Таня Карвер - Клетка из костей Страница 18

Фил не смел произнести ни слова. Марина словно погрузилась в транс и теперь общалась с иными мирами. Он и сам осознавал, насколько нелепо это звучит, но не мог выбросить этот образ из головы.

— Нужное место, нужное… настроение. Подготовка к наслаждению. Нет. Не только. Что-то еще. Цветы… Да. Нужное… время… — Она открыла глаза. — Нужное время, да. Ритуал. — Она пробежалась взглядом по букетам, расставленным вдоль стены. — Цветы, они… Это… Это жизненный цикл. Рождение, расцвет, смерть. Многолетние растения. — Она указала на стену: — И еще этот рисунок… Ты был прав, это не пентаграмма, не сатанинский знак. Это… Я даже не знаю. Возможно, календарь? Своего рода.

— В форме звезды?

— Возможно, под звездой? Не знаю. Но это точно не пентаграмма. Скорее… логотип! — Последнему слову Марина как будто сама удивилась. Она снова зажмурилась. — Но ребенок… Что значит ребенок? Готовность? Плодоносность? Он тоже входит в жизненный цикл? — Она подошла к верстаку. — Садовые инструменты… Символы, да… Символические инструменты… Но что они символизируют? Посадку? Выращивание? Жизненный цикл, да… — Она посмотрела Филу в глаза. — Клетка. Кости. Думаешь, человеческие?

Опешив от внезапного вопроса, он пару секунд спустя пробормотал:

— Не исключено…

— Ясно. — Она снова отвернулась. — Старые они. Некоторые из них. Старые. Несколько лет, а то и десятилетий… Да. — Она подошла еще ближе к клетке и уставилась на нее. — Что это значит? Это значит, что он давно все спланировал. Именно. Он готовился. Он обладает незаурядным умом. Он контролирует свой ум — и контролирует других. Он терпелив. Стратег.

— Думаешь, он… давно таким промышляет?

— Да.

— Как давно?

Марина глядела на прутья клетки, словно ожидала от них ответа.

— Много лет. — Она коснулась кости. — Десятилетий… — Голос ее дрогнул. — Его никогда не ловили. — Она покачала головой. — Учет… Вел ли он учет? Вряд ли. По крайней мере, в нашем представлении. Разве что… Цветы. — Она снова посмотрела на стену с букетами. — Разные виды, разные сезоны… Может быть… Не знаю. Он действует уверенно. Это… развитие. Прогресс. И хорошо. Устойчивые модели поведения обычно… Так и бывает. Но серийные преступники часто выдыхаются. Начинают со временем допускать ошибки, пусть и умышленно, как будто хотят, чтобы их поймали, остановили… Это не тот случай. — Она продолжала бережно поглаживать костяные прутья. — Этот человек… он все контролирует. Это его ритуал. Отточенный. Совершенный. Поиск совершенства… Маньяки часто перестают совершать преступления, достигнув определенного возраста, — сказала она шепотом, — но только не этот… Нет. Он уже давно этим занимается. И у него есть на то причина.

— Какая?

— Не знаю. Но ему она кажется веской. Он делает это не только ради собственного удовольствия.

— Но я думал, что все серийные убийства связаны с сексом.

— Да, большинство.

— И?

— Я не говорю, что он не получает никакого кайфа. Но кайфом дело не ограничивается… И еще кое-что.

— Что?

— Я думаю, он не остановится.

— Придется нам его остановить, — сказал Фил. — Поймать и положить всему этому конец.

— Да, — сказала Марина, словно выйдя из транса. — Можно его поймать, но это уже по твоей части.

Она натянуто улыбнулась.

— Тогда можно расслабиться.

Но выглядел Фил так, словно целиком и полностью состоял из одного только напряжения. С утра, когда она видела его последний раз, он, казалось, успел постареть на несколько лет.

Нужно было что-то сказать ему. Поговорить с ним.

— Послушай, Фил, самое главное…

— Не надо, — еле слышно выдавил из себя он. — Не здесь. Не сейчас.

Он вздохнул. Словно атлант, расправивший плечи.

— Я не могу…

— Фил? Это же я. Я. Ты можешь быть со мной откровенен.

Он пытался смотреть ей в глаза, но взгляд его метался из стороны в сторону, будто его било током.

— Я… не могу. Не сейчас. — Опять вздох. — Я даже… — Он устало запрокинул голову. — Нет. Пойдем отсюда. Надо… Надо работать.

— Хорошо, но…

— Как он сюда попал? — вдруг ни с того ни с сего спросил Фил.

— Кто?

— Мальчик. Как он сюда попал? Если это временная камера, где он был до этого?

Он еще никогда не отталкивал ее с такой силой.

— Ну да, мальчик… В общем, по-моему, дело было так. Привести его сюда средь бела дня он не мог, верно?

— Верно. К тому же территория огорожена. Входа нет.

— Значит, дорога исключается. Разве что ночью, да и то это выглядело бы подозрительно. Возле дачных домиков есть еще одна тропинка. Куда она ведет?

— К микрорайону на берегу. Но там никакого освещения и сплошной бурьян. Настоящий рай для грабителей. И тянется она вдоль реки.

— Вот тебе и ответ.

— Он что, провел его по той тропинке?

— Нет. Привез по реке. Дом выходит на реку. Он мог причалить рядом, высадить мальчика…

Фил принялся задумчиво расхаживать по комнате.

— Все сходится. Ты же говорила об этом — о циклах, о ритме природы. Может, и река тут не случайно?

— Вполне возможно.

— Да… Тогда остается только один вопрос.

— Какой?

— Где он взял мальчика?

Марина слабо улыбнулась.

— Это тебе выяснять. Ты же полицейский. Я всего лишь психолог.

— Но ты с ним говорила.

— Да. И пройдет еще немало времени, пока он сможет дать нам хоть какую-то полезную информацию.

Они помолчали.

— Я составлю официальный рапорт, — наконец сказала Марина и, поглядев на часы, добавила: — А сейчас пора забирать Джозефину.

Фил вспомнил, что говорил с Доном и они согласились оставить девочку у себя подольше.

— Хорошо. Хоть какое-то облегчение.

И снова молчание. Марина посмотрела на Фила. Глаза его бесцельно блуждали по потолку. И не потому, что он искал что-то, а потому что избегал ее взгляда. Но почему? Он не хотел с ней говорить, не хотел признаваться, в чем дело. Неужели он настолько переживает из-за этого мальчика в клетке, но постеснялся говорить об этом перед коллегами? Будем надеяться. Иначе… Ей даже не хотелось об этом думать. Она снова протянула руку, но он, будто предвосхитив ее жест, отпрянул.

— Пойдем.

И он начал подниматься по лестнице. Она не сразу пошла за ним и несколько мгновений просто провожала его взглядом.

Это на него не похоже. Совершенно не похоже. Если он предпочитает что-то скрывать от нее, то это «что-то» должно быть очень важным.

В конце концов, они с ним — одно целое. В этом она не сомневалась и по отношению к другим людям ничего подобного никогда не испытывала. Это была настоящая, истинная любовь. Родство душ. Но с настоящей любовью приходит и настоящий страх. Что что-то испортится. Что кто-то из них умрет.

Или что их обоих поглотит тьма. Они ведь были израненными, нежными душами, которые когда-то сумели друг друга услышать и слились воедино.

Вдруг тьма вернется? Вернется и разрушит все, что у них сейчас есть?

Канат истончался…

Это была обычная комната для совещаний. С кондиционером. С опущенными жалюзи. Прямоугольный стол, окруженный стульями. А на нем даже графин с водой и стаканчики. Самая обыкновенная комната для совещаний.

Но совещание это никак нельзя было назвать обыкновенным.

Старейшины собирались уже много лет. Десятилетий. Сперва на открытом воздухе. Решения принимались у костра. Потом заседания перенесли в помещение, пропахшее свежераспиленной древесиной. Голые твердые стены и пол, сугубо функциональная мебель. Затем переместились в теплые, обшитые вагонкой номера с полированными столами, резными стульями и… ритуальными накидками.

Это были лучшие годы.

Потом — промежуточная стадия.

И теперь вот это — комнаты для совещаний. Конференц-залы. Самые обыкновенные офисные пространства.

Лица их изменились, но имена остались прежними.

Четверо. Всего четверо.

Пятый… отсутствовал. Как обычно.

Никакого общения помимо кратких приветствий. Никакой болтовни, никаких шуточек. Тишина. Напряжение гудело в воздухе, как туго натянутый провод, потревоженный ветром. За прохладу отвечал не только кондиционер.

Кто-то должен был начать.

— Полагаю, я выражу общее мнение, если скажу: ты что, совсем охренел?

Это говорил Законодатель. Лед тронулся, но теплее в комнате не стало. Слова Законодателя действительно выразили общее мнение присутствовавших. Они требовали ответов.

— Очень вас прошу, — вступил Мэр, как обычно, восседавший во главе стола, — давайте обойдемся без лишних эмоций. Проблему нужно рассмотреть трезво, спокойно. — Он взглянул на ответчика. — Но Законодатель, по сути, прав: мы ждем объяснений. Чем вы думали, Миссионер?

— А обязательно называть друг друга этими идиотскими именами? Нельзя хоть раз в жизни поговорить нормально? — Миссионер лишь покачал головой.