Джон Гришэм - Золотой дождь Страница 18

Она брезгливо берет документы, словно они вымокли в моче, и роняет их на стол.

— Я подложу их к таким же, как ваши.

А я, оказывается, ещё в состоянии усмехаться:

— Много же нас здесь оказывается, а?

— Наверное, каждый день кто-нибудь приходит с предложением.

— Ах так? Извините, что побеспокоил.

— Нет проблем, — ворчит она под нос и опять поворачивается к машинке. Когда я ухожу, она уже яростно стучит по клавишам.

У меня много заявлений и много экземпляров анкеты. И я провожу уик-энд, сортируя бумаги и тщательно продумывая план наступления. Сейчас я очень много думаю о стратегии натиска, почти не испытывая оптимизма. Я планирую, что в ближайший месяц я каждый день буду посещать две-три небольшие фирмы, и так пять дней в неделю, пока не окончу колледжа. А там кто знает… Букер убедил Марвина Шэнкла прочесать все юридические коридоры в поисках работы для меня, а Маделейн Скиннер тоже, наверное, висит на телефоне, требуя, чтобы кто-нибудь меня нанял.

Может быть, кому-то и нужен работник?

В плане поисков под номером вторым значится фирма с тремя служащими в двух кварталах от той, где только что я побывал. Я уже наметил поход в неё заранее, так что легко смогу переместиться от одного отказа к получению второго. Нечего зря время терять.

Согласно проспекту, «Нанли, Росс и Перри» — фирма с широким спектром судебных дел, которыми занимаются три парня, каждому из них немного за сорок. В фирме нет больше никаких служащих и подсобных юристов. И как будто большая часть дел связана с недвижимым имуществом — как раз тем, что я не выношу, но сейчас нельзя быть разборчивым.

Фирма размещается на третьем этаже нового железобетонного здания. В лифте душно, и поднимается он медленно.

На удивление, приемная оказывается очень приятной на вид. Линолеум с узором под дубовый паркет покрыт ковром с восточными мотивами. Стеклянный кофейный столик завален экземплярами газеты «Народ и мы». Секретарша опускает телефонную трубку и улыбается:

— Доброе утро. Чем могу служить?

— Пожалуйста, я хотел бы увидеться с мистером Нанли.

Все ещё улыбаясь, она смотрит в толстую записную книжку посреди аккуратного стола.

— У вас назначена встреча? — спрашивает она, чертовски хорошо понимая, что ничего у меня не назначено.

— Нет.

— Понимаю. Но мистер Нанли в данный момент очень занят.

Так как прошлым летом я временно работал в юридической конторе, я понимаю, что мистер Нанли будет занят всегда, а не только в данный момент. Это обычная процедура. Ни один юрист в мире ни за что не сознается, что в данный момент он не утопает в делах, и не позволит своей секретарше говорить, что он свободен.

Могло быть и хуже. Например, он тоже мог сегодня утром отправиться в федеральный суд.

Родрик Нанли в этом заведении — старший партнер, он тоже выпускник Мемфисского университета, как следует из юридического справочника. Я составлял план наступления, стараясь включить в него как можно больше выпускников из нашего колледжа.

— Буду рад подождать, — замечаю я улыбаясь. Она тоже улыбается. Мы оба улыбаемся. В небольшом коридоре открывается дверь, и из неё выходит и направляется к нам человек без пиджака с закатанными рукавами рубашки. Он смотрит вверх, видит меня, и вот он уже рядом. Он подает папку улыбчивой секретарше.

— Доброе утро, — приветствует он. — Чем могу быть полезен? — Голос у него громкий. И вполне дружелюбный.

Женщина открывает рот, но я её перебиваю:

— Мне нужно переговорить с мистером Нанли.

— Это я, — отвечает он и сует мне правую руку. — Род Нанли.

— Меня зовут Руди Бейлор. — Я крепко пожимаю его руку. — Я студент-третьекурсник Мемфисского университета, вот-вот окончу и хотел бы поговорить с вами насчет работы.

Рукопожатие ещё продолжается и не становится менее крепким при упоминании о работе.

— Ага, — отвечает он, — насчет работы, да? — Он бросает взгляд на секретаршу, словно желая сказать: «Как это вы дали промашку и не выставили его?»

— Да, сэр. Если бы вы только уделили мне десять минут. Я знаю, что вы очень заняты.

— Но знаете, буквально через несколько минут у меня слушание свидетельских показаний, и затем я сразу же отправляюсь в суд. — Он уже повернулся на каблуках, глядя на меня, потом переводит взгляд на секретаршу, затем смотрит на часы. Но в глубине души он добрый, мягкосердечный человек. Может быть, однажды, и не очень давно, он тоже стоял по эту сторону пропасти. Я смотрю на него умоляюще и протягиваю ему тоненькую папку с моей анкетой-заявлением на его имя. — Ну ладно, хорошо, давайте входите. Но только на минуту.

— Я вам позвоню через десять минут, — быстро говорит секретарша, стараясь искупить свою вину.

Как все очень занятые юристы, Нанли смотрит на часы, с секунду о чем-то размышляет и затем очень серьезно заключает:

— Да, максимум через десять минут. И позвоните Бланш. Скажите, что я, может быть, слегка опоздаю.

Таким образом, они быстро договорились, эти двое. Они оказали мне любезность, но незамедлительно обусловили и мой скорый уход.

— Идите за мной, Руди, — предлагает он с улыбкой, и я буквально приклеиваюсь к его спине, когда мы проходим по коридору.

Его кабинет представляет собой квадратную комнату. За столом вся стена уставлена книжными шкафами, на стене напротив двери красуется довольно внушительная реклама его личных достижений. Я быстро оглядываю их: почетный член клуба «Ротари», доброволец-бойскаут в юности, грамота «Лучшему адвокату месяца», по крайней мере две научные степени, фотография, на которой Род запечатлен с каким-то краснолицым политиком, членом Коммерческого совета. Этот парень все готов заключить в рамку и повесить на стенку.

Слышу, как тикают часы, когда мы усаживаемся и смотрим друг на друга через огромный, выбранный по каталогу стол американского делового стиля.

— Извините за настырность, — начинаю я, — но мне действительно нужна работа.

— Когда вы оканчиваете учебу? — спрашивает он, наклонившись и облокачиваясь на стол.

— В следующем месяце. Я знаю, по правилам игры я пришел с опозданием, но этому есть веская причина. — И затем рассказываю историю моих отношений с «Броднэкс и Спир».

Когда я подхожу к «Тинли Бритт», стараюсь изо всех сил нажать на предполагаемую его неприязнь к большим фирмам.

Неприязнь проистекает из естественного чувства соперничества, которую обычно испытывают такие мелкие людишки, как мой приятель Род, простецкий адвокат, по отношению к напыщенным, утонченным мальчикам, что служат в городских небоскребах. Я немного привираю, говоря, что «Тинли Бритт» хотела обсудить вопрос моей занятости, а затем ловко вворачиваю нужный мне пунктик насчет того, что я просто никогда бы не смог работать на большую компанию. Это совсем не в моей натуре. Я слишком независим и хочу представлять людей, а не большие корпорации.

Весь рассказ занимает меньше пяти минут.

Он умеет слушать, хотя и немного нервничает, так как за спиной звонят телефоны. Он заранее знает, что не возьмет меня, и, таким образом, тянет время, ждет, когда истекут мои десять минут.

— Они продешевили, — говорит он любезно, когда я заканчиваю.

— Но, возможно, это и к лучшему. — Я кроток, как агнец, ведомый на заклание. — Однако я готов работать. Я окончу среди первой трети курса по оценкам. Я обожаю проблемы недвижимости и занимался на двух соответствующих спецкурсах. И хорошо прошел оба.

— Да, мы много занимаемся недвижимостью, — заключает он с большим удовлетворением, как будто это самое прибыльное дело на свете. — И судебными процессами, — добавляет он с ещё большим удовлетворением. Немногим больше, чем обычный кабинетный практик и делопроизводитель, возможно, очень поднаторевший в том, чем занимается, и способный на этом неплохо зарабатывать для беспечального образа жизни, он хочет ещё и казаться одаренным судебным борцом, а с моей точки зрения — дураком-законником. Он говорит об этом, потому что так принято у юристов, это обычные хитрости. Я мало с кем знаком из них, но ещё не встречал такого, который не уверял бы, что может дать в суде пинка в любую задницу.

Мое время истекает.

— Я работал, когда учился. Все последние семь лет. Ни одного пенни помощи от семьи.

— Что это была за работа?

— Да за любое дело брался. Сейчас вот работаю в «Йогисе», обслуживаю столики и бар.

— Вы бармен?

— Да, сэр. В том числе и бармен.

Он держит мою анкету.

— Вы холостяк, — произносит Нанли медленно. Но это написано там черным по белому.

— Да, сэр.

— Есть серьезный роман?

А это уже совсем не его дело, но я не в том положении, чтобы возражать.

— Нет, сэр.

— Но вы не голубой, а?

— Нет, конечно, нет. — И мы, гетеросексуалы, дружно улыбаемся. Мы с ним белые парни, очень правильные во всех отношениях.