Владимир Ераносян - 90 миль до рая Страница 18

Лидер Кубы с грустью погладил бороду и кивнул.

– Тогда прикажи спецназу выкрасть моего Элиансито или дай мне оружие, чтобы я сам это сделал! – решительно произнес отец мальчика.

– Нет, стратегия уже выработана. Я выступлю в прямом эфире по национальному телевидению. Я помогу тебе. Куба поможет тебе. Мы поведем борьбу легитимными средствами. Поднимем мировую общественность. Позволь попытаться цивилизованно, как подобает суверенному государству, подойти к этой проблеме и с Божьей помощью победить. Дай нам шанс урегулировать спор процессуальным путем. Тем более свое не крадут. Свое возвращают…

Мама Элиана погибла. Ты единственный, кто имеет законное право воспитывать мальчика. Но подумай, что ты требуешь. Какими последствиями грозят действия кубинского спецназа на территории враждебного государства? Такое решение было бы ошибкой.

Я понимаю твои чувства, но прошу, пожалей не только себя, но и своих соотечественников. Не надо во всем подражать бесшабашному Фиделю, который готов даже сегодня, будучи глубоким стариком, снова уйти в горы Сьерра-Маэстры по малейшему поводу, бродить по непроходимым мангровым зарослям и отбиваться от полчищ москитов, думая, что все без исключения кубинцы такие же сорвиголовы, как их вождь.

Провокации не закончатся никогда. Но мы уже не те, что прежде. Мы не слепые котята и выучились урокам дипломатии, тактике информационного противостояния. Народ давно устал от постоянного напряжения и жаждет мирной жизни. Мечтает о добрососедских отношениях со всеми. И с США в первую очередь. Но там меня уже причислили к легиону чертей вместе с Саддамом, Бен Ладеном, Ким Чен Иром и Лукашенко. Они не хотят договариваться со мной. А мой народ не хочет, чтобы американцы договаривались с кем-либо, кроме меня. Замкнутый круг. Но мы разорвем его силой правды. За своего маленького гражданина вступается не Фидель, а Куба. Они не хотят разговаривать с Кастро?! Тогда им придется вести переговоры со всем кубинским народом, и ты, простой парень из Карденаса, будешь его полномочным представителем…

После этих слов Фидель глубоко вздохнул и доверительно добавил:

– В жизни я совершал много ошибок. В силу собственной неопытности, влияния среды, кажущейся невозможности сделать что-то по-другому. Потом я раскаивался. Иногда было уже поздновато. Как в случае с вторжением советских войск в Чехословакию, которое я не нашел в себе силы осудить. А еще больше – со второй волной национализации, когда мы под советскую копирку начали раскулачивать зажиточных гуахиро. Мы тогда обидели людей. Долго потом расхлебывали. Но самой большой моей ошибкой я считаю одну давнюю историю, которой не было ни в одной хронике. Тогда я был слишком молод, не в меру вспыльчив и эгоистичен. Тебе я расскажу об этом. По очень большому секрету…

Моего сына Феделито увезли в Америку без моего ведома. Это сделала его родная мать, моя первая жена Мирта Баларт. Она была хорошей женщиной и преданной женой. Это ее дядя – приспешник Батисты – заставил ее совершить глупость. Мы тогда отправили в Майами отчаянных ребят. И они доставили на Кубу моего мальчика. Я до сих пор жалею об этом. Нельзя было лишать ребенка материнской ласки. Я обидел женщину, которая искренне меня любила, но так же была предана своему семейству и находилась в тисках своего знатного происхождения.

Она до конца верила, что могла меня образумить. И по научению своей семьи сотворила глупость. И что же я? Я ответил глупостью на глупость, что признаю только теперь, спустя много лет. Я наказан за это.

Когда Феделито вырос, он стал несносным, все время упрекал меня за то, что я не посчитался с его матерью. Но худшим из наказаний было то, что моя маленькая Мирта никогда, до самой смерти, не позволила себе сказать ни единого дурного слова в мой адрес. Ничего плохого о человеке, навсегда лишившем ее сына. Она не только не заявила о похищении властям, она даже узнавала об успехах своего дитя через чужих, малознакомых людей, боясь хоть как-то навредить своим вниманием родному чаду. Поэтому эта история не получила широкой огласки.

Другие не упускали случая заработать, обливая грязью Фиделя Кастро. В Америке это делала моя родная сестра Хуана. Из Испании доносились обвинения от родной дочери Алины. Она называла меня сумасшедшим и распространяла невероятные слухи. Молчала только Мирта, единственная женщина, перед которой я действительно был виноват…

Гавана, Куба

Август 1947 года

Набережная Эль Малекон, как и обещал президент Грау Сан-Мартин своим американским покровителям, заполнилась восторженным народом ровно к полудню. До истечения его властных полномочий оставался год, но участь «антильского демагога» уже была предрешена. Кресло под ним шаталось. «Гринго» считали «приятеля Грау» слишком трусливым из-за того, что он пытался выслужиться не только передними, но и перед главами местных банд. Двоевластия американские гангстеры допустить не могли. На трон должна воссесть более надежная марионетка.

Присутствующий в свите президента «маленький сержант» в полковничьих погонах, амбициозный метис Фульхенсио Батиста, всем своим пресмыкающимся нутром чувствовал, что грандиозным планам «гринго» по превращению его страны в супербордель не суждено осуществиться без его деятельного участия. Следовательно, на Грау пора ставить крест.

– Пусть начинают шествие. – Сан-Мартин дал отмашку распорядителям карнавала через своего порученца.

Белоснежный круизный лайнер «Бенджамин Франклин» с влиятельными янки на борту находился в двухста ярдах от швартовых кнехтов. На причале, в месте запланированного схода высокопоставленных гостей по корабельному трапу выстлали ковровую дорожку – удлиненную копию национального флага. Никому и в голову не приходило, что в ситуации с буквальным затаптыванием государственного стяга присутствует политический подтекст. И цинизм. Во всяком случае, действо обещало быть символичным.

По всему периметру ковровой дорожки торчали декоративные, до сверхнасыщенной густоты опрысканные золотым спреем пальмы. Они были увешаны, словно рождественские ели, коробками с кубинскими сигарами, чучелами колибри, дятлов-карпентеров и токороро, бананами, ракушками и бутылками рома «Патикрусадо» с бантиками на горлышках.

Сан-Мартин суетился на пирсе, как школьник в ожидании суровых, но справедливых экзаменаторов. Больше всего Грау волновался за приветственные пушечные залпы из двух крупнокалиберных орудий, вылитых в полном соответствии с эпохой Колумба и доставленных по такому случаю в крепость Кастильо-дель-Морро прямиком из Мадрида.

Событие действительно не походило ни на одну имевшую доселе место в мировой истории встречу в верхах. Это была встреча продавца и покупателя. Товаром была Куба…

Коррумпированный режим Сан-Мартина стал хоть и не идеальным, но гарантом безопасного отмывания грязных денег американской мафии, а Куба в ближайшие годы имела все шансы превратиться в плацдарм долгосрочного перемирия между гангстерскими семьями.

Инициировали «кубинское совещание» давний друг Лучано Счастливчика, король гемблинга[32]и финансовый гений мафии Мейер Лански и чикагский мафиози Сальваторе Джанкано. Начавшееся освоение Лас-Вегаса и миллионные инвестиции в Неваду не мешали кланам задумываться о параллельном развитии бизнеса. Будущее на Кубе представлялось еще более радужным, чем ожидаемая прибыль от казино в пустыне.

Богатые американцы, вне всякого сомнения, предпочли бы остров белых пляжей, королевских пальм и вечной фиесты штату с репутацией ядерного полигона. Приличная удаленность от опеки вездесущих федералов и лакейская услужливость местного царька торопили мафиози к скорейшему принятию основных тактических решений для утверждения единственной стратегической задачи – Куба превратится в рай на Земле, с одной лишь оговоркой – рай только для них.

Скини де Амато – казначей Сэма Джанкано – всюду следовал за своим патроном, сжимая в руках два набитых кэшем увесистых кейса. Наличные предполагалось потратить на политику. Комиссия, высший консультативный совет сицилийской мафии, одобрила кубинскую инициативу. Присутствие в качестве пассажиров на «Бенджамине Франклине» людей Лаки Лучано, Альберта Анастазиа, представителей семьи Бонано, братьев-рэкетиров Рокко и звезды «Коламбия рекордз», любимца голливудских старлеток Фрэнка Синатры в привычной для него роли штатного шоумена мафии говорило о согласованности действий всех семей и полном единодушии в отношении равного участия в дележе кубинского пирога.

Одно «но»… По ту сторону Флоридского залива собственный пасьянс раскладывал небезызвестный Вито Джановезе, предавший Муссолини и вернувшийся из Италии героем высадки. Вито чувствовал себя обойденным, а ведь он тоже положил глаз на Кубу с ее гигантским потенциалом из трехсоттысячного контингента проституток[33]… Правда, главным мотивом Вито была давняя неприязнь к Альберту Анастазиа и желание вернуть утраченные вследствие вынужденной «командировки» позиции в мафии. Своего бывшего патрона Лаки Лучано Вито уже не воспринимал всерьез. Во-первых, потому что Счастливчика депортировали в Италию, а во-вторых, тот плясал под дудку еврея Лански, который убедил «каподи тутти капи»,[34]что Вито метит на место короля…