Татьяна Устинова - Мой личный враг Страница 19

Андрей заскрежетал зубами.

Дурочка! Это невыносимо.

— Ты же все заранее знала! — заревел он. — И не предупредила! И не спросила у меня, хочу ли я ввязываться во все это дерьмо! Ведь сейчас я уже не могу отказаться!

— Не можешь, — с удовольствием подтвердила Вика, завинчивая тоненькую трубочку с тушью: очевидно, совершенство наконец-то было достигнуто. — А зачем тебе отказываться? Илюха сказал, сколько бабок за это положено?

— Я жить хочу, — почти застонал Андрей Победоносцев. — На эти бабки, конечно, можно устроить грандиозные похороны, но я-то хочу еще пожить!

— Поживе-ешь! — пообещала Вика. — Поживешь, мой зайчик. Кому ты нужен? Ты же не Ванька, которого все боялись, правда? Или в Набережных Челнах все до сих пор думают, что политику на первом канале делают чистые душой работники пера и телекамеры?

Андрей вдруг перестал метаться и замер, во все глаза глядя на Вику.

— Набережные Челны-то тут при чем? — спросил он хрипло.

— При том, — ответила Вика, осматривая себя в зеркале. Осторожным пальчиком она нежно провела по своей щеке. — Тебе обратно захотелось, подальше от тягот московской жизни? Поздно, дурочка ты моя… ты же еще утром хотел карьеру делать. Или передумал?

Андрей молчал. Вика подула на пальчик и повернулась к нему.

— Привыкай, мой милый, нас с тобой ждут большие дела. Что Вешнепольский? Вешнепольский — это только начало. А поначалу всегда страшно. Ты еще выйдешь не только в генеральные продюсеры, но и в председатели совета директоров, Андрюша. С моей помощью, разумеется. И никто тебя не убьет. Этот вице-премьер — из молодых, да ранних — за своей спиной никого особенно не имеет, так что успокойся, пожалуйста. А как, ты думал, делаются деньги на политическом телевидении? Только так. Тебе кого-то «заказывают», ты его топишь и получаешь свои проценты. Даже не обязательно знать, от кого. Зато как приятно — того сняли, этого убрали, а ты смотришь и знаешь, что твоими руками все сделано…

Андрей схватился за голову и тут же опустил руки: Вика смотрела на него очень внимательно, как только что на кисточку для ресниц.

— И не надо меня разочаровывать, Победоносцев, — проговорила она неожиданно жестко. — Мы еще только начинаем. Я понимаю, конечно, ты со своей коровой привык мочалку жевать да голодными глазами на чужие «Мерседесы» пялиться. Отвыкай. Если хочешь чего-нибудь добиться, действовать надо! Знаешь, как мне трудно было своих убедить, что ты все сделаешь в лучшем виде? А не убедила бы — и денежки мимо носа тю-тю… Понял, зайчик?

— Значит, все это — ты, — пробормотал Андрей — скорее для себя, чем для Вики.

— Конечно, я, а кто же еще? — подтвердила Вика, снова принимаясь изучать себя в зеркале. — Ты — милый, симпатичный, удачливый журналистик. Журналюшка. Журналюнчик. Пора тебе на большую дорогу, иначе зачем мне все это? Ведущий пошлых «Новостей» в качестве постоянного мужа мне не подходит. Я могла бы иметь их два десятка. Так что — служи! Отрабатывай. А чтоб не трусил попервости, я тебе говорю точно — Вешнепольский пропал навсегда. Поиски его, как обычно, спустят на тормозах. Из окружения Глебова, — так звали незадачливого вице-премьера, — тебе никто угрожать не посмеет. Если будут какие-то накладки: в суд, например, какой-нибудь придурок подаст или еще что-нибудь, — тебя прикроют. А потом научишься так работать, чтобы никому ничего и в голову не приходило. Одевайся, милый, мы опоздаем…

Она прошествовала мимо Андрея, сияя ухоженным лицом, бриллиантами, немыслимой красоты платьем. Он отшатнулся от нее в испуге.

Он еще не до конца осознал весь ужас случившегося. Конечно, он не откажется. Не посмеет. И… денег много. Жаль, если… того… мимо носа. Да у него никто и спрашивать не будет, согласен он или нет! Он должен отрабатывать свое место в Викиной постели, и еще место зятя, и еще множество всяких разных мест помельче, доставшихся ему вместе с Викой. Если он будет умненьким и покладистым мальчиком, денежки поплывут рекой, а если ошибется, прикрывать его никто не станет — врет любимая молодая супруга. Выкинут его и сделают вид, что не знают и никогда его не знали, и тут же быстренько подыщут кого-нибудь — из тех, кто идет сзади и готов в любую минуту столкнуть в пропасть Андрея, вырвавшегося вперед и закрывающего дорогу…

Еще вчера он, наивный, думал, что сам себе хозяин! Что Вика лишь придаст ему, энергичному и крутому парню, несколько дополнительных штрихов. Папа-начальник здесь подтолкнет, там поддержит, слева замолвит словечко, справа даст прямое указание. Только и всего. Он заберется на самую высокую вершину, а там будет видно — так ли уж нужна ему Вика, или он вполне может обойтись без нее.

Идиот, тупица!

Итак, он займет место Вешнепольского, который, очевидно, давно гниет в какой-нибудь речке, сделает подложный фильм по подложным материалам, выдаст его в эфир вместе с подложным комментарием о причастности вице-премьера Глебова к беззакониям, творящимся на Кавказе. Вице-премьер, вполне возможно, сядет на несколько лет, Андрей же получит эфир в самое лучшее время и изрядную сумму денег.

А что будет, когда вице-премьер выйдет? Или он не выйдет? А если вернется Вешнепольский? Ведь прямо ему никто не сказал, что Вешнепольский там, откуда нельзя вернуться? Что тогда будет с ним, с Андреем Победоносцевым, милым и симпатичным журналюшкой, так, кажется, назвала его Вика?

— Дуся, ты собираешься? — крикнула любящая женушка из необъятного холла.

— Да! — отозвался Андрей, не осмелившись сказать, что ни на какую тусовку он сейчас идти не может — ему просто станет там плохо…

— Кстати, — проговорила Вика, появляясь на пороге. Она была в одной туфле, вторую осторожно, как драгоценность, держала в руке. — Я тебе советую самому этот фильм не клеить. Ну, который как бы Вешнепольского. Найди какого-нибудь козла, лучше всего безработного, и пусть он склеит, вроде по Ванькиным материалам. Конечно, его посвящать ни во что не нужно. Но если что ты ни при чем, ты кино не делал, ты виноват только в том, что как следует не проверил информацию, которую тебе подсунул кто-то слева. С честными и неподкупными журналистами, которые стремятся донести до народа истину, такое бывает. Тебя простят…

— Да-да, — торопливо согласился Андрей, ненавидя трусливую фальшь в собственном голосе. — Конечно. Мы с тобой это еще обсудим, хорошо, Викуш?

Глубокой ночью, уже после того как он станцевал все ритуальные танцы и Вика, вполне им довольная, мирно посапывала рядом, он неожиданно придумал, как подстраховаться и прикрыть себя от возможных опасностей. Даже странно, что эта мысль не пришла ему в голову раньше.

Зачем искать кого-то, кто сделал бы за него грязную работу? Такой человек уже есть.

Похвалив себя за сообразительность, он попил на кухне воды разумеется, из стеклянной бутылки, — на цыпочках вернулся в темную спальню и осторожно забрался под шелковое одеяло. Волнения и тревоги этого вечера наконец-то оставили его.

— Ну что, что? — торопила Лада. — Тьфу на тебя, Сашка, из тебя слова не вытянешь! Что такого-то?

— Да ничего, — зашипела в трубку Александра, — просто я не хочу это обсуждать, особенно по телефону. Я боюсь, он сейчас приедет, и мне будет стыдно…

— Что за глупости! — возмутилась Лада. — Ну ладно, ты его нам не показываешь, так хоть расскажи, как вы живете? Может, уже пора милицию вызывать?

— Нет, еще не пора, — терпеливо ответила Александра. — Когда будет пора, я скажу.

— Да, скажешь, дождешься от тебя такой милости, как же, — пробурчала недовольная разговором Лада.

Она уже минут двадцать пыталась добыть у Александры какие-нибудь сведения о ее новом муже, но Александра молчала, как партизан на допросе. И это было совсем на нее не похоже. Обычно все три девицы свободно обсуждали свои личные дела «на партсобрании», как назывались их коллективные разговоры по душам.

— Ну, хоть чего-нибудь расскажи! — жалобно попросила Лада.

Так получилось, что ни она, ни Маша не присутствовали на историческом бракосочетании Александры Потаповой и никому не известного типа «с турецким именем», как выразилась Машина тетка, узнав обо всей затее. Маша неожиданно слегла с каким-то ранним гриппом, пришедшим в Москву уже в ноябре, а могущественный Васятка увез Ладу с собой в Париж, где открывалась европейская художественная выставка. Александра «отдержала» все мероприятие в одиночестве, и теперь девчонки изнемогали от любопытства. Александра с ужасом думала, что будет, когда поправится Маша. Пока еще она была слаба, и бомбардировка по телефону шла в основном из Ладкиного района.

— Ну что тебе рассказать? — скучным голосом спросила Александра. — Я ведь уже сто раз говорила — ничего особенного не было. Подписала я какие-то бумаги сроком на год. Кстати, спасибо тебе за Александра Львовича. — Так звали юриста, который по Ладиной протекции и, как подозревала Александра, на Ладины же деньги консультировал ее по вопросам семьи и брака. — Очень толковый дядька, после того, как он просмотрел бумаги, я почувствовала себя гораздо спокойнее.