Сергей Бакшеев - Проигравший выбирает смерть Страница 16

Так и поступлю. Только новости узнаю, – решил Колубаев.

В благодушном настроении следователь потянул входную дверь.

Через секунду его рука замерла, фигура застыла, мечтательная улыбка сползла с лица. В проходе лежало тело милиционера, из проломленной головы растеклось жирное кровавое пятно.

– Гурский! – хотел крикнуть Колубаев, но дрогнувший голос издал предательский сип: – Сюда!

– Батюшки! Ну и дела! Что же это такое? – завздыхал сзади старый эксперт. – Аккуратнее! Следы не затопчите.

Колубаев осторожно на цыпочках перешагнул через тело и, прижимаясь к стене, прошел по коридору. В комнате за столом тоже с развороченной головой лежал второй милиционер. Кровь густой лужицей впитывалась в толстый прошитый журнал дежурств. Рука убитого сжимала телефонную трубку.

Руслану стало муторно, кислая волна поднялась из желудка. Он с усилием сглотнул, поборол тошноту и порадовался, что не успел позавтракать. Стараясь не глядеть на проломленную голову, Руслан разжал еще не закоченевшие пальцы убитого и поднял трубку. Приставил к уху. От холодного прикосновения тяжелой трубки и длинного заунывного гудка он невольно вздрогнул.

Рука слушалась плохо, диск несколько раз срывался, пока Колубаеву удалось набрать номер дежурного в областном управлении. Не успел он представиться, как дежурный радостно перебил:

– Все! Поймали вашего убийцу.

– Кого? – не сразу понял следователь.

– Заколова! Сидит уже, гад.

– Когда? Где?

– Так на вокзале его наши сотрудники задержали. Говорят, он сам пришел каяться.

– Куда он пришел?

– В отдел милиции при железнодорожном вокзале.

– Подожди…

У Колубаева закружилась голова. Может, это дурной сон? Он отвел согнутую руку. На разбитой макушке погибшего милиционера копошилась жирная муха. Следователь огляделся и только тут заметил, что железная дверь в камеру была распахнута. Он быстро прошел к ней, глаза многократно обшарили пустую кубатуру.

Руслан вернулся к телефону и раздраженно крикнул в трубку:

– Я здесь. Я звоню тебе из этого чертова отдела!

– А-а, так вы уже все знаете, – разочарованно протянул дежурный. – А я хотел вас обрадовать.

– Что? Обрадовать?! Здесь два трупа милиционеров и никакого Заколова!

В трубке повисла угрюмая тишина, потом раздался шепот:

– Они десять минут назад звонили.

– Срочно гони сюда всех! И скорую вызови!

Колубаев хлопнул трубкой. Он вдруг вспомнил странного парня, которого видел только что около вокзала. «Это он, Заколов!» – обожгла догадка. Следователь выскочил на улицу, чуть не перепрыгнув через копошащегося в коридоре эксперта. Он бросился бежать вдоль узкой дороги. Справа постукивал колесами поезд. Слева тянулся забор промышленного предприятия. Руслан нырнул в проход между сарайчиками к железной дороге и уперся в нагромождение товарных вагонов. Он метнул взгляд влево-вправо, наклонился, посмотрел под составом. Парня нигде не было, только слышался удаляющийся перестук колес.

Расстроенный следователь вернулся к вокзалу.

Около входа в отдел топтался милиционер.

– Вы сотрудник местного отдела? – спросил Колубаев. – Что вам известно о произошедшем?

Милиционер оценивающе посмотрел на Колубаева, признал в нем начальника и доложил:

– Старший сержант Федорчук. Прибыл из Байконура в распоряжение следователя областной прокуратуры Колубаева.

– Уже? – удивился Руслан. – Колубаев это я.

– Так это, наши генералы космонавта вам на демонстрацию привезли. На вертолете. Мой начальник подсуетился и меня впихнул на вертушку.

– Хорошо, – сказал Руслан и осекся. Дела сегодня обстояли хуже некуда. Он открыл дверь в отдел. Труп милиционера все так же перегораживал проход.

– Я тут, Русланчик, – крикнул из глубины помещения Гурский. – Какой у нас праздничек выдался! Давно такого не было.

Колубаев раздраженно захлопнул дверь. Возвращаться к окровавленным трупам не хотелось. Следователь взглянул на Федорчука. Старший сержант из Байконура был спокоен и невозмутим. Колубаеву даже показалось, что тот ничего не заметил.

– Вы видели? – спросил Руслан, показывая на дверь.

– Заметил. Голова разбита тупым тяжелым предметом, и кобура, по-моему, пустая.

– Кобура? – Колубаева немного заело, что он до сих пор не обратил на это внимания.

– Вы меня по делу кассира вызвали, а тут опять убийство, – посочувствовал сержант.

– Двойное, Федорчук, двойное! Убиты двое сотрудников милиции! И, судя по всему, тут опять не обошлось без вашего Заколова. – Колубаев огляделся. Пристанционная площадь оживала людьми. – Федорчук! Стойте здесь и никого не пускайте. До приезда начальства. Чтобы никакой утечки информации!

Он дернулся куда-то идти. Остановился, вернулся. Руки вытащили сигарету, но спички ломались и никак не хотели зажигаться. Рядом спокойно закурил Федорчук. Следователь нервно бросил спички, взял сигарету у сержанта и прикурил от нее.

– Что вы знаете о Заколове? – после нескольких глубоких затяжек спросил Руслан.

– Нормальный парень, – сержант пожал плечами. – Шебутной немножко.

– Что значит шебутной?

– Активный. Лезет везде. Порой, туда, куда не надо.

– Поменьше бы нам таких активных. А у вас в картотеке он как засветился?

– Было дело. Девушки из института пропадали. Потом тела находили.

– Вспоминаю, рассказывали. А Заколов свидетелем по делу проходил?

– Сначала даже подозреваемым.

– Так. Уже интереснее.

Федорчук задумался, подождал, пока стихнет перестук колес уходящего состава.

– Есть у Заколова необъяснимая особенность – первым рядом с трупом оказываться. Я бы даже сказал, чутье у него какое-то на трупы.

– Это что за чутье такое? Уж не водил ли он вас за нос? Вы его хватаете на месте преступления, а он объясняет, что его чутье сюда привело.

– Нет. Мы же в итоге убийцу нашли. Правда, в предсмертном состоянии.

– Ага! И Заколов был рядом?

Федорчук напряг память:

– Ну, вроде того.

– Черт! Похоже, вы взрастили убийцу! Серийного! Безнаказанность порождает самоуверенность. Преступник наглеет и идет на особо дерзкие преступления. У нас уже три трупа на нем! Вы со всеми такие добренькие, или не за что было привлечь парня?

– Да был один случай. – Федорчук вспомнил, как Заколов отнял у него пистолет. – Захват оружия у сотрудника милиции. Понуждение под угрозой.

– Ничего себе! Это что, мало для того, чтобы срок припаять?

– Обстоятельства были такие. Парень за друга переживал.

– Развели богадельню! А нам теперь – пожинать плоды вашей доброты и сюсюканья. По первому разу посидел бы парень пару лет на зоне, перевоспитался.

Федорчук отвернулся, разгладил усы и даже раздраженно куснул себя за палец. Оправдываться ему надоело:

– Перевоспитание! Сами знаете, какими оттуда выходят. Вычеркнутыми из нашей жизни, зато с кучей дружков-уголовников.

– Слушай ты, старший сержант! У меня труп кассира висит с пальчиками твоего Заколова. А здесь еще двое убитых наших товарищей. Десять минут назад они арестовали Заколова. А сейчас … Полюбуйся!

Он распахнул дверь. Окровавленная голова милиционера лежала почти на пороге. Федорчук с любопытством заглянул в коридор. Его лицо мгновенно посерело, морщины обострились, он показал Колубаеву:

– Кобура и правда пустая. Украли пистолетик. Кто бы это ни был, но теперь преступник вооружен.

Из глубины помещения показался невозмутимый эксперт Гурский:

– У второго убитого пистолет тоже забрали.

– А чем их, Семен Григорьевич? – спросил Колубаев.

– Орудие убийства я нашел – железный прут, но пальчиков на нем нет. Если это тот же субъект, то он стал умнее. – Гурский остановился напротив выхода, его внимание привлек кровавый мазок на двери. – Ух ты, а это что такое? Похоже на след от ладони. У убитого руки чистые. Так, так…

Семен Григорьевич открыл портфельчик.

– Я дверь прикрою, – предупредил Колубаев и повернулся к Федорчуку и оторопевшему водителю Мише, который только что выбрался из машины: – Чтобы никаких разговоров! Никакой утечки информации! Не хватало нам еще портить людям праздничное настроение.

Милиционеры понимающе кивнули.

Через несколько минут вышел Гурский. Лицо было задумчиво и сосредоточено.

– Руслан Ахметович, а пальчики-то совпадают с теми, что были на рукоятке ножа в груди кассира.

– Точно?

– В таких вещах Гурский не ошибается.

– Значит, опять Заколов.

– Вне всяких сомнений.

Глава 26

Когда угнанный милицейский «Жигуленок» вырвался из города, Есенин приказал Нышу свернуть с бетонки на проселочную дорогу:

– Сюда сворачивай! На шоссе нас вмиг заметут, когда сообразят, что тачку угнали. А здесь еще покатаемся.

Ныш гнал машину по узкой, едва накатанной колее, тянущейся вдоль железной дороги. Клокочущий энтузиазм переполнял его через край. Он все делал резко – тормозил, поворачивал, набирал скорость. И даже когда ехал по прямой, все равно елозил задом, вертелся, словно сидел на иголках и никак не мог принять удобное положение. Машину трясло и подбрасывало.