Комната мертвых - Муни Крис Страница 18

— Пока из больниц не поступало сообщений о белом мужчине, обратившемся по поводу огнестрельной раны, но люди Пайна обзванивают их. На всякий случай. Сам он направляется в Вермонт, чтобы присутствовать при обыске квартиры Эми Холлкокс совместно с тамошней полицией.

— Вы упомянули о том, что родители этой женщины были убиты, но не сообщили никаких подробностей.

— Ее сын не смог ничего мне рассказать на этот счет, а я не нашла в архиве никаких отчетов об убийстве четы по фамилии Холлкокс.

— Что нового известно о состоянии мальчика?

— Я только что разговаривала по телефону с невропатологом, — ответила Дарби и пересказала Чадзински содержание своего разговора с доктором Гольдштейном.

— Откуда у мальчишки взялся пистолет? — поинтересовалась Чадзински. — В вашем рапорте об этом не сказано ни слова.

— Я сама узнала обо всем только сегодня утром. У него была набедренная кобура, которую прикрывали длинные мешковатые шорты.

— Не могу поверить, что никто ее не заметил.

— Он ведь не был подозреваемым, поэтому никому не пришло в голову обыскивать его. Когда «скорая» привезла его в больницу, мальчик не позволял никому дотронуться до себя. Даже устроил истерику, как сказал мне врач. Он был в шоке, поэтому его оставили в покое, чтобы он немного пришел в себя и успокоился. Судя по тому, что мальчик рассказал мне вчера вечером, не удивлюсь, если револьвер ему дала мать.

— А что за нелепое требование насчет того, что он будет разговаривать только с вашим отцом?

— Не знаю. — Дарби потерла лицо, а потом с силой провела рукой по волосам. Она уже не помнила, когда в последний раз так уставала. — В данный момент мне известно об этом столько же, сколько и вам.

— Вы спали сегодня?

— Пару часов, не больше. Стоит мне закрыть глаза, и я вижу, как мальчишка упирает себе ствол под подбородок. Если бы этот федерал не вломился в комнату, Шон не оказался бы в коме.

— Мальчик пребывал в коме. Чрезмерное возбуждение могло…

— Шон разговорился со мной. Мне удалось заслужить его доверие: он сказал мне, что его настоящее имя Шон. Он собирался рассказать мне правду о смерти своих дедушки и бабушки, кто их убил и за что, и даже назвать имена убийц. Он собирался рассказать мне все, а тут этот козел вламывается в палату, размахивая своим значком, и говорит, что забирает дело и увозит мальчика с собой. Он напугал ребенка до полусмерти.

— Может быть, вы и правы. Но, при всем моем уважении, ваш профессионализм можно поставить под сомнение.

Дарби откинулась на спинку своего кресла, ожидая продолжения. Может быть, конечно, в жилах Чадзински и текла голубая кровь полицейского, но у нее было сердце политика. Она потихоньку подбирала команду, которая поможет ей выдвинуть свою кандидатуру на пост губернатора и заполучить его. Так что действительная причина ее визита заключалась в том, что она хотела оценить ущерб, нанесенный Дарби ее планам.

— Насколько я понимаю, вы набросились на него, — продолжала Чадзински.

— Значит, вот как он это называет?

— Я спрашиваю об этом вас.

— У нас вышло небольшое разногласие. Я упомянула об этом в своем рапорте.

— Да, знаю. Кроме того, мне известна история ваших непростых отношений с ФБР. Расскажите мне, что там у вас произошло.

— Вы прочли ту часть моего рапорта, в которой говорится о том, что специальный агент Филлипс не пожелал остаться в больнице, а сбежал, прихватив мой магнитофон?

— Вы намерены настаивать на своем обвинении?

— Я проверила всех, кто находился там вместе со мной. За исключением Филлипса, разумеется. Когда я с ним покончу, ему понадобится подушка на унитазе.

— Вы, как всегда, весьма красноречивы. Я еще не разговаривала ни со специальным агентом Филлипсом, ни с кем-либо другим из их отделения в Олбани. Я должна знать, в каком ключе строить общение и как себя вести, а потому расскажите мне все, что там произошло.

Зазвонил телефон Дарби. Она взглянула на определитель номера.

— Легок на помине, — сказала она и сняла трубку. — Дарби МакКормик слушает.

— Это Дилан Филлипс. Я перезваниваю по вашей просьбе. Чем я могу вам помочь, мисс МакКормик?

Дарби ошеломленно молчала.

Голос на другом конце линии был глубоким и хриплым. Федеральный агент, с которым она вчера разговаривала, слегка шепелявил, и голос у него был высокий и пронзительный, какой-то женственный.

— Мисс МакКормик?

— Я здесь. Полагаю, вы не знаете, кто я такая.

— А я должен это знать?

— Вчера вечером мы встречались в клинике Святого Иосифа.

— Думаю, вы меня с кем-то путаете. Вчера вечером я ужинал со своей дочерью и ее женихом.

— Вы ведете розыск беглой преступницы Эми Холлкокс?

— Это имя мне ничего не говорит. Но почему вы спрашиваете?

— Я пока не могу ничего сказать с уверенностью, но вчера вечером кто-то другой представился вашим именем. Я перезвоню вам, когда буду знать больше.

— Буду весьма обязан.

Дарби положила трубку, развернулась к своему компьютеру и вошла в базу Национального центра криминальной информации, НЦКИ.

— Дерьмо собачье!

Дарби схватила связку ключей со стола.

Чадзински встала.

— Что случилось?

— В НЦКИ нет данных на Эми Холлкокс. И ордера на ее розыск тоже никто не выдавал.

— Куда вы направляетесь?

— В клинику, — ответила Дарби, выходя из-за стола. — Я хочу просмотреть вчерашние записи с видеокамер систем безопасности.

Джейми разбудили громкие голоса детей. Дверь ее спальни была закрыта, и Картера рядом с ней не было.

— Чего это ты раскомандовался? — донесся из-за двери голос Картера.

— Говори потише! — прошипел Майкл. — Ты разбудишь маму.

«Слишком поздно беспокоиться об этом», — подумала она и взглянула на будильник. Стрелки показывали одиннадцать часов утра.

Проклятье! Она проспала, а мальчишки пропустили автобус в лагерь. Ей придется отвезти их туда самой. Джейми откинула в сторону простыни и выбралась из постели. Перед глазами у нее все плыло, в голове стучали молоточки.

— Я оденусь, когда захочу, — заявил Картер. — Тоже мне, командир выискался, сплющенные яйца!

— Дурачок, сколько раз тебе говорить, что выражение «сплющенные яйца» не имеет никакого смысла?

— Нет, имеет.

Джейми открыла дверь. Двое ее мальчиков стояли обнявшись в конце коридора перед запертой комнатой, комнатой мертвых. Картер был босиком, в своей пижаме Бэтмена и черной мышиной маске. Майкл вырядился в мешковатые шорты, кроссовки и одну из старых футболок Дэна с профилем Брюса Спрингстина. И шорты, и футболка были слишком велики Майклу, но он все равно упрямо носил их — чтобы быть ближе к отцу, подозревала она, и не дать памяти о нем поблекнуть со временем.

— Господи Иисусе, мама! — воскликнул Майкл, подходя ближе. — Что стряслось с твоим лицом?

— Упала. Я… а-а… споткнулась в… а-а… а-а… больнице. Гараж. Ударилась… о… бампер. Бампер… а-а… машины.

Майкл уставился на нее так, как это делал Дэн, прожигая ее насквозь своим рентгеновским взглядом и давая понять, что уличил ее во лжи.

Джейми посмотрела на Картера и сказала:

— Пойди… а-а… оденься.

— Хорошо, мамочка.

Он показал старшему брату язык и умчался в свою комнату.

Джейми вошла в большую ванную комнату и стала чистить зубы. Мгновением позже она увидела в зеркале отражение Майкла. Он остановился в дверях, скрестив руки на груди.

— Как твои анализы?

— Нормально, — ответила она, не вынимая щетку изо рта. — Ты… уже… завтракал?

Он кивнул.

— И Картера тоже накормил.

— Умница. Спасибо.

— Тебя не было очень долго.

Она выплюнула пену от зубной пасты.

— Все нормально. Честно.

— Тебя не было дома до трех часов утра.

В ней начало подниматься раздражение. Майкл всегда следил, когда она приходит и уходит, засекая время ее отсутствия чуть ли не по минутам.

«Ну чего ты на него злишься, Джейми? Ты отсутствовала весь день, а потом позвонила сыну и скормила ему ложь о том, что задерживаешься в клинике, чтобы сделать очередную магнитно-резонансную томографию. А утром ты появляешься перед ним с опухшим лицом. Он беспокоится о тебе. Ради бога, будь с ним повежливее!»