Говард Фаст - Синтия Страница 17

— У нас тут большая международная торговля, и если я вам чем-то могу помочь, мистер Крим… Это была ваша жена или нет?

— Нет, нет…

— Как замечательно, когда молодой неженатый мужчина путешествует со своей секретаршей… А впрочем, может, вы женаты, мистер Крим?

— Нет, нет.

— А!

— И она не моя секретарша.

— О! — она подумала с минуту, потом сказала, — Вам, может, нужен двойной номер? Правило у нас такое: гости без багажа платят вперёд. Глупое и устарелое правило. Вы не согласны?

Я взял два отдельных номера, заплатил вперёд, удивляясь, каким ветром меня сюда занесло. Причин было две — гипотеза толстого юриста и предположение сумасшедшей библиотекарши.

В офисе службы безопасности в другом конце украшенного пальмами вестибюля, отделанного в египетском стиле, мне посчастливилось застать капитана Густина. Он был в твидовом костюме с трубкой, походил на Джона Уэйна, говорил с английским акцентом. В кабинете его было целых три зеркала, и ему не составляло никакого труда увидеть своё отражение — стоило только чуть чуть покоситься вправо или влево. Он объяснил, что задержался только потому, что обедает с кем-то в этом же отеле. Когда-то Густин любовно пригладил свои волосы, я понял, что он носит парик. Он был шести футов роста, а я чувствую себя не очень уютно с такими гигантами. Он крепко пожал мне руку, и я стойко снёс боль от его тисков.

— Наша фирма почти такая же большая, как «Ллойд», — сказал я, надеясь поразить его воображение.

Он изучил свою нижнюю часть лица в одном из зеркал и сообщил, что не имеет права разглашать тайны гостей отеля.

— Не беспокойтесь, всё это ради их же блага, — попробовал я сыграть роль честного и открытого парня.

— Так, так. Ну ничего, ничего. Я думаю, мы поладим.

Он взглянул на часы и сказал:

— Где же моя птичка? Мне обещали позвонить, когда она появится. Вы женаты, мистер Крим?

— В разводе.

— А, значит, мы с вами одного поля ягоды. Говорят, вы путешествуете с прелестным багажом. Очень вас понимаю.

Я поблагодарил Бога, что он не наделил меня грубой физической силой и агрессивностью — ведь тогда я врезал бы Густину по морде и оказался в канадской тюрьме.

— А, собственно, какой от этого вам навар? — спросил он, мешая жаргон с метафорами. Я объяснил, в чём состоит мой навар.

— Ерунда! Не верю ни единому слову!

— Это как же прикажете вас понимать?

— Догадки и романтические бредни. Мафия! Ха! Никакой мафии нет. Вы, янки, обожаете мир приключений. Просто вы не в состоянии честно признать, что у вас полно гангстеров, вот и начинаете придумывать сказки про мафию.

— Значит, мафии не было и нет?

— Вот именно.

— Выходит, это я изобрёл мафию?

— Вовсе нет, Крим, не надо брать на себя лишнего. Просто так у вас принято считать.

— Я вешу сто пятьдесят три фунта без одежды, — сообщил я.

— Правда? Вы стало быть не в форме. Упражнения, тренировки и всё будет отлично!

— Может, я также изобрёл Валенту Корсику, он же граф Гамбион де Фонти?

— Ладно, ладно, Крим, зря вы кипятитесь. Вы хотите сказать, что если бы мы были в одной весовой категории, то у нас мог бы состояться мужской разговор? Напрасно вы так. Я считаю вас отличным парнем. Сейчас мы закроем эту проблему. — Он взял телефонную трубку и сказал: — Это Густин. Посмотрите журнал регистрации за последние десять дней.

Узнайте, останавливался ли у нас Валенто Корсика или граф Гамбион де Фонти. — Как там пишутся эти имена, Крим? — осведомился он и передал своему собеседнику их по буквам, одновременно любуясь на себя в зеркало. Это у него получалось отлично. — Вот и молодец, — сказал он, кладя трубку, а я, не претендуя на лавры Генри Хиггинса из «Пигмалиона», решил, что Густин такой же британец, как и я. — Подождите минуту, — обратился он ко мне.

— Спасибо за помощь, — отозвался я.

— Не за что. Ну как, нравится у нас в Торонто?

— Я здесь всего пару часов, из которых большую часть времени провёл в такси и в этом отеле, так что судить не берусь.

— Хорошо, хорошо… У вас, янки, отличное чувство юмора.

— Рад это слышать, — сказал я, — хотя вряд ли ваш человек отыщет эти имена в журнале регистрации.

— Почему? Вы же сказали, он женился под именем графа де Фонти.

— Так-то оно так, но ему вряд ли будет сложно убедить свою молодую жену, что графу следует путешествовать инкогнито.

— Ну, вы преувеличиваете, старина. Я уверен, что этот ваш граф Гамби или как там его, если и останавливался у нас в отеле, то под собственным именем. Почему бы нет?

— Я же говорил вам о мафии, — вежливо напомнил

— Опять вы за своё… — В этот момент зазвонил телефон, он схватил трубку, и я услышал: — Да, да, да… Сию минуту. — Обернувшись ко мне Густин сообщил: — Ничего отдалённо напоминающего эти фамилии. Увы! Боюсь, что вы немного ошиблись. Был бы рад пригласить вас в бар пропустить по рюмке-другой, но меня ждут. Птичка прилетела. Пойдёмте со мной, полюбуетесь на неё.

— Но разве вы не можете проверить, какие пары примерно этого возраста останавливались в отеле? Можно было навести справки у администраторов. Может, кто-то опознает по описанию. По акценту…

— Дорогой друг, — сказал Густин, — вы слишком серьёзно относитесь к своей персоне, но вы же не из Интерпола и даже не из нью-йоркской полиции. Ради вас мы не можем перевернуть отель кверху дном. Это крупнейший отель в мире…

Я поплёлся за ним из офиса к месту встречи с птичкой. Птичка была крашеной блондинкой лет сорока с небольшим. У неё было два весомых аргумента — бюст и рост. Наш Джон Уэйн облизывался, как кот. Было такое впечатление, что он впервые увидел женщину. Они, пританцовывая, удалились. Густин даже и не подумал попрощаться.

Я уселся в кресло напротив стойки администратора и стал ждать. Я просмотрел местные газеты, потом вечерние нью-йоркские и снова погрузился в ожидание.

Я прочитал статьи Уолтера Липмана, Джеймса Рестона, Макса Лернера, убедился, что мир наш полон горестей и секса, и вновь окунулся в процесс ожидания.

Я подошёл к стойке и спросил, нет ли для меня какой-то информации.

— Сейчас погляжу в вашем ящике, мистер Крим, — отвечала администраторша. — Я могу заодно поглядеть, нет ли чего для мисс Демпси.

Ни для кого — ничего.

Я вернулся в своё кресло и снова стал ждать. Ко мне подошёл человек из службы безопасности Джона Уэйна и осведомился, не встречались ли мы с ним раньше.

— Ну, конечно, встречались. В офисе мистера Густина. Вы сидели в первой комнате и печатали. Меня зовут Харви Крим, я работаю в отделе расследований в страховой компании.

— Ясно, чем могу помочь, мистер Крим?

— Когда закрывается американское консульство?

— Когда как. В пять, шесть, в семь. Иногда позже. Но сейчас-то они точно закрылись.

Я сказал спасибо и снова стал ждать. Было десять часов. В вестибюле стало совсем тихо. Я вполне мог бы отправиться в заранее оплаченный мною номер, но я слишком устал и разнервничался, чтобы найти силы встать с кресла. Я лихорадочно перебирал в голове неприятности, которые могли выпасть на долю честной порядочной девушки, которую я втянул в мафиозные дела. Зачем я сделал это? Ведь она, простая искренняя душа, всю жизнь жила среди книжек и не имела ни малейшего отношения к той мерзопакости, с которой мне постоянно приходится сталкиваться по долгу службы. Ну конечно, я кругом виноват. Я даже решил, что в этом замешан Густин. Он явно решил взяться за Люсиль, понимая, что она — моя ахиллесова пята. У Люсиль, наверное, есть мать. Когда дочь выловят из реки, мне придётся собирать всё своё мужество и сообщить матери страшную новость. Как ни странно, но я никогда не спрашивал Люсиль, есть у неё мать или нет. Что я ей скажу? Что Люсиль меня обожала, а я потерял её в чужом городе?

Она вернулась без десяти двенадцать. Вошла в вестибюль, опираясь на руку типа, который был лет на десять моложе меня, а стало быть, и её, — и куда красивее меня, если вам нравятся эти так называемые чистые открытые американские лица. В дальнем конце вестибюля они стали прощаться, на что ушло минут пять и, наконец, он нежно поцеловал её в щёку и удалился. Когда она дошла до моего кресла, то имела нахальство сказать:

— Бедненький Харви, у тебя такой усталый и нервный вид.

— Зато ты выглядишь как чёртова роза!

— Харви!

— Кто это такой?

— Харви, я не сомневаюсь, что ты ревнив, — радостно улыбнулась она. — Если бы ты знал, как мне это приятно! Но тут тебе не о чём беспокоиться. Джимми — милый, очаровательный мальчик, мы с ним учились в Рэдклифоре, он в Гарварде, вспоминали доброе старое время. Он очень мил — вот и всё.

— Потому что ты сочла своим долгом его поцеловать.

— Ах, вот ты о чём! Харви, но это и поцелуем-то назвать нельзя. Я просто клюнула его в щёку. Ну-ка, встань, — и когда я послушался, она обняла меня и крепко поцеловала в губы.