Лорел Гамильтон - Голубая Луна Страница 19

– Я поговорю с Ричардом. Будем надеяться, мы слезем с вашей шеи еще до завтрашнего вечера.

– Я не всегда был полицейским в маленьком городке, Блейк. Пусть мой вид вас не обманывает. Я не позволю вам и вашим людям меня дурачить.

– Забавно, – ответила я. – Я думала как раз об этом же.

– Что ж, – сказал Уилкс. – Мы оба знаем, на чем стоим.

– Это точно.

– Надеюсь, когда завтра стемнеет, вы и ваши друзья будете на пути из нашего города.

Я посмотрела в его карие глаза. Мне доводилось смотреть и в более пугающие, и в более пустые, и в более мертвые. У него не было взгляда профессионального убийцы. У него даже не было взгляда опытного полицейского. В глубине его глаз, вокруг зрачка блестел страх и даже паника. Нет, я видела куда более пугающие. Но это не значило, что он не убьет меня, если представится возможность. Напугайте даже хорошего человека, и вы никогда не угадаете, что он выкинет. Напугайте плохого человека, и вы в беде. Возможно, Уилкс еще никого не убивал и не подставлял Ричарда. Они могли бы обвинить его в убийстве или просто убить. Так что Уилкс был только на краю пропасти. Но стоит однажды принять кричащую тьму и, в конце концов, вы убьете. Может, Уилкс пока не сознавал этого, но если мы доведем до этого, он поймет.

9

В коттеджи я вернулась только после семи. Стоял август, так что было еще светло, но все равно чувствовалось, что уже поздно. В освещении появилась мягкость, а в жаре – усталость, словно день ждал – не дождался, когда начнется ночь. А может, это просто устала я сама.

Лицо нещадно болело. По крайней мере, мне не наложили швы на губу. Врач из скорой сказал, что пара стежков мне понадобится. Но когда я приехала в больницу, тамошний доктор решил наоборот. Для меня – просто подарок небес. У меня что-то вроде фобии к иголкам. Но мне раньше уже накладывали швы без обезболивающего, и весело мне в этот момент не было.

Перед домиками стоял Джамиль. Он переоделся в джинсы и футболку с улыбающейся рожицей. Футболка была обрезана, так что было видно пресс. Хоть моя бальная карточка была уже битком набита красивыми мужиками, но у Джамиля определенно был самый милый животик из тех, которые я видела. Обтянутые гладкой блестящей кожей, как черепицы на презентабельной крыше, выступали квадратики мускулов. Смотрелось это почти нереально. Вообще-то, я не думаю, что хорошему телохранителю так уж необходим рельефный живот. Но знаете, всем нужно хобби.

– Очень жаль, что я пропустил все веселье, – встретил он меня. Он нежно коснулся моих опухших губ, и я дернулась. – Удивительно, что ты позволила тебя отметить.

– Она специально, – вмешался Шанг-Да.

Джамиль посмотрел на него.

– Анита притворилась, что отключилась, – подтвердил Джейсон. – Выглядела она правдоподобно жалко.

Джамиль снова посмотрел на меня.

Я пожала плечами.

– Ну да, разрешила бы я дать себе в морду специально. Но раз уж упала, то сыграла больную. Таким образом, мы могли выдвинуть и свои обвинения.

– Не представлял, что ты так здорово притворяешься, – заметил Джамиль.

– Учись, пока жива, – ответила я. – А где Ричард? Мне нужно с ним поговорить.

Джамиль оглянулся на один из домиков, потом снова посмотрел на меня. На лице было выражение, значение которого я не могла понять.

– Он моется. Два дня не менял одежду.

Я повнимательнее вгляделась в его очень осторожное лицо, пытаясь понять, что он недоговаривает.

– Что происходит, Джамиль?

Он покачал головой.

– Ничего.

– Хватит темнить, Джамиль. Мне нужно поговорить с Ричардом – и быстро.

– Он в душе.

Я покачала головой, и голова тут же услужливо заболела.

– Плевать. В каком он домике?

Джамиль тоже покачал головой.

– Дай ему несколько минут.

– Больше, – заметил Шанг-Да подозрительно бесцветным тоном.

Джейсон просто переводил глаза с одного из них на другого.

– Что происходит? – повторила я.

В домике за Джамилем открылась дверь. В проеме возникла женщина. Ричард держал ее за плечи и, похоже, пытался вытолкать – нежно, но решительно.

Женщина обернулась и увидела меня. Она была шатенкой, с одной из тех причесок, которые кажутся простыми и беспорядочными, но на которые уходят часы. Оттолкнувшись от Ричарда, она гордо двинулась к нам. Точнее, ко мне. Взгляд ее темных глаз был прикован только ко мне.

– Люси, не надо, – попросил Ричард.

– Я только хочу ее обнюхать, – откликнулась Люси.

Ответ был из тех, что могла бы дать собака, случись ей обрести дар речи. Обнюхать меня, а не посмотреть на меня. Мы, приматы, почти забыли, что большинство других млекопитающих привыкли полагаться больше на обоняние, чем на зрение.

Пока Люси направлялась ко мне, мы с ней успели друг друга рассмотреть. Она была чуть выше меня, около пяти футов шести дюймов. Походка у нее была преувеличенно вихляющая, так что короткая юбка сливового цвета развевалась вокруг ног, демонстрируя всем вокруг верхнюю часть чулок и подвязки. Пару черных туфель с высокими каблуками она несла в руках, но двигалась так грациозно, почти на цыпочках, словно туфли были на ней. Блузка была фиолетовая, на тон светлее юбки, и расстегнута достаточно, чтобы убедиться в наличии лифчика, в том, что он черный, и что подходит к остальному представленному на обозрение белью. И либо лифчик был с подкладкой, либо она была, ну, скажем, пышной. На ней было больше косметики, чем я использую за год, но макияж был наложен умело, так что кожа казалась гладкой и идеальной. Темная помада размазалась.

Я посмотрела мимо нее на Ричарда. На нем были голубые джинсы, и этим наряд исчерпывался. На обнаженной груди еще блестела влага. Густые волосы мокрыми волнистыми прядями прилипали к лицу и плечам. Ее помада размазалась у него по губам, напоминая лиловый синяк.

Мы встретились глазами, и не думаю, что хоть один из нас знал, что сказать.

Зато она точно знала, что сказать.

– Так значит, ты и есть человечья сучка Ричарда.

Это было так откровенно враждебно, что я не удержалась от улыбки.

Улыбка ей не понравилась. Она подошла ко мне так близко, что мне пришлось отступить, чтобы край ее юбки не коснулся моих ног. Если бы я и сомневалась в том, кто она такая, то на таком близком расстоянии ее сила не оставляла никаких сомнений, танцуя на моей коже, будто рой насекомых. Она была сильна.

Я покачала головой.

– Слушай, перед тем, как мы займемся этими мистическими волчьими или, того хуже, личными разборками, мне нужно обсудить с Ричардом, почему он попал за решетку и почему местная полиция обвинила его в изнасиловании.

Она моргнула.

– Меня зовут Люси Винстон. Запомни это.

Я смотрела ей прямо в светло-карие глаза с расстояния всего в пару дюймов. Так близко я даже могла рассмотреть небольшую неточность в линии подводки. Ричард упоминал ее в тюрьме. Не мог же он встречаться с двумя Люси сразу?

– Люси – Ричард говорил про тебя, – ответила я.

Она опять моргнула, но на этот раз – в легкой растерянности. Отступив от меня, она оглянулась на Ричарда.

– Ты говорил ей про меня?

Ричард молча кивнул.

Она снова отступила, в глазах блеснули слезы.

– Тогда почему…

Я переводила взгляд с одного из них на другого. Что именно “почему”, хотела бы я знать. Но спрашивать не стала. Мне нравилось недолюбливать Люси. Если она заплачет, это точно испортит мне все удовольствие.

Подняв руки и показывая, что я сдаюсь, я обошла вокруг нее и направилась к Ричарду. Нам нужно было поговорить, но вид чулок и белья Люси сильно портил предстоящий разговор.

Не мое дело, что он делает. Я спала с Жан-Клодом. У меня не было ни одного камня, который можно было бы бросить в Ричарда. Так почему я с таким трудом сдерживалась, чтобы не распсиховаться? Хотя, возможно, это один из тех вопросов, на которые лучше не отвечать.

Ричард вышел на крыльцо, пропуская меня в дом перед собой. Он закрыл дверь за мной и прислонился к ней. Мы вдруг оказались наедине, действительно наедине, и я не знала, что говорить.

Он стоял, прислонившись к двери, держа руки за спиной. На обнаженной груди бусинками блестела вода. У него всегда была отличная грудь, плюс – с тех пор, когда я последний раз видела его без рубашки, Ричард явно качался. Фигура казалась почти агрессивно мужественной, хотя пока не приняла тот гротескный вид, к которому так страстно стремятся все бодибилдеры. Он плотнее навалился на дверь, от чего мышцы на животе проступили четче. Когда-то я наверняка помогла бы ему вытереться. Волосы начинали подсыхать, образуя волнистую массу. Если он с ними что-нибудь не сделает, ему придется их намочить заново и начать все сначала.

– Люси вытащила тебя из душа без полотенца?

Не успев задать этот вопрос, я о нем пожалела. Подняв руку, я поспешила продолжить:

– Прости. Меня это не касается. Я не имею права ехидничать.

Он улыбнулся, почти печально.

– Думаю, это всего второй раз, когда я слышу, чтобы ты признавала, что ты не права.