Алексей Щуров - Покойница для куклы. Мир Корпорации Страница 16

«Хватит на сегодня учебы, – решила Хейдвиг. – Знать бы, для чего все это делается. Завтра, завтра, завтра. Разбираться буду завтра».

Останки кукол полетели под стол и снова куда-то провалились. Агрегат был загружен, и Хейдвиг услышала звук электромясорубки, в которой что-то перетирали, – такой звук издают мельничные жернова. Но Хейдвиг на это не обратила внимания. Покончив с трупами фарфоровых рабынь кукольного эдема, его хозяйка поднялась по лестнице в спальню. Темнота в эту пору надвигалась рано, вечера почти не было, сразу наваливалась ночь, но торговые кварталы старого города закрывались поздно. Хейдвиг вымыла руки и вновь переоделась для похода по магазинам. Планы снова изменились. Хейдвиг нужно было развеяться и, главное, шопинг начинал ей нравиться и становиться ее вторым Я. Натянув теплые вещи, купленные у девственного арктического кролика и вооружась кредиткой, Хейдвиг покинула свои владения и направилась в овощной – самый дальний дом от ее магазина. Там она затарилась морковкой, капустой, картошкой, несколькими лимонами и яблоками, базиликом и петрушкой, отнесла пакеты к себе, а потом – в следующий магазин, мясной, где ее ждали фунт свинины и свежая баранина. Два французских багета и три плюшки у пекаря, рахат-лукум к кофе и десяток яиц… В итоге, Хейдвиг забила холодильник на неделю.

Осталась только бакалея в соседнем доме, самом старом здании на этой площадке. Почему-то Хейдвиг расхотелось идти туда, но ее что-то заставляло и притягивало к этому дому из красного кирпича, причем намека на окно или витрину там не было. В свете фонарей Хейдвиг различила на дверях надпись кривыми буквами «Букалея», а под ней – надпись более мелкими: «Стучать. Зарыто. Напись слив выверена по навейшему славарю школы. За ашипки бить афтара».

После долгих колебаний Хейдвиг, наконец, взялась за бронзовое кольцо и постучалась в дверь. Ждать пришлось минуть пять, пока не заскрипел засов и рука, высунувшаяся наружу, не уволокла Хейдвиг в помещение – на вид лавка как лавка, только без электричества. Помещение освещали две керосиновые лампы. На полках – обычный товар, которым торгуют в бакалее, но все было рассыпано и разложено по глиняным банкам с надписями тем же кривым почерком, что и на двери. На стойке стояли весы – ржавая вещь, хотя и антикварная, с двумя чашами, кассовый аппарат тоже был допотопным, потому что нужно было крутить ручку – иначе не заработает, а за прилавком сидела продавщица. Старая или нет – сложно было сказать. Она куталась в клетчатый плед из-за сквозняков. При таком освещении ее лицо невозможно было рассмотреть, только белые, как снег, волосы, почему-то завитые в букли. Хейдвиг утратила дар речи: нет, эта бяша явно не могла обладать такой силой, чтобы затащить ее к себе в магазин.

– Ну, так что будем выбирать? Мое время – мои деньги, – проблеяла тетка, не прекращая вязания и щелканья спицами. – Имей в виду, что время я здесь считаю по минутам.

– Соль, сахар, крупы, – овсяную и пшенную, – кофе и чай, – наконец, сказала Хейдвиг.

– Возьми банку и поставь на стойку, – проблеяла продавщица. – Я тебе ничего давать в руки не буду. Здесь самообслуживание.

Хейдвиг пришлось потратить много времени на поиски нужных банок и ставить их по одной на прилавок. Поставив последнюю банку, она спросила:

– Мне самой взвешивать?

– Весы не работают, я продаю банками. Шесть банок по сотне, значит – шестьсот, плюс услуги: за стук – десятка, за приглашение – двадцать, за вытаращивание гляделок на товар – тридцать, разговор №1 – сорок, самообслуживание – десять за минуту, калькуляция – пятьдесят, подведение итогов – сорок. ИТОГО: ТЫСЯЧА.

– Я насчитала только девятьсот сорок.

– У тебя карточка, я и так знаю. Наличностью сейчас никто не пользуется, как в старые добрые времена. Я снимаю процент за пользование терминалом. А бесплатно тебе – мой совет: я живу здесь давно и знаю много всякого о соседнем доме. Не стану тебя запугивать, только ты далеко не первая и не последняя. Куда они пропадают, я не знаю и не хочу знать. Если не поздно, бросай все и беги. Странные туда ходят люди, и странные товары они там покупают. Не знаю, что там происходит, но дела там страшные. Хотя стены здесь толстенные, но голоса проникают сквозь камень, и мне делается жутко от них. А позвонишь в полицию, или еще куда-нибудь – кто тебе поверит? Ненормальная, скажут. А я много чего видала. Один раз девчонкой в ту лавку заглянула. Знаешь, что тогда со мной случилось? Лучше не знать – крепче заснешь, да вот навсегда ли? Сейчас давай сюда свою кредитку.

Хейдвиг протянула страной продавщице пластиковую карточку. Та быстро осуществила платеж и вернула кусок пластика клиентке. Покинув «Букалею», Хейдвиг облегченно вздохнула, несмотря на шесть банок в руках. Она дошла до своего дома, села на ступеньки, осторожно поставила банки на снег, открыла дверь, занесла товар в комнату, а потом вошла сама. «Сама она ненормальная и странная, эта тетка из бакалеи, – подумала Хейдвиг. – Место здесь тоже глючное, но не глючнее того дома в лесу. А клиенты денежные, пускай платят». Последнюю фразу она произнесла скорее для самоуспокоения.

На кухне Хейдвиг расставила банки в шкафу, заварила чай. Проглотив горячую смесь, она решила подняться к себе и еще раз просмотреть записную книжку. Но не успела она выйти в лавку, как позвонили, и ей пришлось открыть дверь, чтобы впустить Икола.

Он вошел, окинул взглядом помещение и удовлетворенно улыбнулся.

– Вижу, «Кукольный рай» уже открылся и начал работу. Что ж, для первого раза неплохо, но эта клиентка не из особо разбалованных, поэтому радуйся, что так легко от нее отделалась.

– Ты что-то хотел мне сказать, Икол? – сейчас его присутствие скорее раздражало, чем радовало.

– Во-первых, поздравить с первой удачной сделкой, а во-вторых, – и он притворился недовольным, – во-вторых, велено изменить твой имидж и изъять карточку в пользу Корпорации. Завтра получишь свою, с половиной прибыли. Конечно, из нее вычтут то, что ты потратила сегодня. Кстати, почему потратилась так скромно? Твои доходы будут расти, и тебе придется тратиться больше на себя любимую.

– Мне приятны твои поздравления, – несколько сухо ответила Хейдвиг, – но мне нужно прямо сейчас еще раз просмотреть записи. Надо попрактиковаться завтра.

Икол легко запрыгнул на высокий прилавок и сел, подперев голову левой рукой. Его лицо приняло недовольный вид, но на него нельзя было смотреть без улыбки.

– Так ты мне не сделаешь горячего кофейку? – спросил он, растягивая слова. – Со сливками?

– Ты следил за мной? – поинтересовалась Хейдвиг. – Где твои агенты? Я их не вижу, значит, этот ход ты выиграл, признаю.

– Надсмотрщики за тобой есть, но ищешь не там, – рассмеялся Икол. – О кофе я серьезно.

– Тогда идем на кухню. Там и поговорим.

– Лучше здесь. Я удобно устроился и не желаю спускаться, – ответил Икол.

Чтобы ускорить процесс, Хейдвиг приготовила питье в кофемашине, а сливки добавила из баллончика, найденного в холодильнике, потому что, пытаясь добавить обычные сливки, она едва не сломала трубку каппучинатора. Кофе Икол проглотил залпом и поставил чашку справа от себя.

– Ты больше ничего не хочешь мне рассказать? – небрежно спросил он. – О жерновах.

Хейдвиг удивленно посмотрела на него.

– В твоей мастерской есть такая штуковина – утилизатор называется. Бросай под стол все, что считаешь ненужным – и он все уничтожит. Находится под полом, работает автоматически. Самой под стол лезть не советую. Что упало – то пропало, как говорят.

И улыбнулся ей, немного оскаливая зубы.

– Карточку, – произнес он и выгнул спину, словно рассерженный кот.

Хейдвиг достала кусок пластика из кармана штанов и демонстративно передала его Иколу. Тот снова улыбнулся, довольный, и сунул пластик во внутренний карман своего синего пальто.

– Так лучше для тебя. Твою принесу через день, и будем создавать новую Хейдвиг-2. Мне интересно, как там наша маленькая Августа. Ей не было больно, когда ты ее вот так порезала, а потом бросила в жернова?

Тон, которым он это произнес, был сухим, но Хейдвиг испугалась по-настоящему.

– Вижу, мои слова произвели на тебя впечатление, но что с тобой? – весело рассмеялся Икол. – Это же бездушная, неживая кукла, вещь, которую я, шутя, назвал Августой.

Садист, – еле выдавила сквозь зубы Хейдвиг.

– Согласись, от страха ты ловишь кайф, – Икол продолжал прикалываться. Он схватил чашку и надел ее на нос, измазавшись в кофейной гуще. – Представь, куколка, на каком месте она сейчас окажется?

Хейдвиг ничего не сказала – только выхватила чашку, грохнула ее об пол и побежала наверх, подгоняемая смехом Икола. Дождавшись, пока она не закроется в спальне, он поднялся наверх и разместился в гостиной на софе, не переставая хохотать и выкрикивать разный бред. И так всю ночь, мешая Хейдвиг изучать записи.