Деон Мейер - Кровавый след Страница 17

17 сентября 2009 г., четверг

Электроакустический микрофон в стене дома номер 15 по Чемберлен-стрит впервые принес плоды.

В начале двенадцатого дня приехал Шахид Латиф Осман и зашел внутрь; женщина-сотрудница ПРА в доме напротив провела видео- и фотосъемку объекта. Она сидела в наушниках, хотя и не ждала ничего от микрофона-стетоскопа. Как правило, члены Верховного комитета не вели важных переговоров в прихожей.

К своему удивлению, вскоре она услышала голос Османа:

— Все тихо?

Дата и время: 17 сентября 2009 г., 11.04.

Ш. Л. О.: Все тихо?

Б. Р.: Тише и быть не может, дядюшка.

Ш. Л. О.: Бабу, ты совершенно уверен?

Б. Р.: Да.

Ш. Л. О.: Гараж очищен?

Б. Р.: Да, дядюшка. Машина без труда туда войдет.

Ш. Л. О.: Отлично. Жди в гараже. Когда скажу, откроешь двери. Как только машина окажется внутри, снова закрой их. У Бадьеса мешок на голове, но он понимает, что так и должно быть. Ты введешь его в дом и поможешь спуститься вниз. Потом снова выходи. Чем меньше лиц он увидит, тем лучше. Понял, Бабу?

Б. Р.: Понял, дядюшка.

Сотрудница переписала разговор на ноутбук и позвонила Квинну.

Квинн поспешил в аппаратную, где быстро включил телемониторы и подключил видео- и аудиокабели. Он успел вовремя: увидел, как Бабу Раян распахивает деревянную створку гаража при доме номер 15, быстро озирается по сторонам, проверяя, нет ли слежки, и снова скрывается в гараже.

На улицу завернул белый «крайслер-неон» и въехал в гараж. Бабу Раян быстро закрыл двери.

Квинн стал слушать аудиозапись.

Двадцать секунд было тихо. Потом послышался голос Османа:

— Не спеши, Терри, ты спускаешься по лестнице.

Незнакомый голос произнес:

— Ясно!

Зашаркали шаги; потом все стихло.

Они стояли на крыше «Уэйл-стрит-Чемберс», где Масило курил сигару — «чтобы отметить событие».

Настроение у Раджкумара не было праздничным.

— Верховный комитет якшается с бандой из Кейп-Флэтс… Как-то не сходится.

— Все сходится, — возразил Адвокат Тау Масило.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Раджкумар.

Масило объяснил: с одной стороны у Верховного комитета есть Инкунзи Шабангу, который попытается перехватить алмазы, а сами они ведут переговоры с Террористом Бадьесом из «Воронов», представителем покупателей.

— Они хотят предусмотреть все непредвиденные случаи. Если Быку Шабангу действительно удастся украсть камни во время транспортировки, они перекупят алмазы у него. Если не удастся, заключат сделку с «Воронами».

— Но какой ценой? — спросил Раджкумар.

Тау понял, что придется все объяснять подробно.

— А ты вникни в суть игры. Все контрабандисты алмазов сталкиваются с одной и той же проблемой: как выручить больше денег за свой товар. Дело в том, что международные соглашения и правоохранительные органы сейчас им очень мешают. В наши дни рынок переместился в Индию, где обрабатывают больше камней, чем в Нидерландах. Но для того, чтобы торговать с индусами, приходится привлекать цепочку из трех-четырех посредников и каждому выплачивать его долю. По приблизительным подсчетам, если «Вороны» будут следовать этой схеме, они получат сорок центов с ранда. Но у Верховного комитета есть козырная карта: Саид Халид бен Алави Мэки. Не забывай, его специальность — отмывание денег. Возможно, у него есть связи с индусами. Поэтому Верховный комитет вполне может предложить «Воронам» пятьдесят или шестьдесят центов с ранда, а сами они заработают на прямых поставках все восемьдесят. Не забывай, что речь идет о сумме порядка ста миллионов рандов! В самом худшем случае Комитет получит не менее двадцати миллионов. Они получат гораздо больше, если алмазы перехватит Бык Шабангу, на которого они по-прежнему очень рассчитывают.

— Я имею в виду не цену алмазов в денежном выражении, — досадливо отмахнулся Раджкумар. — Какова цена ведения дел с организованной преступной группировкой, с наркоторговцами? Теперь ПАГАД им задницу надерет! Все экстремисты встревожатся. — Он поднял обе руки и откинул волосы на плечи. — Понимаешь, ставки в игре уж больно высоки. Значит, конечная цель для них очень, очень важна. Они имеют в виду нечто крупное. Гораздо более широкомасштабное, чем то, о чем мы сейчас толкуем. Их цель настолько важна, что они готовы закрыть глаза на любые средства к ее достижению. Если это теракт, то он будет чудовищен. Что очень, очень плохо.

— Плохо? — спросил Масило. — Мы их остановим! Радж, тебе надо рассуждать, как наш директор. По-моему, в смысле нашего будущего новость просто отличная!

Джессика вытащила Миллу из-за стола.

— Пойдем со мной, — прошептала она.

Они зашли в женский туалет. Богиня достала из сумочки помаду и, встав перед зеркалом, стала подкрашивать губы.

— В выходные из Йобурга приезжает приятель моего приятеля. Он клерк-стажер в большой юридической фирме в Йобурге, красивый парень, с радостью познакомится с тобой.

— Правда?

— Ему двадцать четыре, и…

— Двадцать четыре?!

Богиня рассмеялась и убрала помаду.

— Идеальный возраст! Столько энергии. В общем, он клерк-стажер в крупной юридической фирме, приедет сюда на выходные. И он красивый…

— Ну, не знаю, Джесс…

— Пусть сводит тебя в клуб, угостит выпивкой, вы потанцуете, развлечетесь. Если он не в твоем вкусе, ты хорошо проведешь вечер, и все. Если в твоем, оттрахай его до полусмерти.

Милла покраснела:

— Я…

— Милла, поживи немного полной жизнью!

Она подавила смущение:

— Я подумаю.

Менц задала один вопрос, которого они не предвидели:

— Почему именно Терренс Бадьес, силовик?

— Что, мадам? — переспросил Тау Масило, желая потянуть время.

— Почему Птичка-Невеличка де ла Крус послал в Верховный комитет своего силовика? Почему не Бухгалтера Перкинса?

Тау злился на себя, на Квинна и Раджкумара: никто из них не подумал о том, что Менц всегда внимательно читает отчеты.

— И еще, — продолжала Менц, — почему Комитет согласился вести переговоры с Бадьесом? Ведь они презирают таких, как он, а Бадьес, насколько я понимаю, человек очень опасный.

Масило понимал, что директора не проведешь.

— Не знаю, — ответил он.

— Значит, надо выяснить, Тау, — сказала Менц.

На лбу у нее снова появилась недовольная морщина.

Вечером, в половине десятого, Милла позвонила Джессике.

— Я не могу, — сказала она. — Он почти ровесник моего сына!

— Вот почему я не хочу иметь детей, — ответила Богиня.

Когда Милла дала отбой и снова легла на диван, она решила, что Джессика угадала правду: все дело в том, что она очень не уверена в себе.

17

18 сентября 2009 г., пятница

Для Сулеймана Долли, также известного как Шейх, это был день, когда ему должны были сообщить дату.

Его мобильник зазвонил в 7.28. Саид Халид бен Алави Мэки поздоровался с ним на мусульманский манер. Потом сказал:

— Шейх, сведения подтверждаются. Двадцать третьего шавваля 1430 года.

Сердце у Долли забилось чаще, и он повторил:

— Двадцать третьего шавваля 1430 года. Аллах акбар!

Всего через двенадцать дней Юлиуса Шабангу по кличке Инкунзи убьют. Он будет валяться у себя в спальне в луже крови. Но восемнадцатое сентября он запомнит как «черную пятницу»: восемнадцатого его обманули мусульмане. И еще у него на пути встал проклятый Беккер. Около девяти ему позвонил Абдулла Хендрикс, представитель Османа:

— У нас есть новости.

Инкунзи сидел за рулем своего БМВ-Х5; машина стояла в плотном потоке машин в Сандтоне, гарнитуры для громкой связи у него не было; пришлось разрываться между дорогой и разговором. Вначале он не особенно встревожился.

— Какие новости?

— Похоже, рыночные силы пришли в движение, если вы понимаете, о чем я.

— Нет, не понимаю.

— Спрос и предложение постоянно изменяются. Инкаби попросил меня заново обсудить с вами условия.

— Заново обсудить? — Шабангу полностью сосредоточился на разговоре; он почуял неладное.

— Да, сэр, к сожалению, теперь мы можем предложить вам всего тридцать центов.

— Что за…

— Мне очень жаль, но мне велели передать именно так.

— Мы договорились, передай Осману, что мы договорились!

— Прошу вас, сэр, не называйте имен!

— Что за херня? С чего вдруг Осман решил меня кинуть?

— Прошу вас, давайте придерживаться установленных процедур…

— На хрен процедуры, что там еще придумал Осман?

— Откровенно говоря, у нас есть причина сомневаться в ваших источниках. Относительно маршрута.