще может сближать, кроме соседних участков?

Зазвонил телефон. Капитан снял трубку.

— Куприянов слушает.

Через несколько секунд он закончил разговор и доложил:

— Звонила экономка Ветровых, Недда Петровна. Кортика под плитой нет. Исчез.

8

В половине двенадцатого ночи Алиса Ветрова подъехала к своему восьмиэтажному дому на набережной Мойки, где отец снимал ей трехкомнатную квартиру. Машину она загнала во двор, куда выходили окна ее апартаментов. Шел проливной дождь, а девушка забыла взять с собой зонт. Сегодня днем она провела три часа в парикмахерской, и ей вовсе не хотелось портить свою укладку. Выключив двигатель, она выскочила из машины и побежала к арке, но тут кто-то схватил ее за руку. Она резко обернулась.

Он смотрел на нее с ненавистью. Вода стекала с широких полей его шляпы на черный плащ. Алиса попыталась выдернуть руку, но хватка жестких тисков оказалась намного сильнее ее возможностей.

— Отпусти! Чего тебе надо?