Дэвид Хьюсон - Священное сечение Страница 18

Эмили стояла в главном офисе возле письменного стола Косты и осматривала помещение. Служащие, вышедшие в ночную смену, усердно трудились — отвечали на телефонные звонки, просматривали записи на экранах компьютеров, читали отчеты. Фальконе заставил работать практически всех сотрудников. Около пятидесяти мужчин и женщин осуществляли задачу по анализу информации. Они смотрели видеозаписи, беседовали с людьми, живущими в квартирах над магазинами и ресторанами, примыкающими к Пантеону.

— Есть какой-то прогресс? — спросила Эмили.

Перони бросил взгляд на Косту. Ранее они обсуждали с Фальконе вопрос о том, какими сведениями могут поделиться с американцами. Фальконе сказал, что бессмысленно и даже смешно сообщать им что-то, пока итальянцы не накопали действительно стоящей информации. Теперь уже стало ясно, что камеры слежения в Пантеоне не зарегистрировали ничего интересного. А те, что находились на ближайших улицах, сняли лишь свирепую пургу. Так что Фальконе пожал плечами и поднялся наверх, чтобы приватно встретиться с комиссаром Моретти.

— Еще слишком рано, — неохотно отвечал Перони. — Выпьешь чего-нибудь? Может быть, кофе?

Эмили Дикон окинула его острым взглядом голубых глаз.

— Вы не доверяете мне. Понятно. На вашем месте я скорее всего поступила бы так же. Полагаю, все из-за того, что я американка.

— Нет, — протестовал Коста. — Просто все как-то… не совсем обычное.

— Вы не привыкли иметь дело с необычным? — спросила она.

— Вовсе нет. Но иногда проходит какое-то время, пока мы привыкаем. Полицейское управление в чем-то напоминает монастырь.

Перони фыркнул. Тень улыбки мелькнула на лице Эмили Дикон.

— Монастырь? — спросила она, подняв вверх узкую желтовато-коричневую бровь.

— Ну разумеется, — настаивал Коста. — Ладно, иногда для виду мы допускаем к себе нескольких женщин. Однако полиция — закрытое учреждение. Мы редко делимся с другими опытом работы и принципиально подозреваем всех посторонних. Все крупные организации действуют на такой основе. Уверен, ФБР тут не исключение.

Эмили обдумала услышанное.

— Я все поняла.

Мужчины переглянулись. Перони подвинул к Эмили стул, приглашая ее присесть, и ушел за кофе.

Она посмотрела на экран:

— Что это?

— База данных на преступников из балканских стран, — ответил Коста. — Она растет с каждым днем.

— Подозреваемый не из тех краев.

— Вы уверены?

— Да. Я видела сведения о его биографии. Есть кое-какая информация о том, где он останавливался в США. Имеются все его ложные имена и номера фальшивых кредитных карточек. Он действовал очень умело. Мы беседовали с людьми, которые встречались с ним. Все они описывают его по-разному. Этот человек умеет менять внешний вид. Он ловко копирует произношение. Иногда говорит с американским, иногда с английским акцентом. Порой с британским или южноафриканским. Он владеет ими в совершенстве.

— У вас есть его фоторобот?

Вопрос явно назрел.

— Даже несколько. Липман включил их в досье, которое послал вашему боссу. Они все отличаются друг от друга. Полностью. Я вам говорю, мы ведем охоту на очень умного зверя.

Вернулся Перони с напитками. Эмили взглянула на коричневую жижу в пластиковых чашках и сказала:

— Вы называете это кофе? Возле Пантеона есть кафе под названием «Тацца д’оро». Если у нас будет свободное время, можно сходить туда. Там подают настоящий кофе.

Перони рассердился и затараторил на разговорном итальянском, каким пользуются постовые, споря между собой:

— Послушай, детка. Не надо выбрасывать игрушки из коляски. Ты имеешь дело с парнями, которые всю жизнь здесь прожили. Мы знаем «Тацца д’оро» с тех пор, когда туда начали впускать янки.

— С тех пор, как они поняли, что мы даем хорошие чаевые. Где ты жил в Тоскане?

— Возле Сиены.

— Чувствуется по произношению. — Она кивнула Косте: — Он католик, принадлежит к среднему классу, так как в его речи не много ругательств. — Эмили Дикон умолкла. — Теперь вы мне больше доверяете?

— Вроде да, — признал Коста. — Ты явно не в колледже научилась распознавать диалекты.

Она кивнула.

— В детстве я почти десять лет жила в Риме. В хорошем доме на Авентино. Встречи и разговоры происходят сами собой. Кто-то в автобусе с неприязнью смотрит на вас, а потом читает вам лекцию о природе колониализма. Уж римляне-то знают, о чем говорят. Порой кто-то просто плюет вам в лицо. И такое бывает.

— Часто? — поинтересовался Перони.

Эмили сделала глоток из чашки и изобразила на лице кислую гримасу.

— Нет. Я, конечно, преувеличиваю. Такое случалось в пору моего детства. На самом деле… — Казалось, она на миг забыла об их существовании и начала вести разговор сама с собой. — Я о таких эпизодах теперь даже не вспоминаю. Мне здесь очень нравилось, и я не хотела отсюда уезжать.

— Теперь мир стал другим, изменился в худшую сторону, — заметил Коста.

— Согласна. — Эмили заерзала на твердом кабинетном стуле, видимо, чувствуя неловкость из-за того, что так разоткровенничалась с итальянцами. — Однако я все еще жду ответа на свой вопрос. Наш парень явно не с Балкан. Так почему вы проверяете людей из тех краев?

Коста сообщил о девочке, которая при них убежала из Пантеона, и о том, что та, по-видимому, прибыла сюда именно с Балкан. Потом показал Эмили фото, сделанное Мауро. Она увидела юное испуганное лицо.

— Бедная бродяжка, — промолвила она. — Пыталась залезть вам в карман, будучи до смерти напуганной. Они действительно доведены до полного отчаяния?

Коста ненавидел упрощенные объяснения.

— Иногда они идут на крайности. Не хочу никого осуждать, однако на улицах найдется немало людей, кричащих «Цыгане!» по поводу любого мелкого нарушения. У нас хватает и своих преступников. Хотя, честно говоря, многие иммигранты готовы на все, лишь бы выжить. А кто-то делает на их беде свой бизнес. Система жестко структурирована, в ней имеются свои железные правила.

— Хорошо, — сказала Эмили. — Значит, у вас есть шансы поймать ее.

Пришла очередь отвечать Перони. Коста внимательно смотрел на товарища.

— Может, и поймаем, — согласился он.

— У нее здесь семья? Есть возможность вычислить ее через родственников?

— У большинства из этих людей нет родных, — объяснил Перони.

— Когда Липман вызвал тебя, чтобы дать задание, — заговорил Коста, — ты, разумеется, не могла отказаться. Преступник убил твоего отца, и ты хочешь, чтобы справедливость восторжествовала. Ты принимаешь расследование гораздо ближе к сердцу, чем мы. У тебя тут… личный интерес. И это обстоятельство меня беспокоит.

Эмили Дикон в последний раз взглянула на снимок и положила его на стол.

— Я могла бы ответить отказом, когда отец предложил мне Работу в ФБР. В то время у меня уже имелся диплом архитектора. Я могла бы получить степень магистра. Возможно, в Италии. — Она пристально посмотрела на Косту. — Вы не понимаете. Мы Диконы — уважаемый бостонский род. У нас в семье сильно развито чувство долга. Мои родственники работали в правительстве на протяжении ста лет. В министерстве финансов, в Госдепартаменте, в министерстве обороны. Такие уж мы.

Коста хотел бы знать, насколько она верит в то, о чем говорит.

— А когда мы найдем этого человека, чего ты потребуешь от нас тогда?

— Справедливости, — ответила Эмили просто.

— Агент Липман тоже этого хочет?

— Джоэл Липман — примитивное создание, движимое простейшими желаниями. — В ее голосе звучало отчужденное, холодное презрение. — Именно благодаря таким типам, как он, иностранцы плюют в людей вроде меня. Спросите его, что ему надо. — На минуту она задумалась, потом окинула итальянцев проницательным взглядом. — Я знаю точно, что мне нужно. Я хочу, чтобы этот человек предстал перед судом, где бы ему предъявили обвинения за убийства всех его жертв. Пусть он ответит за все разрушенные жизни. Я хочу, чтобы его посадили в тюрьму, где ему до конца дней являлись бы призраки убитых им людей. Я буду спать спокойно, зная, что преступник изолирован и уже больше никому не причинит зла. Вы меня поняли?

Перони искоса взглянул на Косту. Его взгляд как бы говорил: «Почему нам всегда попадаются такие странные люди?»

Ник Коста знал, что имеет в виду напарник. Он уже начал немного понимать американку, и от этого ему не становилось веселее. Она явно не лучший детектив в ФБР. Тут нет никаких сомнений. Возможно, Липман поручил ей расследование в Риме из-за ее архитектурных знаний. Или потому, что она в совершенстве владеет итальянским. А может, все гораздо проще. Присутствие Эмили Дикон здесь объясняется тем, что ее отец стал последней жертвой маньяка. Похоже, Диконы — известное и уважаемое семейство. Не исключено, что у агента не имелось другого выбора. Лео Фальконе, должно быть, оказался в подобной ситуации. Этим объясняется то обстоятельство, что обыкновенно резкий и эгоистичный инспектор пошел на уступки и позволил американцам вплотную заняться расследованием.