Марк Биллингем - Погребённые заживо Страница 18

Подозрения в отношении этой школы даже не выдвигались по определению — убийцы-расисты не учатся в привилегированных заведениях.

— Какой он из себя, Дейв? Я имею в виду не внешность…

— Высокомерный, агрессивный. Самовлюбленный.

— А ты уверен, что тебе не показалось? Что ты не подгоняешь поведение этого мальчика под свои соображения?

— До этого у меня вообще не было никаких соображений об этом деле, — ответил Холланд. — Я смотрел, как этот маленький засранец идет прочь, а когда он обернулся — понял, что это парень со снимка. Мальчишка с серьгой в ухе.

Китсон несколько мгновений молчала. Холланд слышал, как она в задумчивости отхлебывает кофе. Ему показалось, что ее охватила растерянность — раньше он наблюдал, как она, Бригсток и остальные порицали за столь же безапелляционные заявления Тома Торна. Он также наблюдал последствия такой самоуверенности, когда безапелляционность вводила в опасное заблуждение.

— Вполне логично, — заметила Китсон.

Холланд облегченно вздохнул: до этого он ждал, невольно затаив дыхание.

— И что нам теперь делать?

— Вы все еще занимаетесь делом о похищении, насколько я знаю, — под этим предлогом я хочу на него взглянуть.

— Арестуешь его?

— Сначала хочу на него посмотреть — просто чтобы убедиться, что ты всполошился не напрасно.

Холланд боялся, что разговор с Китсон или любым другим коллегой может поколебать его уверенность, но случилось наоборот. Когда он подробно описывал свой разговор с Адрианом Фарреллом, когда описывал взгляд, который мальчишка бросил на Кенни Парсонса, он почувствовал, что его подозрения крепнут, перерастая в уверенность. И сейчас, когда от первоначальной злости Китсон не осталось и следа, он слышал нотки радостного возбуждения в ее голосе.

У нее были все причины радоваться.

Конечно, найти убийцу — это одно, а добиться его осуждения — совсем другое. Однако именно из-за беспрецедентной жестокости этого убийства у полиции были все шансы засадить убийцу за решетку.

Прежде чем забить Амина Латифа до смерти, его зверски изнасиловали. На теле были обнаружены следы спермы, по которым определили код ДНК преступника. И сейчас на холодном предметном стекле в криминалистической лаборатории на набережной королевы Виктории извивалась двойная спираль, способная установить личность убийцы. Последовательности генов в каждом витке прихотливо закрученной спирали недоставало лишь контрольного образца.

В коттедже Малленов царило похоронное настроение — над всем витало чувство безысходности.

Люди, присутствовавшие в многочисленных комнатах первого этажа, светлых на фоне сгущающихся сумерек, прилагали немало усилий, чтобы поддерживать видимость беседы и какой-то деятельности. Вроде бы все как обычно. Они пытались сдержать волну уныния, которая грозила в любой момент захлестнуть жилище, — точь-в-точь как черная, вышедшая из берегов река, что готова вот-вот поглотить свои берега.

В доме Малленов находилось человек десять, которых можно было условно разделить на две примерно равные группы: с одной стороны — члены семьи и друзья, с другой — полицейские. Торн, окутанный облаком сигаретного дыма, беседовал с Мэгги Маллен и большеротым сержантом, несшим какой-то бред о «банде похитителей в Харлсдене, которая капитально накрылась». Еще минут пять Торну пришлось говорить с братом Тони Маллена о футболе, а потом со вторым полицейским, обеспечивающим связь с семьей, — на тему «пошло все на хрен», прежде чем наконец удалось поговорить с глазу на глаз с Луизой Портер. Полчаса назад, когда он появился у Малленов, он поведал ей о том, что Кэрол Чемберлен сообщила о Гранте Фристоуне. Затем он поднялся наверх и столкнулся там с Джульеттой Маллен.

Как только появилась возможность, он увлек Портер в большую кладовку, примыкающую к кухне.

Она усмехнулась:

— Это все немного неожиданно…

— Я знаю, что не так с кассетой, — сказал Торн. — Что не давало мне покоя.

Портер прислонилась к большому морозильнику и стала ждать продолжения.

— Он все время обращается к маме.

— И что?

— Все слова, которые произнес Люк, обращены к матери. Он ничего не говорит отцу. У меня в портфеле распечатка, я проверил. Можете взглянуть, если интересно…

— Я вам верю на слово. Продолжайте…

— «Ты только не беспокойся, мам. Волноваться и правда не о чем, мам. Ты и так меня понимаешь, мам». Все обращено к матери, как будто отца вообще не существует.

Портер обдумывала сказанное. Торн слышал, как щелкает бойлер, а потом послышалось шипение, как будто в горелке вспыхнул газ.

— Может, Люк таким образом наказывает отца, — предположила Портер. — За их ссору.

— Тогда это была не ссора, а грандиозный скандал, как думаете? Если мальчишка все еще точит зуб, когда его держат в заложниках! Когда он связан и напичкан наркотиками…

Торн подошел к Портер и сел возле нее, у морозильника. Женщина подвинулась, освобождая ему место.

— Я разговаривал с сестрой Люка. Она уверена, что ссора была не настолько серьезной.

— Думаю, вы преувеличиваете.

Торн пожал плечами, признавая такую возможность.

— Как вы и говорите, мальчик в беде. Поэтому вы, скорее всего, правы: маловероятно, что его все еще заботит ссора с отцом. Но абсолютно естественно, что он больше думает о маме, разве нет? Он же еще совсем ребенок.

— Возможно. Он явно пытался храбриться перед матерью, потому что не хотел ее волновать. Но неужели совсем ничего отцу, ни единого словечка? Все в один голос уверяют, что они очень близки.

— Он и сестру свою не вспоминает.

Это был весомый аргумент. У мисс Портер была такая особенность — выдвигать неожиданные аргументы.

— Все это странно, вот в чем дело, — заметил Торн.

— Вероятно, он был не слишком свободен в своих высказываниях.

Об этом Торн не подумал.

— Вы намекаете на то, что он читал готовый текст? Думаете, ему сказали, что говорить? Как-то слишком сложно.

— Просто размышляю вслух, — ответила Портер.

Они умолкли, услышав за дверью шаги, прислушались — открылась дверца холодильника. Торн дождался, пока тот, кто собрался перекусить, уйдет, и лишь тогда прошептал:

— Давайте поразмышляем еще.

Когда они вышли из кладовки, у Портер зазвонил мобильный. На кухню как раз входил Тони Маллен. Он посмотрел на них — на его лице ничего не отразилось, но по какой-то необъяснимой причине Торн почувствовал, что краснеет.

Маллен кивнул на телефон в руке Портер:

— Думаю, вам лучше ответить.

Портер нажала на клавишу соединения и несколько секунд молчала, но по ее лицу Торн видел, что новости важные. Он взглянул на Маллена и догадался, что тот тоже это понял.

— Хорошо, — сказала она. — Когда?

Торн не сводил с Луизы глаз, пока не поймал ее взгляд — в нем была лишь сосредоточенность.

— Вернусь, как только смогу.

Когда она закончила разговор, Маллен сделал шаг вперед и тихо спросил:

— Его нашли?

— Мистер Маллен… — Портер взглянула на Торна, потом заколебалась, когда увидела за спиной Маллена его жену. — Уверена, вы понимаете…

Мэгги Маллен схватилась за мужа и спросила у него, что произошло. Тот неотрывно следил за Портер и когда заговорил снова, его голос уже не был так тих и спокоен.

— Это я уверен, что вы понимаете… Поэтому давайте, выкладывайте.

Портер пару секунд смотрела на супругов, потом быстро проговорила:

— По-видимому, люди, удерживающие Люка, не настолько умны, как мы полагали. — Прежде чем спрятать телефон в карман, она взглянула на дисплей, как будто ожидала увидеть какую-то дополнительную информацию. — На видеокассете есть четкие отпечатки пальцев.

— Известно, чьи? — спросил Маллен.

Портер кивнула.

— Да, мы знаем, чьи. — Она повернулась к Тому: — Мы едем, как только определят адрес.

Расследование убийства редко предоставляет людям, занимающимся этим делом, возможность на личную жизнь. Но время, которое уделяется делу о похищении, ставит еще более жесткие рамки. На те несколько часов, которые отводились на сон, Торну предложили снять номер в маленькой гостинице на набережной Виктории, где для Столичной полиции было постоянно зарезервировано одно крыло, но Торн предпочитал возвращаться к себе в Кентиш-таун. Конечно, дорога отнимала много времени, но он все равно спит мало. И лучше уж полежать без сна дома, чем останавливаться в безликом гостиничном номере с затертым тощим ковром. Или окунать в кипяток пакетики с чаем и прислушиваться, как город, покашливая, просыпается и беспокоится о том, не забыл ли он пожертвовать деньги на богоугодные дела.

Возможно, если бы эта гостиница была хоть чуть-чуть получше…

Он вернулся домой сразу после полуночи — относительно рано, еще можно позвонить Филу Хендриксу. Пять минут разговора и последняя банка пива — и вот Торн расслабился, с удовольствием рассказывая приятелю историю о прославленном преступнике по имени Конрад Аллен.