Линн Шоулз - Апостолы Феникса Страница 16

— И что?

— Если вы помните, когда мы с вами приехали осмотреть предприятие перед покупкой, мистера Блейка не было в городе, и, таким образом, никто из нас не знает его в лицо.

Гровс кивнул.

— В том же письме упоминалось, что мистер Блейк пострадал от несчастного случая на производстве — по локоть потерял левую руку, но никаких специальных приспособлений ему не потребуется.

Гровс посмотрел на Блейка, который болтал с другим членом совета директоров, оживленно жестикулируя левой рукой.

— Должно быть, случилось чудо.

После ужина Гровс и его совет директоров перешли в Немецкий зал отеля, помещение, декорированное под мюнхенскую пивную. Мужчины расположились в глубоких кожаных креслах, попыхивая сигарами «Партагас», привезенными из Гаваны, и наслаждаясь букетом отменного французского кальвадоса, который они попивали из сужавшихся кверху бокалов на семнадцать унций. Гровс внимательно слушал, как каждый рассказывал, какие именно горы ему предстоит свернуть, чтобы выжить в двадцатом столетии. Когда каждый высказался, он объявил, что он прощается и уходит к себе в номер.

Он вышел из зала и направился в дальний конец вестибюля, к богато украшенным лифтам — творениям компании «Отис». К нему подошел посыльный.

— Мистер Гровс, вам телеграмма. — Он протянул Гровсу коричневый конверт.

— Премного обязан, сынок. — Гровс вытащил из кармана два доллара и дал посыльному. В лифте, оставшись в одиночестве, он вскрыл конверт и вынул один-единственный лист бумаги. Сообщение было от управляющего «Эшландского угля». «С прискорбием извещаем безвременной кончине мистера Блейка тчк шериф подозревает дурное тчк отчет пришлю по почте тчк».

Он сложил телеграмму и сунул в карман. Выйдя из лифта на девятом этаже и шагая по коридору, он услышал за спиной шаги, приглушенные толстым ковром.

— Вы шарлатан, сэр.

Гровс обернулся — в нескольких шагах стоял мистер Блейк.

— Прошу прощения?

— Человек, который скрывает свою личность, называется обманщиком. — Блейк подошел ближе. — Я вас разгадал. Вы самозванец.

— Кажется, вы слишком много выпили. — Гровс сделал шаг к своему номеру. Блейк на верном пути, просто немного перепутал: он действительно Уильям Гровс. — Так что извините.

— То есть вы не возражаете, чтобы я сообщил вашей компании, что вы не Уильям Гровс, а самозванец?

— Смешно. Почему вы это утверждаете?

— Я видел ваши… принадлежности. Все инструменты обмана, которыми вы пользуетесь, чтобы изменить свою внешность.

Гровс чувствовал, как в груди у него лопнул пузырь страха.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Когда несколько месяцев назад вы были в Западной Виргинии, я был управляющим гостиницей «Канауа», где вы остановились. — Он улыбнулся во все тридцать два зуба. — Я увидел, что вы человек богатый, и пошел в ваш номер, чтобы прикарманить какой-нибудь пустячок, который принес бы мне немножко денежек. — Его улыбка стала еще шире. — Но когда я увидел весь этот маскарад, все эти парики и бороды, то понял, что сорвал банк. Это стоит куда больше, чем я смогу украсть. Ну и вот. Радуйтесь, что я готов хранить вашу тайну.

— Если уж мы заговорили о самозванцах, мистер Блейк, объясните, пожалуйста, не имеете ли вы отношения к подозрительной смерти настоящего Колина Блейка?

Блейк слегка подмигнул.

— Вы меня раскусили. Что я могу сказать? Рыбак рыбака видит издалека. Значит, вы принимаете игру.

«Что за идиот, — подумал Гровс. — Это вовсе не игра».

— Что вы собираетесь делать?

— Это будет зависеть от вас.

— Уж не хотите ли вы меня шантажировать?

— Я бы предпочел назвать это страховой премией.

— И какого размера эта премия?

Блейк понизил голос.

— Ну, скажем, сто тысяч долларов.

Гровс с минуту внимательно его рассматривал, поражаясь его наивности и глупости.

— Идите, мистер Блейк, посмотрите новогодний фейерверк. Я сообщу вам свое решение утром. — С этими словами он повернулся и ушел.

Гровс снял одежду, парик и бороду. Голый, подошел к раковине, смыл с лица грим. В гардеробной надел грубую шерстяную рубашку без воротника, толстые хлопковые штаны и поношенную, истертую кожаную куртку. Надвинув на голову черную шляпу, поправил поля и бросил последний взгляд в зеркало. Ни следа Уильяма Гровса, председателя совета директоров Консорциума Гровса. На него смотрел ковбой Билли Гровс, который и вытащил из чемодана малокалиберный пистолет. Мистер Гровс готов был устроить кое-кому фейерверк.

ЯЗЫК ОКЕАНА

2012, Багамы

Скэрроу смотрел, как Элизабет прыгнула в воду с вышки, установленной на корме 120-футовой яхты «Феникс Эксплорер». Он плавал рядом, ожидая, когда она наберется мужества поплавать по Карибскому морю безлунной ночью. Предыдущие ее погружения, учебные, а затем просто тренировочные, неизменно происходили, когда солнце стояло в зените. Сейчас же поверхность воды освещалась лишь широкой серебристой полосой Млечного Пути.

Во время своих ночных погружений Скэрроу всегда просил капитана яхты гасить прожекторы, чтобы налюбоваться океаном во всей его волшебной загадочности. Даже теперь, после бессчетных уже погружений, у него покалывало позвоночник от волнения — такую реакцию он выдавал очень редко и только на экстремальные виды спорта.

— Как ты себя чувствуешь? — сказал Скэрроу в ультразвуковой передатчик, встроенный в маску, закрывавшую все его лицо. Звездный свет блестел на ее неопреновом костюме. Как ни темно было, он видел, что ее глаза широко раскрыты от предвкушения.

— Хавьер, это пугающе прекрасно. У меня сердце колотится, как бешеное.

— Включи фонарик.

Он щелкнул кнопкой своего ручного подводного фонаря.

Элизабет включила свой, и чернильную пустоту прорезали два луча — как световые мечи джедаев.

— Ты готова? — Он хотел, чтобы сегодня она погрузилась глубже, чем раньше. Даже притом что внизу они смогут пробыть всего минут двенадцать, дело того стоило.

— Готова.

— Глубина здесь примерно пятьдесят футов. — Он нырнул, попробовал, как плывется, и плавными сильными движениями ног стал ввинчивать себя в темноту. Луч Элизабет показывал, что она не отстает.

— Смотри, какие рыбки! — Луч ее фонаря заиграл на серебристой чешуе косяка мелких рыбешек, мимо которого они проплывали.

— Когда мы достигнем дна, нам нужно будет проплыть всего несколько сотен футов до обрыва — совершенно вертикальной стены, идущей на шесть тысяч футов в глубину. Мы спустимся до отметки сто двадцать футов ниже уровня моря. Будь внимательна к датчикам глубины и подачи воздуха. Я тебе рассказывал о симптомах азотного наркоза. Стена так ошеломляюще красива, что легко обо всем забыть и опуститься глубже, а это уже опасно.

— Не забуду.

— Сейчас ты увидишь такое! — Он вытащил светящуюся палочку Cyalum и показал ей. — Когда мы подплывем к обрыву и начнем погружаться, я засвечу эту штуку, и ты увидишь, как цветные лучи преломляются в воде, — это потрясающее зрелище!

— Жду не дождусь, Хавьер. Ты дал мне новую жизнь, и в ней так много всего нужно попробовать. Не могу выразить, насколько я тебе благодарна!

Луч фонаря Скэрроу осветил песчаное дно. Оттолкнувшись, он подождал Элизабет и они друг за другом устремились вперед и вниз.

Через несколько минут, когда они достигли обрыва, Скэрроу услышал ее восхищенный вскрик. Кого бы он ни брал с собой сюда, реакция всегда была одинаковой — полный шок. Океанское дно словно бы взрезали гигантским ножом, и внутри этой расщелины дна уже не было видно. Как орлы, парящие вдоль величавого утеса, они скользнули в бездну, известную под названием Язык океана.

Раскинувшись в шезлонге, Скэрроу смотрел, как Элизабет плавно движется по его каюте на борту «Феникс Эксплорер».

Вот она остановилась перед зеркалом и стала медленно развязывать белый махровый халат, вот халат упал на ковер. Она изучала свое отражение — прекрасное тело юной женщины, сияюще-розовое после горячего душа. Она погладила свои груди, скользнула ладонями по плоскому животу, коснулась пальцами бедер.

— Ты довольна?

— Да. — Она повернулась к зеркалу боком и стала рассматривать свой профиль. — Конечно, довольна: ведь ты дал мне новую жизнь и новое тело для этой жизни.

— А если ты довольна, то и я тоже.

— Я так и не поняла, чего ты просишь взамен. Чем я могу тебе отплатить за это… чудо?

— У тебя есть кое-какие таланты, и они мне нужны. Ты обладаешь решительностью и умениями, которые необходимы мне для достижения моей конечной цели, ибо я не справлюсь без твоей помощи и помощи других апостолов.

— Прости, я не понимаю.

— Скоро я все объясню, Элизабет. И все, о чем я попрошу тебя и остальных, — делать то, что вы так любили в прошлой жизни.