Шэрон Болтон - Последняя жертва Страница 19

— Я слышал, вы обнаружили в моем доме ядовитую змею. Вчера ночью, — произнес Ник. — Откуда-то из Австралии?

— Из Папуа-Новой Гвинеи, — пробормотала я.

— Я уверен, меня укусил не уж. Змея была черной, где-то метр двадцать длиной…

Люди почему-то считают, что ужи зеленые. Обычно это так и есть, но ужи бывают разных оттенков коричневого и серого цветов, до почти черного. Черная змея длиной метр двадцать могла быть и ужом. С другой стороны…

— Какие у него симптомы? — поинтересовался Норт.

Доктору Ричардсу не пришлось даже сверяться с записями. Он знал их назубок.

— Головная боль, тошнота, рвота, диарея, желудочные колики и жар. Первые четыре-пять часов он казался абсолютно здоровым, но утром его состояние ухудшилось.

— Можно взглянуть на место укуса? — спросил Норт.

Доктор Ричардс взял руку Ника, оторвал пластырь, фиксировавший повязку. Отвернул бинт. Место укуса опухло и воспалилось, стало ярко-красным, и мне даже показалось, что я вижу нагноение. Выглядело место укуса плохо. Я подняла глаза и встретилась взглядом с доктором Ричардсом. Он тоже выглядел неважно.

— Рана кровоточила? — спросил Норт.

— Ник взглянул на Ричардса.

— Нет, — ответил врач.

— Позвольте осмотреть ваши десны, — попросил Ника Шон Норт.

— Что-что?

— Ваши десны, приятель. Откройте рот.

Пациент и доктор в очередной раз обменялись взглядами, после чего Ник открыл рот. Норт нагнулся к нему, глухо пробормотал: «Прошу прощения», — и приподнял верхнюю губу Ника, чтобы обнажить десну. Осмотрел верхнюю десну, ту же процедуру проделал и с нижней.

— Дышать трудно?

Ник кивнул.

— У вас уже были мочеиспускания с тех пор, как вы поступили в больницу? — задал Норт следующий вопрос.

Ник снова кивнул, явно обеспокоенный тем, что мы натравили на него безумца.

— Какого цвета была моча?

— Побойтесь Бога!

— Это очень важно. Нормального? Желтоватого, цвета соломы — какого? Или красновато-коричневая?

— Нормального, — буркнул Ник, мельком взглянув на меня, а потом на доктора.

Как будто ждал от нас объяснений.

— Можете пошевелить руками и ногами? Если нужно будет, сможете идти?

В ответ Ник Паулсон отбросил одеяло, свесил ноги с кровати и поднялся. Не очень уверенно, но он прошелся по палате, потом повернулся к нам.

— Поздравляю, дружище, вас укусил не тайпан, — ответил довольный собой Норт.

— Почему вы так уверены? — спросил доктор Ричардс.

— Черт возьми, откуда вы знаете? — одновременно с ним потребовал ответа и Ник.

— Яд тайпана чрезвычайно опасен, потому что содержит как нейротоксины, так и антикоагулянты, — объяснил Норт, скрестив руки на груди, опершись о стену. — Нейротоксины парализуют нервно-мышечные соединения, и мышцы перестают функционировать. У большинства жертв, не получивших противоядия, через четыре-шесть часов наступает паралич дыхания. Антикоагулянты препятствуют свертываемости крови: место укуса и десны постоянно кровоточат. Основная опасность — внутренние кровоизлияния, особенно в мозг. Человек страдает от судорог, иногда впадает в кому. Да, и еще яд разрушает мышечную ткань, в результате моча становится красновато-коричневой.

Норт перевел дух, и нам представился шанс задать вопросы. Но все молчали, и тогда Норт продолжил:

— Дружище, все мои скучные байки сводятся вот к чему нет никаких сомнений в том, что вас укусил не тайпан, просто потому, что вы до сих пор живы.

Ник Паулсон побледнел. Он подошел к кровати и тяжело опустился на нее. Повисло тягостное молчание. Потом Норт повернулся ко мне.

— И раз уж я коснулся этого вопроса, дорогая, в следующий раз, когда наткнетесь на одного из этих ребят, не трогайте его руками.

Я ничего не ответила. Огрызаться совершенно не хотелось. Я посмотрела на Ника Паулсона и поняла, как близка была к тому, чтобы самой оказаться на больничной койке. Или на каталке в морге.

— Тогда, черт побери, что со мной? — спросил Ник.

Норт подошел к кровати. Нагнулся и еще раз осмотрел рану Ника.

— Думаю, в ваш организм попала инфекция, — ответил он. — Большинство ужей являются переносчиками сальмонеллеза. Вам проколят антибиотики — и снова будете как огурчик.

Я и не заметила, что замерла на месте и затаила дыхание.

— Что ж, надеюсь, вы правы, — обрадованно произнес доктор Ричардс. — Вот-вот принесут анализ крови. С инфекциями мы справимся.

Мы оставили Ника Паулсона в палате — совсем не такого довольного, каким хотелось бы видеть человека, узнавшего, что он не умрет, — и по приглашению доктора Ричардса поднялись к нему в кабинет. Попивая кофе, который мы с Нортом глотали так, будто умирали от жажды, я объяснила, к каким выводам мы пришли в «Эоле»: Джон Эллингтон явно умер от яда обычной гадюки, однако концентрация яда была слишком высокой для укуса одной-единственной змеи. Доктор Ричардс нашел несколько снимков ранки Джона Эллингтона. Их сделали сразу после его поступления в больницу, потом два дня спустя и после кончины. Шон озвучил свое предположение о других, менее заметных следах укусов.

— Не обязательно должны были остаться два четких отпечатка клыков, возможно, было несколько небольших отметин от зубов и лишь один след прокола побольше, а кожа кое-где припухла, может быть, посинела.

Ричардс покачал головой.

— Ничего похожего я не заметил. Но, признаться честно, я не рассматривал вариант множественных укусов. Слишком был занят тем, что видел явно.

Норт пристально рассматривал один из снимков.

— Клара, взгляни на это, — обратился он ко мне. Вместо того чтобы передать мне снимок, он поманил меня пальцем, и мне пришлось перегнуться через спинку его стула.

— Ничто не настораживает? — поинтересовался он.

Я протянула руку и взяла снимок. Он выпустил фото из рук, и я подошла к окну. В кабинете было достаточно светло, но я чувствовала себя неуютно, находясь так близко к Норту. В Шоне Норте было что-то от рептилии. Слишком пристальный взгляд, как будто он оценивал собеседника, прежде чем… чем что? Броситься на него? Укусить? Чего я ожидала от Шона Норта, изучая снимок? Я чувствовала, что он не сводит с меня глаз, но заставила себя сосредоточиться.

Это был снимок шеи мужчины, сделанный с расстояния всего в несколько сантиметров. Должно быть, снимок сделали сразу после поступления Эллингтона в больницу, потому что ранка на месте укуса лишь чуть припухла. Я могла разглядеть даже поры его кожи, щетину на подбородке и жесткие седые волоски на шее. Над ключицей четко виднелись два прокола. Красные, слегка кровоточащие.

— Что скажешь? — поинтересовался Норт, и я не могла избавиться от чувства, что он меня проверяет.

Я испытала сильное искушение ответить: «Нет, ничего не настораживает», — и отдать ему снимок, но…

— Вы измеряли расстояние между двумя проколами? — спросила я у Гарри Ричардса, намеренно не обращая внимания на Норта.

Ричардс несколько секунд рылся в записях, потом поднял голову.

— Восемнадцать миллиметров, — ответил он. — А зачем…

Я не удержалась и посмотрела на Норта. Он удивленно поднял брови, как будто был моим учителем зоологии. И почему, скажите на милость, мне так хотелось произвести на него впечатление?

— Похоже, не слишком большой экземпляр, — рискнула предположить я, поскольку, должна признаться, не была сильна в анатомии гадюк. Просто расстояние между клыками было не настолько большим, чтобы можно было говорить об огромной змее.

— Теория о змее-мутанте не нашла подтверждения, — согласился Норт.

— Я не совсем понимаю… — начал было доктор Ричардс.

Норт повернулся к нему.

— Я полагаю, вскрытие будут делать?

Ричардс кивнул.

— Почти наверняка.

— Попросите патологоанатома тщательно осмотреть ранку и сравнить ее с описанием укусов гадюк, — продолжал Норт. — А еще надо осмотреть тело на предмет других укусов. Кровь нужно…

— А может, сами осмотрите? — спросил Ричардс.

— Я? — изумился Норт. Он отрицательно помотал головой. — Ни черта в этом не смыслю, приятель.

На мгновение я почувствовала удовлетворение оттого, что этому мачо претила даже сама мысль осмотреть труп. Потом сообразила: раз отказался Норт, следующей буду я.

— Мне не с руки просить, — признался Ричардс. — По правде сказать, коллеги не разделяют моих опасений. Самого факта, что эта змея оказалась гадюкой и, соответственно, яд оказался ядом гадюки, для них достаточно. Однако Джон Эллингтон был моим пациентом, и я обязан предоставить коронеру как можно более полную информацию. Пока я не удовлетворен.

Он помолчал, ожидая нашей реакции на свои слова.

— И вы оба, похоже, тоже неудовлетворенны, — подытожил он, не дождавшись ответа.