Кирилл Григорьев - Лекарство для безнадежных Страница 17

Тогда бежать? Куда? Перед глазами почему-то встал «Сибирский цирюльник», тот эпизод, где любвеобильная американка приехала к Меньшикову в Сибирь, в ссылку. Н-да…. А что, собственно? Заведу семью с дояркой, детей, стану прославленным агрономом. Уж в чем, в чем, а в удобрениях-то я разберусь. И никакой тебе грязи, пыли, безумной столицы….

Что скажешь?

Не выдержу. Убегу оттуда через месяц. Так и буду бегать всю свою оставшуюся жизнь…

Значит, остается одно. Стать начеловеком. Кстати, а что это значит?

Он протянул руку к телефону, но потом посмотрел на часы. Черт! Без десяти двенадцать. Поздно уже. Но, в самом деле, не каждый же день люди превращаются в НЕЧТО!

Очевидно, у Тараса Петровского на этот счет было совершенно другое мнение. Несколько минут Максим слушал длинные гудки, потом повесил трубку.

Внешне ты останешься прежним,… а внутренне? А вдруг?…

Он не знал, что это за «вдруг». Почему-то на память лез только фильм «Чужой».

Хватит, приказал он себе. Выбор-то прост. Возвращаться я не хочу, бежать тоже. Так что, либо в могилу, либо лекарство. Что выбираем?

Какая-то трусливая и мелкая часть его сознания тихонько зашептала в уголке:

— Да брось ты, Макс. Обойдется. Поговорите, договоритесь. Ты же много сделал для Семена, он это, конечно, учтет.

Нет, ответил Максим ей. Не договоримся. Я же все о них знаю. Поэтому, либо я с ними, либо нигде.

Оставалось одно.

Он поднял капсулу.

Спасение, говоришь. В памяти всплыло то утро с ребятами, и волной внутри поднялась ненависть. Вы мне все заплатите, подумал Максим. Все и за все. Только уже после моей смерти.

Поднявшись, Максим осторожно выбрался в коридор. Судя по свету из-под двери маминой комнаты, она еще не спала. Наверное, лежала в кровати, просматривая очередную ерунду по телевизору.

На цыпочках он прокрался в ванную. Прикрыл дверь и, опершись на раковину, посмотрел на себя в зеркало. Что ж, прощай, безликий и рядовой Максим Дронов. Здравствуй… кто? Он помотал головой и открыл зеркало. Одноразовый шприц лежал тут, в аптечке. Иголка в обнимку с черным резиновым жгутом притаилась рядом.

Прокравшись обратно, он тщательно закрыл за собой дверь комнаты.

Разложил на столе принадлежности и взял пробирку в руки.

Что ж, подумал он.

Только не подведи меня, дорогой Тарас.

И ничего не произошло.

Несколько секунд Максим смотрел на поблескивающую капсулу, потом положил опустошенный шприц на стол. Неумело снял жгут, прислушиваясь к своим ощущениям.

Немного болела рука на сгибе после укола, а во рту чувствовалась горечь пива, выпитого перед анализами и затяжными думами. Новых ощущений не добавилось. А что ты ожидал? После укола немедля превратиться в трехголового монстра?

Надо выждать, подумал Максим. Наверное, действие не начинается сразу.

Ты, парень, как Алиса в Стране Чудес…. Сейчас откуда-нибудь выскочит розовый кролик и радостно заорет: «Хелло! Добро пожаловать на борт корабля „Ностромо“»!

Хм…. Разве так назывался космический корабль в «Чужом»? Да, вроде бы так…

Яркий свет немного резал глаза.

Он приподнялся, включил торшер и щелкнул выключателем верхнего света. Комната погрузилась в интимный полумрак, и сейчас же захотелось музыки. Чего-нибудь тихого и лиричного. Расслабляющего. И никаких радостно вопящих розовых кроликов…

Максим задумчиво провел пальцем по стопке компакт - дисков, выбирая.

Что-нибудь типа… Он извлек диск, вставил его в приемник и плюхнулся на диван. Тихо замурлыкали «Yello».

Парень, внезапно подумалось ему. А ведь это твоя последняя ночь в образе человека. Или ты не изменишься? Только внутренне… это как? Что же будет?

Глаза налились тяжестью, и захотелось лечь, растекшись по дивану и уплыть на волне музыки. Действует, подумал он отрешенно, будто все происходило не с ним. Ему уже стало совершенно все равно, кем он завтра проснется. И проснется ли вообще. Все-таки подсунул Петровский мне, гад, наркоту, лениво подумал Максим. Предположим, берется кровь наркомана, сразу после введения дозы…

Эту дельную мысль Максим не успел додумать, потому что сон навалился тяжелой периной и накрыл его с головой.

Антон Тополев

Опоздав к началу первого урока, он долго бродил под окнами за заднем дворе, вспоминая свою старую школу.

Многое ему вспоминалось в исключительно розовых тонах.

В классе Антон был первым отличником. Он знал и делал все. Его домашние тетради всегда существовали в образцовом порядке, а в дневнике красовались исключительно благодарности и пятерки. Он и школу бы окончил с золотой медалью, не вмешайся в его идеальный жизненный путь Танька из параллельного класса.

Самым странным было то, что сейчас Антон ее не помнил. Силился, но никак не мог вспомнить. Вспоминалась она ему как исключительно прекрасное цветное пятно, размытое прошедшими годами и его собственными невзгодами.

Тогда, присев у кучи желтой листвы, он попытался вернуться в момент знакомства.

С трудом, но получилось.

Школьная столовая. Большая перемена. Тяжелый поднос в руках, который сбивает неловкая барышня из другого класса. Даже не извинилась ведь, вредина!

Но улыбнулась так, что Антоша остолбенел навсегда.

Потом вспоминать стало легче.

Первые цветы, первое провожание из школы, первый поцелуй в подъезде. Учеба — для нее, первые места на олимпиадах — для нее, спортивные рекорды школы — только для нее.

А потом ее не стало.

Ее отца, военнослужащего, перевели в какой-то дальний гарнизон. Антон даже запомнил его название на всю оставшуюся жизнь — Красная Речка. Странное название. Загадочное. Помнится, я даже вещи собирал тайком, что бы сбежать на эту Красную Речку, найти и спасти там свою Татьяну.

С той самой поры Антону стало совсем неинтересно устанавливать рекорды и зарабатывать медали. Гораздо больше его взволновал вопрос, чем так сильно Татьяна отличается от девушек остальных. Он ударился во все тяжкие. И никому даже в голову не могло прийти, что всему виной уехавшая из школы второгодница из параллельного класса.

А, любопытно было бы узнать, как устроилась ее жизнь, подумал Тополев. Встречи выпускников Антона никогда особенно не вдохновляли. Люди, когда-то бывшие вместе, вдруг понимали, насколько далеко развела их жизнь. Кто-то поднялся, кто-то наоборот, а кто-то вообще уже умер. Вот, посмотрите на фотографии моих детей. А вот мой супруг или жена. А вот наша дача на Истре.

Может быть, эти встречи не нравились Антону в связи с его до сих пор личной неустроенностью? Он не желал ни гадать, ни разбираться.

Школьный звонок долетел до него даже через толстые стены.

Он поднялся.

Что же, интересно, расскажет о своем сыне мама?

Суровая женщина на входе долго оценивала его изучающим взглядом.

— Откуда говорите?

— ФСБ.

— И зачем вам Татьяна Валерьевна понадобилась?

— Для консультации.

— Что за консультации такие с учителем русского языка?

— Разве вы — Татьяна Валерьевна? — как можно наглее осклабился Антон. Эту ухмылку он накануне долго тренировал перед зеркалом.

— Наглец, — объявила женщина, но почему-то его пропустила.

В раздевалке стоял детский гомон. Два паренька так увлеченно дрались мешками со сменной обувью, что едва не сбили Антона с ног. Тополев поймал одного из них за воротник.

— Где кабинет русского языка? — гаркнул он в ухо своему пленнику.

— Вы чего, дядя? — удивился паренек.

— Где кабинет русского? — еще строже повторил Антон.

— На втором, — проблеял пленник и был немедленно отпущен.

С ревом непобедимого героя, он, мотая своим мешком, словно пращой, вновь исчез в раздевалке.

Две старшеклассницы около лестницы смерили Тополева оценивающими взглядами и о чем-то рассмеялись. Антон внутренне застеснялся, поднимаясь и ощущая на своей спине их совсем не детские взгляды.

А вот на лестничном пролете его постигло настоящее удивление. На стене висел большой стенд: «Наши медалисты». Несколько мгновений Антон рассматривал большую фотографию Максима Дронова с соответствующим пояснением.

Надо же, подумал Антон, испытывая своего рода общность. А парень-то молодец! И школу мы с ним почти в один год закончили!

Наверное, ему просто не повстречалась Танька из параллельного класса.

По коридору сновали школьники. Кто-то бесился, сливая накопленную за урок энергию, кто-то зубрил в углу, прижав учебник к груди, кто-то увивался за девочками. Кабинет русского языка Антон нашел практически сразу.

Открыв дверь, заглянул, сразу ощутив некую робость.

Привлекательная женщина в возрасте подняла голову от распахнутой тетради.