Джеффри Линдсей - Декстер в деле Страница 16

К счастью, до больницы ехать было недалеко, всего пару миль, и вскоре я уже вкатил на больничную парковку — буквально через несколько минут гонки по городу, в сопровождении автомобильной сирены, звук которой большинство водителей в Майами частенько игнорируют.

Все больницы изнутри похожи одна на другую, даже стены выкрашены одинаково. И все они печальны… Конечно, приятно, что одна из больниц оказалась под боком, но в травматологическое отделение я входил, не ожидая ничего хорошего. Другие посетители сидели с видом животной покорности, лица врачей и медсестер застыли в выражении непреходящего кризиса, и хоть сами медики сновали в спешке взад-вперед, зато в дверях сам я наткнулся на медлительный, бюрократический официоз в виде дамы с планшеткой. Я рвался внутрь, на поиски сестры, а меня не пускали.

— Сержант Морган, ножевое ранение? Ее только что привезли.

— А вы кто такой? — спросила она.

Я наивно думал, что смогу быстрее попасть внутрь, если отвечу: «Ближайший родственник!»

Женщина неожиданно обрадовалась и заявила:

— Отлично! Вы-то мне и нужны!

— Можно ее увидеть? — спросил я.

— Нет, — ответила она, схватила меня за локоть и решительно повлекла в небольшой кабинет.

— Вы хоть скажете, как она?

— Пожалуйста, присядьте вот сюда. — Женщина подтолкнула меня к пластиковому стулу у небольшого столика. — Скоро узнаем. Как только заполним вот эти бумаги. Мистер… мистер Мортон?

— Морган, — поправил я.

Она нахмурилась.

— Здесь написано «Мортон».

— Правильно «Морган», — повторил я. — «М-о-р-г-а-н».

— Точно? — переспросила она, и вся эта больничная нереальность вдруг нахлынула на меня, повалила на стул и придушила собой словно влажная подушка.

— Совершенно точно, — твердо ответил я и опасливо откинулся на шаткую спинку.

— Теперь придется поменять в компьютере! — Женщина нахмурилась. — Какая досада!

Я несколько раз открыл и закрыл рот, как задыхающаяся без воды рыба, а женщина затюкала по клавиатуре. Нет, это уж слишком, против всякого здравого смысла — говорить «досада», когда на весах жизнь Деборы! А где же все, и отчего все молчат? Где вопли возмущения, почему никто не проклинает весь этот беспредел? Может быть, мне следует договориться с Эрнандо Мецей, привезти его сюда, чтобы преподать им урок лингвистически корректного восприятия нависшей угрозы?

В общем, хоть времени это заняло нереально долго, в конце концов я умудрился заполнить все нужные бумажки и убедить женщину, что у меня, как у ближайшего родственника и к тому же полицейского служащего, есть права повидаться с сестрой. Впрочем, так уж все устроено в этой юдоли скорби, что повидаться с ней мне, конечно, не дали.

Мне разрешили только постоять в коридоре и кинуть взгляд в смотровое окошко в форме иллюминатора: в операционной толпились какие-то люди в ядовито-зеленых халатах и вытворяли страшное, невероятное… над телом Деборы.

Так я и стоял под дверью целых несколько столетий, смотрел и иногда моргал, когда вдруг над моей сестрой взлетала чья-то окровавленная рука. В воздухе неодолимо пахло лекарствами, кровью, потом и страхом. Наконец, когда мне уже стало казаться, что земля остановилась, воздух испарился, а солнце охладело и состарилось, врачи у операционного стола расступились и кто-то покатил каталку к выходу. Я отступил, освобождая проход, и взглядом проводил процессию, удаляющуюся по коридору.

Из операционной стали выходить люди в халатах, одного — на вид главного — я схватил за рукав. Наверное, напрасно, потому что пальцы мои почувствовали что-то холодное, влажное и липкое; я отдернул руку и увидел кровь. Голова вдруг закружилась, промелькнуло ощущение какой-то грязи, где-то даже ужаса… но хирург посмотрел прямо на меня, и я взял себя в руки и спросил:

— Как она?

Он кинул взгляд на удаляющиеся носилки и снова обернулся ко мне:

— А вы кто?

— Ее брат. Она поправится?

Хирург криво улыбнулся:

— Судить пока рано. Большая кровопотеря. Может, все обойдется, а может, будут осложнения. Мы просто-напросто еще не знаем.

— Какие осложнения? — спросил я. И по-моему, это был вполне резонный вопрос, однако врач лишь раздраженно фыркнул и покачал головой:

— Все, что угодно, от инфекции до повреждения мозга. Время покажет.

Он снова криво улыбнулся и пошел прочь, в сторону, противоположную той, куда увезли Дебору.

Я смотрел ему вслед, размышляя про повреждение мозга, затем побрел по коридору вслед за сестрой.

Глава 12

Вокруг Деборы нагромоздили столько аппаратуры жизнеобеспечения, что я даже не сразу разглядел сестру во всей этой гудящей и клацающей мешанине. Она лежала неподвижно на постели, вся опутанная какими-то трубочками, лицо наполовину скрыто маской и бледное почти как простыня. Я помедлил, не зная, что полагается делать. Приложил столько усилий, так отчаянно старался попасть внутрь и увидеть ее… И вот я здесь, но никак не могу вспомнить, даже и не читал никогда, как себя вести, навещая близкого человека в больничной палате.

Нужно взять сестру за руку? Похоже на то. А может, и нет… К тому же у нее там капельница, именно с моей стороны… Наверное, не стоит — вдруг еще игла ненароком вывалится?

В общем, я заметил в углу палаты стул, придвинул поближе к кровати, сел и принялся ждать.

Буквально через несколько минут дверь скрипнула, приоткрылась и в проеме показался худощавый чернокожий коп, мой шапочный знакомый по фамилии Вилкинс. Он всунул голову внутрь и окликнул меня:

— А, Декстер, верно?

Я кивнул, помахав удостоверением. Вилкинс жестом показал на Дебору:

— Как она?

— Пока непонятно.

— Извини, приятель. — Он пожал плечами. — Капитан распорядился последить на всякий случай. Я буду снаружи.

— Спасибо.

Он вышел и занял пост у двери.

Я попробовал представить себе жизнь без Деборы. И испугался, сам не знаю отчего. Никакой очевидной и ужасающей разницы ведь не было бы… но эта мысль меня слегка смутила, и тогда я постарался продумать ее еще раз. Быть может, я успел бы съесть тот киш горячим… У меня бы не было синяков от знаменитых сестринских плюх…

И мне бы не пришлось бояться, что она меня вдруг арестует… Это все хорошо, отчего же я переживаю?

А вдруг она выживет, но мозг будет поврежден? И это, разумеется, испортит ей карьеру в правоохранительных органах. Ей, может быть, даже понадобится круглосуточный уход, кормление с ложечки, памперсы… вещи, плохо сочетаемые с работой. Кому достанется бесконечная, тяжкая рутина? Я не слишком хорошо разбираюсь в медицинском страховании, однако и дураку ясно, что вряд ли кто-то восторженно бросится обеспечивать ей круглосуточный уход. А вдруг все хлопоты падут именно на меня? Это пробило бы солидную брешь в моем свободном времени. Но кто же еще? Других родственников у нее нет. Один только Дорогой Добропорядочный Декстер, и больше никого, кто мог бы возить ее в инвалидном кресле, готовить ей протертые кашки и нежно промакивать слюни. Мне пришлось бы ухаживать за сестрой до конца ее дней, до глубокой старости… мы бы сидели вдвоем и смотрели ток-шоу по телевизору, пока весь остальной мир веселится, а люди убивают и изводят друг друга без меня.

Почти целиком уже поглощенный самосостраданием, я вдруг вспомнил про Кайла Чатски. Это бойфренд Деборы и даже, пожалуй, больше — они второй год жили вместе. Лет на десять старше Дебс, крупный, много повидавший в жизни; когда-то он потерял левую руку и ступню вследствие инцидента с тем же самым хирургом-любителем, который поработал над сержантом Доуксом.

Вообще-то отдайте мне должное (по-моему, это очень важно), я сейчас вспомнил о Кайле не только потому, что хотел бы переложить на него заботы о моей гипотетически больной на голову сестре. Я скорее сообразил, что он тоже должен узнать о случившемся.

Итак, я вытащил мобильный из чехольчика и набрал номер. Кайл ответил сразу.

— Кайл, это Декстер.

— Здорово, парень! — ответил Кайл в нарочито жизнерадостной манере. — Как оно?

— Я тут с Деборой… В реанимации, в больнице Джексона.

— Что случилось? — спросил он, помедлив.

— Ее ножом ударили. Потеряла много крови.

— Сейчас приеду, — коротко ответил Чатски и отключился.

Может, он мне будет помогать ухаживать за Деборой, по очереди станем возить инвалидное кресло. Не один — и ладно.

Это напомнило мне о том, что я и так уже не один, или, правильнее сказать, кое-кто уже не один, а со мной.

В любом случае Риту имеет смысл предупредить, что я опаздываю. Я позвонил ей на работу, вкратце объяснил, в чем дело, и отключился, едва на том конце начался припев из обычных возгласов «О Господи!».

Минут через пятнадцать в палате объявился Чатски; за ним по пятам семенила медсестра и явно старалась ему угодить, чтобы Чатски был доволен всем — от расположения палаты до вида системы переливания крови.