Ли Чайлд - Сплошные проблемы и неприятности Страница 18

«Грустно, правда? — сказал он, когда увидел офис Франца. — Из большой зеленой машины — и сюда!»

Интересно, что думают о нем Нигли и О'Доннел?

— Покажи мне страницы с цифрами, — сказал он.

Нигли передала ему через стол листки бумаги. Она пронумеровала их карандашом в верхнем правом углу, чтобы не перепутать порядок. Ричер просмотрел все семь, один за другим, очень быстро, пытаясь составить общее представление. Всего 183 простые дроби, не сокращенные. Простые, потому что числитель, то есть верхнее число, был всюду меньше знаменателя, нижнего числа. Без сокращений, потому что 10/12 и 8/10 не превратились в 5/6 и 4/5, как должно быть, если следовать арифметическим правилам.

Значит, это не дроби. Может быть, счет, результат или оценка деятельности. Например: что-то произошло десять раз из двенадцати или восемь раз из десяти.

Или не произошло.

На каждой странице было двадцать шесть таких цифр. Кроме четвертой страницы, где их оказалось двадцать семь.

Счет, или результат, или коэффициент, или что там еще, на первых трех страницах выглядел вполне нормально, как среднее число или процент выигрыша. Он находился между прекрасным 0,870 или превосходным 0,907. На четвертом листке наблюдалось сильное понижение: среднее число равнялось 0,574. На пятой, шестой и седьмой страницах дела постепенно становились все хуже: 0,368, потом 0,308 и 0,307.

— Понял что-нибудь? — спросила Нигли.

— Ничего не понял, — ответил Ричер. — Жаль, что здесь нет Франца, он бы объяснил.

— Если бы он здесь был, тогда не было бы нас.

— Почему? Мы могли бы собираться время от времени.

— Как на встречу одноклассников?

— Могло быть весело.

О'Доннел поднял стакан и сказал:

— За отсутствующих друзей.

Нигли взяла свой стакан, и Ричер последовал ее примеру. Они выпили воду, которая замерзла на самой вершине скандинавского ледника десять тысяч лет назад, а затем много столетий медленно сползала вниз и наконец превратилась в горные источники и реки. Выпили в память о четырех своих друзьях — о пяти, включая Стэна Лоури, — о тех, кого они не надеялись увидеть снова.

Но они ошиблись. Один из их друзей в этот момент сел на самолет в Лас-Вегасе.

Глава 20

Официант принес их заказ. Лосось для Нигли, курицу для Ричера и тунец для О'Доннела.

— Насколько я понимаю, вы побывали дома у Франца, — заговорил О'Доннел.

— Вчера, — сказала Нигли. — В Санта-Монике.

— Удалось найти что-нибудь интересное?

— Вдову и осиротевшего ребенка.

— А кроме этого?

— Ничего существенного.

— Нам нужно побывать у всех наших. Сначала у Суона, потому что он ближе всех.

— У нас нет адреса.

— Вы что, не спросили у дамочки из «Новой эры»?

— Не имело смысла. Она бы нам все равно не сказала. Она вела себя исключительно корректно и сдержанно.

— Ты мог бы сломать ей ногу.

— Те времена остались в прошлом.

— Суон был женат? — спросил Ричер.

— Не думаю, — ответила Нигли.

— Он слишком уродливый, — добавил О'Доннел.

— А ты женат? — спросила у него Нигли.

— Нет.

— Понятно.

— Но по обратной причине. Моя женитьба огорчила бы слишком большое число заинтересованных лиц.

— Мы можем снова попробовать узнать через Единую посылочную службу. Возможно, Суон получал что-нибудь на домашний адрес. Если он не был женат, то, скорее всего, обставлял свой дом по каталогам. Не могу представить, чтобы он ходил и покупал стулья и столы, ножи и вилки.

— Давайте попробуем, — сказала Нигли.

Она взяла свой телефон и, не вставая из-за стола, принялась набирать номер в Чикаго. И стала еще больше похожа на кинопродюсера. О'Доннел наклонился вперед и посмотрел на Ричера.

— Расскажи мне все, что вам известно, о временных рамках интересующих нас событий.

— Дракониха из «Новой эры» сказала, что Суона уволили более трех недель назад. Скажем, двадцать четыре или двадцать пять дней. Двадцать три дня назад Франц ушел из дома и не вернулся. Его жена позвонила Нигли через четырнадцать дней после того, как обнаружили его тело.

— Зачем?

— Просто чтобы сообщить, что он умер. Она надеется, что местные копы во всем разберутся.

— Какая она?

— Гражданская. Похожа на Мишель Пфайфер. До некоторой степени недовольна тем, какими мы с ее мужем были хорошими друзьями. Их сын похож на него.

— Бедняга.

Нигли прикрыла телефон рукой и сказала:

— У нас есть номера мобильных телефонов Санчеса, Ороско и Суона.

Она покопалась одной рукой в сумке и достала бумагу и ручку. Записала три десятизначных номера.

— Узнай по ним адреса, — сказал Ричер.

— Не выйдет, — покачав головой, ответила Нигли. — Номера Санчеса и Ороско корпоративные, номер Суона числится за «Новой эрой».

Она отключила номер своего помощника в Чикаго и стала один за другим набирать номера, которые записала.

— Голосовая почта. Все телефоны выключены.

— Это было неизбежно, — заметил Ричер. — Батарейки разрядились три недели назад.

— Знаешь, слышать их голоса было не слишком приятно, — сказала она. — Ты записываешь приветствие на голосовой почте и не имеешь ни малейшего представления о том, что может с тобой произойти.

— Маленький кусочек бессмертия, — вставил О'Доннел.

Помощник официанта убрал тарелки с их стола, и тут же появился официант с десертным меню. Ричер просмотрел перечень сладких блюд, стоивших дороже, чем ночь в мотеле почти в любой части Америки.

— Мне ничего не надо, — сказал он, уверенный, что Нигли станет настаивать.

Но в этот момент зазвонил ее мобильный телефон. Она послушала немного и записала что-то на том же листке бумаги.

— Адрес Суона, — пояснила она. — Санта-Ана, возле зоопарка.

— В таком случае в путь, — проговорил О'Доннел.

Они сели в его машину, взятую напрокат в «Херце», четырехдверную, с навигатором, и медленно поползли на юго-восток по 5-й автостраде.

Мужчина по имени Томас Брант наблюдал за их отъездом. Его «краун виктория» была припаркована в квартале от отеля, а сам он сидел на скамейке в начале Родео-драйв в окружении двухсот туристов. Он позвонил по мобильному телефону Кёртису Мани, своему боссу.

— Их уже трое, — доложил он. — Отлично сработало. Получилось похоже на собрание кланов.

В сорока ярдах к западу мужчина в синем костюме тоже наблюдал за их отъездом. Он сидел, низко пригнувшись, в «крайслере» на парковке парикмахерской на Уилшир. Он позвонил своему боссу и сказал:

— Их уже трое. Думаю, третьего зовут О'Доннел. Значит, тот, что похож на бродягу, — Ричер. У них такой вид, будто они закусили удила.

А в трех тысячах миль от них, в Нью-Йорке, темноволосый сорокалетний мужчина сидел в офисе на углу Парк-авеню и 42-й улицы, который делили несколько авиакомпаний. Он покупал билет с открытой обратной датой из аэропорта Ла Гуардиа в Денвер, штат Колорадо. Мужчина расплатился платиновой карточкой «Visa», выданной на имя Элана Мейсона.

Глава 21

Санта-Ана находилась довольно далеко на юго-востоке, за Анахаймом, в Апельсиновом округе. Сам городок расположился в двадцати милях западнее гор Санта-Ана, откуда дули злые ветры. Время от времени они налетали на город, сухие, горячие, упрямые, сводившие с ума весь Лос-Анджелес. Ричер несколько раз видел, как они действуют на людей. Как-то раз он находился в этом городе после встречи с представителями корпуса морской пехоты в Кэмп-Пендлтоне. А второй раз — во время недельного отпуска из Форт-Ирвина. Он видел, как мелкие разборки в барах превращались в убийство первой степени, а пережаренный тост привел к жестокому избиению жены, тюрьме и разводу и как мужчину отделали до полусмерти за то, что он слишком медленно шел по тротуару.

Но в тот день не дул ветер. Воздух был горячим, неподвижным, бурым и плотным. Взятый О'Доннелом напрокат навигатор разговаривал вежливым, но настойчивым женским голосом, который велел им съехать с 5-й автострады напротив Тастина и двинуться на юг в сторону зоопарка. Затем они покатили по просторным улицам в сторону Музея искусств Апельсинового округа, но, не добравшись до него, свернули налево, направо, снова налево, и им сообщили, что они приближаются к месту назначения. А потом — что они туда прибыли.

Впрочем, сомневаться в этом не приходилось.

О'Доннел остановился около почтового ящика, украшенного таким образом, чтобы он был похож на лебедя. Это был самый обычный стандартный почтовый ящик, металлический, на столбе, выкрашенный ослепительно белой краской. Наверху была прикреплена выпиленная из дерева грациозная шея, дальше шли спина и поднятый вверх хвост, тоже выкрашенные белой краской, только клюв был темно-оранжевым, а глаза — черными. Сам почтовый ящик выступал в роли туловища. В общем, получилось совсем неплохо.