Пол Кристофер - Призрак Рембрандта Страница 18

Билли подчинился, и она опять нажала на медиатор. Огонек стал красным, а надпись сообщила: «Сигнализация активирована».

— Ну что, пошли на экскурсию?

— У меня такое чувство, будто мы вломились в чужой дом, — пожаловался Билли.

Финн кивнула. Она тоже испытывала странную неловкость, хоть и помнила, что дом отныне принадлежит им. Ей очень хотелось распахнуть окна: воздух здесь был застоявшимся и каким-то неживым.

Прямо перед собой они видели вытянутый холл с дверями по обе стороны. На белых крашеных стенах висело несколько картин, все современные. Холл производил впечатление как будто нарочитой безликости — точно Питер Богарт, обставляя его, старался скрыть свои истинные вкусы и пристрастия.

В передней части дома, направо и налево от холла, они обнаружили две просторные светлые комнаты с окнами, выходящими на улицу. Та, что справа, походила на офис. За ними располагались еще две комнаты: большая прямоугольная гостиная с богато украшенным камином слева и такая же большая столовая — справа. Одна узкая лестница вела отсюда наверх, а другая — вниз, на цокольный этаж. Заканчивался холл небольшой уютной комнатой, выходящей в крошечный садик позади дома. Возможно, когда-то там была комната для завтрака или старомодный музыкальный салон.

— А где же кухня? — удивилась Финн.

— Если судить по Англии, то в таком старом доме кухня должна быть внизу.

— Знаешь, я ожидала чего-то совсем другого, — призналась Финн.

— Я тоже. Думал, нам достался викторианский особняк, забитый старой мебелью. Неудобные диванчики из конского волоса, портреты предков по стенам и все такое.

На самом деле дом оказался полной противоположностью нарисованной им картине. Стены во всех комнатах, как и в холле, были выкрашены в белый цвет и увешаны большими цветными фотографиями экзотических пейзажей и современными картинами — яркими и абстрактными. Мебель выглядела так, словно всю ее закупили в одном магазине — какой-нибудь дорогой голландской версии «Икеи». Узкие доски пола из розового дерева были отполированы до блеска.

Они вернулись к лестнице, поднялись на второй этаж и обнаружили там четыре спальни, одну большую ванную и отдельный туалет. Только та спальня, что находилась в передней части дома, казалась обитаемой. Опять белые стены и современная простая мебель. Два больших шкафа: в одном — дорогие костюмы, в другом — повседневная одежда. На тумбочке у кровати — стопка книг на голландском: судя по обложкам, почти все исторические. Среди них Финн отыскала и одну английскую: «Земля под ветрами», автор — Аньес Ньютон Кейт, издана в Лондоне в тысяча девятьсот тридцать девятом году. Она открыла первую страницу:

— «Приключения в Сандакане». — Перевернула еще одну и обнаружила карту. — Похоже, это провинция в Северном Борнео.

— Там, где в последний раз видели Богарта? — заинтересовался Билли. — Вряд ли это простое совпадение.

Финн перелистала еще несколько страниц.

— Тут многое подчеркнуто, и есть заметки на полях, — сообщила она.

— Надо будет рассмотреть поподробнее, — сказал Билли, и она положила книгу в сумку.

Они поднялись и на третий этаж, но там оказалось только полдюжины совершенно пустых комнаток, покрытых слоем пыли.

— Для слуг, — объяснил Билли.

В мансарде новые хозяева нашли две кладовки, а в них — несколько разрозненных предметов мебели, старой, но не антикварной. Они не поленились выдвинуть все ящики, но не обнаружили в них никаких личных вещей — ни бумаг, ни старых записных книжек, ни писем.

— Такое впечатление, что он здесь совсем не жил, — заметила Финн.

— А может, так оно и есть? — предположил Билли. — Что, если он использовал этот дом только как… есть какое-то специальное выражение… только как pied-à-terre[13] — место, где он вешал шляпу, когда приезжал в Амстердам, а жил на самом деле совсем в другом месте?

— Мы даже не заглянули в его лондонскую квартиру, — с сожалением вспомнила Финн.

Они снова спустились вниз и осмотрели даже кухню. В ней было все необходимое, кроме еды. В большом и пустом холодильнике стояли только шесть бутылок какого-то напитка под названием «Налу». Финн открутила крышечку и отхлебнула светло-зеленую жидкость.

— Неплохо, — прокомментировала она. — По вкусу похоже на манговый сок.

Захватив по бутылке «Налу», они вернулись на первый этаж, и Билли вдруг замер, нахмурившись.

— В чем дело? — полюбопытствовала Финн.

— Да просто пытаюсь понять… — Он по очереди заглянул в обе передние комнаты и опять вернулся в коридор. — Нет, это не здесь.

— Что не здесь? — не поняла Финн.

— Помнишь картину, которую открыл твой приятель Шнеегартен? Опиши-ка ее.

— Портрет Вильгельма ван Богарта в костюме бюргера. Рядом с ним — столик с навигационными инструментами, сзади — бархатная драпировка. — Финн ненадолго задумалась. — Пол из розового дерева. — Она посмотрела под ноги. — Точно такой, как этот.

— А откуда падает свет?

— Слева. — Финн закрыла глаза, пытаясь представить себе картину. — Там слева узкое окно с витражом. А что тебя смущает? На восьмидесяти процентах картин старых голландских мастеров свет падает слева: и у Вермеера, и у Герарда Доу, и у Франса Хальса, и у Ван Дейка — да почти у всех!

— В окне был витраж с гербом ван Богартов. Таким же, как над крыльцом. И полы из розового дерева.

— Выходит, портрет был написан здесь? — догадалась Финн.

— Вот именно! Только я не понимаю, где именно. — Он взмахом руки обвел холл и комнаты. — Представь себе: если Вильгельм ван Богарт стоит справа, а свет падает из окна слева, то где это могло быть? На каждом этаже есть по два таких места: передняя левая комната или задняя правая. Но витража ни в одной из них нет. Окна выглядят так, будто их триста лет не открывали и, уж разумеется, не меняли. Да и в любом случае они все чересчур широкие.

— Значит, мы ошибаемся и картина была написана в каком-то другом месте, — пожала плечами Финн. — А может, вся обстановка — это фантазия художника. В студии Рембрандта слева было огромное окно. Практически все заказные портреты он писал там.

— Тогда почему витраж?

— Потому что так захотел Вильгельм ван Богарт.

— А почему такая мысль вообще пришла ему в голову, если портрет писался в другом месте?

— Притормози, а то я за тобой не поспеваю.

— Я хочу сказать, что портрет был написан именно здесь. Или, по крайней мере, его идея возникла именно в этом доме. И витража никто не придумывал. Он на самом деле существовал.

— И где же он?

— Не здесь.

— Но ты сказал, что он должен быть здесь.

— Мы ходим кругами, а разгадка должна быть где-то рядом.

— Выходит, мы что-то проглядели. Давай пройдемся по дому еще раз, — предложила Финн.

Они во второй раз обошли все этажи, молча и сосредоточенно, задерживаясь в каждой комнате и тщательно озираясь. Ни в одном из окон не было ни цветного стекла, ни какого-нибудь признака, что оно когда-то существовало. Финн мысленно проверила теорию Билли и решила, что он совершенно прав. В самом деле, в таком положении относительно окна Вильгельм ван Богарт мог позировать только в одной из названных Билли комнат: передней левой или задней правой на любом из трех этажей.

С другой стороны, Рембрандт нередко писал картины и по памяти, а фон и вообще мог быть плодом его воображения. Тогда бесполезно искать это место в доме. Она попыталась припомнить известные картины великого голландца.

За свою жизнь он написал сотни портретов и множество автопортретов, и на большинстве проработка заднего плана не отличалась особой тщательностью. Художника интересовал человек, а не мертвые предметы, и исключение из этого правила составляли только несколько исторических картин, таких как «Вирсавия с письмом царя Давида» или «Аристотель перед бюстом Гомера».

Но на портрете Вильгельма ван Богарта тщательно выписан витраж с изображением герба и очень специфический пол из дорогого розового дерева. Финн видела множество современных фотографий студии Рембрандта, да и на его знаменитой картине «Художник в своей мастерской» хорошо видно, что пол там сделан из очень широких золотистых досок — вероятно, сосновых или дубовых. Совершенно не похожих на те красноватые узкие доски, на которых они стоят сейчас.

— Ерунда какая-то, — с досадой сказала Финн, когда они вернулись на первый этаж. — Это место должно быть здесь!

— И все-таки комнаты с картины не существует, — отозвался Билли, явно огорченный.

— Что же это за комната, которая вовсе и не комната? — задумчиво протянула Финн и вдруг, точно о чем-то догадавшись, быстро сказала: — Зайдем-ка в комнату, выходящую в сад.

Вместе они прошли в небольшую, залитую солнцем гостиную. Стол и четыре стула. Еще один небольшой столик у стены, на нем — простая синяя ваза с сухими цветами. Желтые хризантемы. Справа и слева окна, а посредине — стеклянная дверь, ведущая наружу.