Мелани Раабе - Западня Страница 17

Чтобы сесть напротив меня, ему придется оказаться спиной к двери. Большинство людей в такой позиции нервничают и теряют концентрацию. Он спокойно принимает мои условия. Если он это и заметил, то виду не подал.

– Начнем? – предлагаю я.

Ленцен кивает и садится напротив меня.

Из сумки, которую поставил на пол рядом со стулом, он достает блокнот, карандаш и диктофон. Что у него там еще в сумке, спрашиваю я себя. Он готовится. Одергиваю себя, почувствовав инстинктивное желание заложить ногу за ногу и скрестить на груди руки. Никаких защитных поз. Ставлю ноги ровно, руки кладу перед собой на стол, ладонями вниз, чуть наклоняюсь вперед. Контроль пространства. «Поза власти» – так назвал это доктор Кристенсен. Наблюдаю, как Ленцен раскладывает свои предметы, располагая диктофон геометрически точно – строго параллельно краю стола.

– Н-нда, – наконец начинает он. – Прежде всего, позвольте поблагодарить вас за то, что уделили мне время. Знаю, что вы даете интервью крайне редко, и потому для меня большая честь быть приглашенным в ваш чудесный дом.

– Я высоко ценю вас как профессионала, – отвечаю я, стараясь говорить официально прохладно.

– Правда? – Он делает такое лицо, будто действительно польщен, и держит паузу. Понимаю, ждет от меня пояснений.

– Да-да. Ваши репортажи из Афганистана, Ирана и Сирии. Это так важно, то, что вы там делали.

Он потупил глаза и сдержанно усмехнулся, словно ему неприятно, что он как бы выпросил у меня эти комплименты.

В чем дело, господин Ленцен?

Прямая осанка, медленное контролируемое дыхание – свое тело я держу в тонусе и в то же время без лишнего напряжения, но нервы натянуты до предела. Я же не знаю, какие вопросы подготовил Ленцен и как он собирается вести интервью. Но равным образом и он должен нервничать. Спрашивать себя, что я задумала. Какие у меня козыри. Какие тузы в рукаве. Он кашлянул и заглянул в свой блокнот. Фотограф настраивает камеру, делает пробный снимок, потом снова проверяет фотометром освещенность.

– Итак, – снова начинает Ленцен. – Мой первый вопрос, это вопрос, который, думаю, волнует всех ваших читателей. Вы известны своими высокохудожественными, можно даже сказать, поэтическими романами. И вот «Кровные сестры» – ваш первый детектив, триллер. С чем связана перемена жанра?

Это именно то, что я ожидала услышать вначале, поэтому слегка расслабляюсь, но не успеваю ответить – именно в этот момент из прихожей доносятся странные звуки. Кто-то поворачивает ключ в замке, а потом – шаги. У меня перехватывает дыхание.

– Простите, – говорю я и встаю. Придется на какое-то время оставить его одного. Но тут же фотограф. А может, они – одна шайка-лейка, да нет, вряд ли. Вхожу в прихожую, и настроение мое резко ухудшается.

– Шарлотта! – восклицаю я с плохо скрываемым испугом. – Что вы тут делаете?

В насквозь промокшем пальто, с удивленно поднятыми бровями она в замешательстве смотрит на меня.

– Но разве не сегодня у вас интервью?

Она слышит тихие мужские голоса из столовой и раздраженно смотрит на свои часы.

– О господи, я что, опоздала? Но все ведь должно было начаться в двенадцать.

– Вообще-то я вас не ждала. – Я говорю тихо, не хочу, чтобы услышал Ленцен. – Я же оставила вам сообщение на автоответчике, вы что, его не слышали?

– Я куда-то засунула мобильник, не могу найти, – небрежно объясняет она. – Ну, раз уж я здесь…

Не обращая на меня внимания, она кладет связку ключей на тумбочку возле двери и начинает вешать на вешалку свое тоненькое пальтишко фасона «красная шапочка».

– Что надо сделать?

С трудом подавляю желание схватить ее за плечи, отвесить оплеуху, развернуть и вытолкать за дверь. Голоса в столовой затихли, похоже, они там прислушиваются, что происходит в прихожей.

Я должна взять себя в руки. Шарлотта выжидающе смотрит на меня, и в этот самый момент напряженную тишину разрывает звонок телефона. Делаю вид, что не замечаю его.

– Я уже все приготовила, – говорю я. – Но если сварите кофе, будет замечательно.

Кофе я тоже приготовила, он стоит в термосе на столе. Но что поделать. Не знаю, удастся ли мне сделать так, чтобы Ленцен и Шарлотта не увидели друг друга, но буду стараться изо всех сил.

– Хорошо, – говорит Шарлотта, мельком смотрит в сторону гостиной, где разрывается телефон, но ничего не добавляет.

– Кофейник я вам принесу сама, – говорю я. – А до тех пор прошу меня не беспокоить.

Шарлотта хмурится – обычно я себя так не веду, но, возможно, это связано с необычной ситуацией, чужие люди в доме и первое интервью, словом, она оставляет все без комментариев. Телефон умолкает. Быстро думаю, кто бы это мог быть такой настойчивый, но снова отмахиваюсь. Вряд ли что-то важнее того, что сейчас у меня тут происходит.

На секунду закрываю глаза и возвращаюсь в столовую.

12. Софи

Софи сидела в машине и наблюдала за рыже-белой полосатой кошкой, которая лежала на лужайке перед домом и тщательно вылизывала себя. Вот уже добрых десять минут Софи пыталась заставить себя переступить порог дома, где когда-то жила Бритта.

День сразу не задался. Для начала, как только она задремала после очередной бессонной ночи, ее разбудил какой-то журналист, который хотел поговорить о сестре. Она пришла в бешенство. Потом позвонила арендодателю Бритты, чтобы узнать, когда можно забрать Бриттины вещи. Но попала не на него самого, а на сына, который, выразив ей соболезнования, сразу же, без перехода рассказал историю про то, как его брат-школьник погиб в результате автокатастрофы, так что он прекрасно понимает, что она чувствует.

И вот теперь она здесь. День был жаркий, черная крыша машины раскалилась на солнце. Но выходить не хотелось. Хотелось сидеть и смотреть на кошку. Ну хоть еще чуть-чуть. Но кошке, будто бы почувствовавшей это желание Софи, похоже, не понравилось, что за ней наблюдают, она грациозно встала, бросила пренебрежительный взгляд на Софи и, исполненная собственного достоинства, удалилась.

Софи вздохнула, сделала над собой усилие и вышла из машины.

День был солнечный, и где-то за домом раздавались крики играющих детей. Ничто не напоминало о том, что недавно здесь произошла трагедия. Принуждая себя к каждому шагу, Софи двигалась ко входной двери. Комок поступил к горлу, когда она пробегала глазами список жильцов. Бриттина бумажная полосочка была еще здесь. Надписанная от руки, почти детским почерком и аккуратно приклеенная скотчем. Софи отвела взгляд, крепко сжала губы и нажала кнопку напротив фамилии пожилой дамы, которая жила на третьем этаже. Послышался щелчок – на том конце нажали кнопку домофона.

– Да? – быстро ответил слабый женский голос. – Кто там?

– Добрый день. Это Софи Петерс, сестра Бритты Петерс.

– Да-да, госпожа Петерс, входите.

Послышался звук открывающегося замка, и, сделав над собой усилие, Софи оказалась в подъезде. Сжав зубы и стараясь быстрее миновать дверь в квартиру Бритты на первом этаже, Софи устремилась к лестнице. На площадке третьего этажа ее ждала пожилая дама с красивой короткой стрижкой и ниткой жемчуга на увядшей шее. Софи протянула ей руку.

– Прошу, входите.

Софи прошла за ней через маленькую прихожую в старомодно обставленную гостиную. Пастельные тона, угловатая мебель, древняя стенка и разлитый по всей квартире запах вареной картошки – было во всем этом что-то бесконечно умиротворяющее.

– Это хорошо, что вы так сразу пришли, – сказала хозяйка, после того как усадила Софи на диван и угостила чаем.

– Ну, это же естественно. Как только услышала ваше сообщение на автоответчике, сразу к вам.

Софи осторожно подула на чай и чуть-чуть отпила.

Хозяйка кивнула:

– Соседи говорят, что вы приходили сюда и расспрашивали, не видел ли кто чего.

– Я подумала, что, возможно, мне расскажут больше, чем полиции, – ответила Софи. – Знаете, всякое бывает. И потом, честно сказать, не могу сидеть дома в четырех стенах.

Дама кивнула.

– Это я хорошо понимаю, – сказала она. – В молодости сама была такой. Все надо было что-то делать, делать, делать.

И она чуть отпила из своей чашки.

– Я была у врача, когда вы приходили, – продолжала она. – Так мы с вами не встретились.

– Понимаю. А полиции вы рассказали, что видели? – спросила Софи.

– Ах, этим… – неопределенно ответила хозяйка и пренебрежительно махнула рукой.

Софи хмуро посмотрела на нее.

– Так вы кого-то видели?

Пожилая дама принялась расправлять заметные только ей одной складки на подоле своего платья. Софи поставила чашку с чаем на стол и напряженно подалась вперед. Она с трудом подавляла дрожь в руках.

– Вы же говорили, что могли видеть человека, который убил мою сестру, – нетерпеливо сказала она, пытаясь как-то сдвинуть с мертвой точки собеседницу, которая все топталась на одном месте.