Сергей Разбоев - Воспитанник Шао.Том 2.Книга судьбы Страница 17

Ван встал, неторопливо пошел к казарме, продолжая рассуждать и изредка поглядывать на одинокого орла. Аргентина отпадает, как страна, в которой Рус многим известен. Уругвай тоже. Боливия-из-за границ, которые предстояло пересечь. Тем более Чили или Перу. Бразилия-да. Эта страна и режимом благоприятна, территория огромная, береговая линия практически свободная.

Гордый грифон шумно взмахнул крыльями, оторвался от вышки и медленно, большими кругами устремился ввысь. Ослепительное солнце не могло остановить высокий полет большой смелой птицы. Скоро только маленькая точка в бескрайней синеве неподвижно застыла над земным пространством, как далеко ушедшая мысль, которую нелегко было вернуть обратно. Ван долго любовался свободой выбора могучего орла. Властелин высот и далей, тот философски сливался с космической синевой, охватывая сполна всю ее своим гордым одиноким присутствием.

— Сан-Паулу, — негромко, но уверенно проговорил он, — скорее всего там. Некоторое время он обязательно будет там, — заставляя утвердиться в своем решении, настойчиво доказывал себе Большой Чемпион.

Он еще раз поискал в небе одинокую птицу. Но ее не так-то легко было найти. Ярки солнечный свет скрывал ее в бесконечных бликах своих лучей.

Полуденный зной продолжал тяготеть над мертвой долиной: делая ее отталкивающе неземной, мрачной для вольных фантазий. Столбы вышек изгибались от нестерпимой жары, песок глухо хрустел и жутко шипел под редкими порывами ветерка. Кладбищенская тишина пронизывала все пространство ужасающим духом небытия. Время надолго замерло здесь.

Остановилось и солнце. Застыла в изначальной неподвижности земля.

И только люди, влекомые движением непрестанной мысли, тыкались в завесу времени, вершили будничное и раздвигали ширму настоящего, проникая в неизвестное будущее.

Глава шестая

Рус из далекого темного угла сонливо посматривал на детей, дружно работавших ложками над незатейливым супом. И маленький Хуан также усердно трудился над своей пайкой. И его подружки: такие маленькие, что многие куклы по сравнению с ними смотрелись здоровенными девками.

За неделю, которую монах провел в этом самодельном приюте, возглавляемом четырьмя довольно уже старыми женщинами, он привык к детям и этим сердобольным боговерующим нянькам. Тех денег, что он отдал им, хватит при экономном использовании где-то на полгода.

Предстояло раздобыть себе деньги на дорогу до Индии, для приюта лет на пять вперед. Приобрести документы. На это тоже нужны немалые крузейро.

Огромный рабочий конгломерат Сан-Паулу должен помочь. В приюте можно жить не привлекая липкого взора властей, недругов. Этот полуподвал.

стараниями обитателей был ухожен и чист. И это все на свою более, чем скромную пенсию содержали старые учительницы и врачи. Двадцать три ребенка приютились здесь. Самым старшим было около одиннадцати лет.

Как он узнал: после этого возраста дети сами уходили куда-то в неизвестность. Периодически некоторые из них наведывали приют: иногда приносили деньги на содержание новых бездомных малолеток. Никто не спрашивал их, откуда у них деньги. Дети взрослели быстро. Быстро знакомились с жизнью. И быстро узнавали, где и как можно делать баксы.

Воровство не считалось чем-то нехорошим. Жизнь требовала свое, и этим требованиям подчинялось все живущее в этом большом городе.

Сейчас Рус даже корил себя, что слишком щедро заплатил индейцам за переход границы. Не предполагал, что так все сложится. Но и не жалел о задержке в приюте. Иначе он и не смог бы.

Монах развернул газету. Он часто читал вслух детям, уверяя их, что это сказки. Нужно было вычитать уйму объявлений, чтобы подыскать подходящее. А для малышей читал так, будто бы сказочник в чужом городе выискивает подходящие места для своих сказок. И он спрашивал ребят, подойдет ли порт или какой стадион для того, чтобы принц нашел себе там дом и невесту. И когда дети, как всегда, дружно кричали «да», он предлагал им новое место и они снова восторженно кричали «да» и хором соглашались с этим местом. Сказка эта длилась у них целыми днями. Рус фантазировал, дети ликовали, подсказывали. Женщины были спокойны, что хоть в это время малыши никуда не разбредутся по соседним дворам. Но в газетах ничего толкового не находилось. Зато всем было хорошо и интересно.

Центр города монах изучил и планировал на следующий день пройтись в богатых кварталах города. Вечером зайти в казино, в спортзалы.

Где-то там должен поймать денежную жилу, сделать деньги. Выйти на дельцов, подделывающих документы.

Но неожиданное предложение пришло от старшего мальчугана приюта девятилетнего Хосе. Он с восторгом рассказал про готовящиеся соревнования по кэтчу районного масштаба. Про то, как интересно их смотреть. Только вот за вход надо платить. У малыша имелись каким-то образом добытые деньги. Но их, конечно, не хватало. Рус не стал разубеждать ребенка. Прихватив с собой еще Хуана, быстро пошли к спортзалу.

…Там было шумно, накурено, весело. Первые три поединка прошли явно халтурно и возбужденный народец начал злобно роптать. Требовал настоящих боев, острых зрелищ. Чтобы было на кого ставить бабки.

На ринг поднялся ведущий, успокаивающе объявил:

— Уважаемые сеньоры, кабальеро, чтобы у вас не имелось предвзятости и сомнении к проведенным схваткам, мы предлагаем сразиться любому желающему из зала.

Публика бурно и злорадно подняла на смех ведущего и язвенно предложила ему самому сразиться с толстяками. Тот артистично поднял кисть. Зал подчиняясь жесту немного поутих.

— Участвующий получает сто долларов, победитель двести и тридцать процентов от тотализатора.

Зал борзо затрепетал, но желающие не объявлялись.

— Решительнее, смелее кабальеро! Кто из вас? Выходите. Жизнь вы не потеряете, а деньги приобретете. Есть врач, справедливый судья, рефери.

Честная, откровенная речь ведущего перцово взбодрила народ на новые колкости и улюлюканье.

Рус не долго думал, что это его момент, когда судьба дает возможность подзаработать деньги. Он оставил малышей сидеть, подошел со стороны к судейскому столику.

— Уважаемые сеньоры, я желаю попробовать.

Выражение лиц судейской комиссии было не менее выразительно, чем охающий шумок в рядах. Судьи в больших сомнениях поскребывали подбородки.

— Здесь, парень, нет весовых категорий. Насчет здоровья у тебя как. Вернее психики. Такие шальные деньги они частенько боком выходят.

Но дружные аплодисменты в зале подсказали судьям, что публика на полном серьезе поддерживает просьбу желающего.

Главный судья некоторое время в раздумье покарябал карандашом по бумаге, даже насупился, но ухмылку спрятать на лице у него не получалось.

Махнул врачу. Тот нащупал пульс монаха, посмотрел в глаза.

Повернулся к комиссии:

— Слишком спокоен. Или не понимает, что ожидает его: или с нервами у него не все в порядке. А так отклонений по здоровью не наблюдается.

— Кто ваши секунданты? — еще надеясь на что-то, деловито потребовал судья.

Рус, не думая о подтексте, показал на детей.

— Нет, амиго. Ты чего-то совсем не понимаешь. Нужны граждане, достигшие восемнадцати лет. Не дури, ищи секунданта.

Но секундант сам нашелся мгновенно. Один из разбитных малых, каких в достатке всегда ошивается на подобных мероприятиях. Подскочил к монаху и за десять процентов от прибыли предложил свои услуги. Следом подошел еще один в очках.

— Ну что ж, — согласился судья, — три минуты на формальности, на пятую рефери вызовет вас на ринг. С кем желаете встретиться?

— Воля жребия, — с кладбищенским пренебрежением бросил Рус. Он заполнил листок участника. При нем имелся документ на машину на имя какого-то Луиса; его он и вписал туда.

Секретарь прочитал, растянул губы в сарказме, покачал головой, но подписал, показал на ринг.

…Под свет ярких юпитеров вышел спортсмен роста не очень длинного, но весом где-то к центнеру.

Зал встретил обоих дружными овациями. Симпатии публики были на стороне худощавого паренька, но ставки делались на дородного кетчиста.

…Гонг.

Добрый молодец, обученно махая и хлопая толстыми руками, быстро пошел- на монаха. Упитанный крепыш показывал зрителям, как он обхватит соперника, подкинет его словно деревянную колоду и бросит мощно на ковер ринга.

Но Рус не знал правил новой борьбы кетча: то, что там в основном многое условно-и удары, и броски, и все болевые приемы. Когда боец грозно приблизился к нему на расстояние удара, так мощно произвел прямой удар в солнечное сплетение совсем не защищаемое противником, что тот. секунды три еще постоял согнувшись, спазменно хватая воздух побелевшими губами и рухнул на пол, как подкошенный сноп соломы.