Кристофер Райх - Клуб патриотов Страница 19

Но почему здесь?

Этот вопрос не давал покоя. Зачем похищать человека около Уолл-стрит и тащить его через весь город? Профессионалы, которым хватило терпения пасти свою жертву в течение нескольких дней, в состоянии увезти ее куда угодно. Получается, если кто-то хотел убить Болдена, то хотел убить его именно здесь. В Гарлеме.

Флаг хлопал на ветру, и Франсискасу почему-то вспомнилась татуировка мушкета на груди задержанного.

13

Компания «Харрингтон Вайс» занимала с восьмого по сорок третий этаж в обычном, облицованном серым гранитом небоскребе в двух кварталах от Нью-Йоркской фондовой биржи. Основанная в 1968 году, «Харрингтон Вайс», или для краткости «ХВ», была новичком на этой улице. В отличие от конкурентов, многие из которых открылись сотню лет назад, она не могла похвастаться столь долгой историей. Так же как и не могла соперничать с ними своими размерами. С капиталом три миллиарда долларов компания насчитывала чуть больше двух тысяч сотрудников, рассредоточенных по офисам в Нью-Йорке, Лондоне, Шанхае и Токио.

Но Соломон Генри Вайс никогда и не хотел, чтобы его компания стала самой крупной. Он предпочитал быть лучшим. Сол Вайс родился в районе Шипсхед-Бэй нью-йоркского Бруклина. В четырнадцать лет он бросил школу и устроился курьером на Нью-Йоркскую фондовую биржу. Трудолюбивый и сообразительный, он ничего не принимал на веру и быстро продвигался вверх по служебной лестнице. Успел побывать биржевым маклером и аналитиком, пока наконец не стал самостоятельным участником финансового рынка. Ему надоело представлять интересы других людей в качестве маклера, и он основал собственную компанию, вложив в нее все свои сбережения, а также небольшие суммы, которые удалось занять у родственников и друзей.

Это были шестидесятые, эпоха конгломератов, и на Уолл-стрит заправляли «нифти-фифти» — около пятидесяти самых ловких компаний, которые, казалось, единолично отвечали за взлет индекса Доу-Джонса с трехсот пунктов почти до тысячи. Но Вайс никогда не страдал стадным чувством. У него не было цели обойти этот индекс на несколько пунктов. Он хотел, грубо говоря, надрать ему задницу и оставить его просить пощады на усыпанном обрывками бумаги полу в торговом зале.

Поначалу Вайс занялся акциями. Он ставил по-крупному, с привлечением заемного капитала, на акции только двух-трех компаний одновременно. Некоторые называли его рисковым игроком, но у него на этот счет было другое мнение. Вайс знал всю подноготную компаний, в которые вкладывал деньги, поэтому рассматривал сам процесс скорее не как игру, а как хорошо просчитанный риск. В первый год он получил со своих инвестиций пятьдесят процентов прибыли, в следующий — сорок пять. Прошло немного времени, и о нем заговорили как о необыкновенно удачливом трейдере. За десять лет штат его компании увеличился с пяти работников до пятисот, а капитал — с миллиона до миллиарда долларов. И это было только начало.

На самом деле никакого мистера Харрингтона, который имел бы отношение к повседневной деятельности компании, не существовало. Вайс выбрал это имя как созвучное имени Харриман:[4]«Браун бразерс Харриман» — синоним старой респектабельной преуспевающей компании. Сам Вайс выражался еще более красноречиво: «Ни одна убеленная сединами леди не доверит наследный капитал своего дражайшего внука шайке продувных нью-йоркских евреев».

Такой персонаж, как Вайс, мог появиться только на Уолл-стрит: приземистый толстяк с большими выразительными карими глазами, отвислыми щеками и характерными темными волосами — тугая спираль, которую никаким количеством геля закамуфлировать ему не удавалось. Он любил смелые костюмы в полоску с не менее смелыми полосатыми рубашками. Его галстук удерживала на месте булавка, украшенная бриллиантом в четыре карата, а солидные золотые швейцарские часы он носил поверх французского манжета — в точности как Джанни Аньелли, ныне покойный итальянский миллиардер и председатель совета директоров компании «Фиат». И не важно, что Вайс не знаком с Аньелли, не говорит по-итальянски и вообще никогда не был в Европе. Он с первого взгляда видел, что классно, а что нет. Это распространялось и на гаванские сигары: огромная «Ромео и Джульетта» была зажата у него между пальцами по десять часов в день все семь дней в неделю.

И все-таки, несмотря на внешний лоск, Вайс был само благоразумие, вещавшее тихим, спокойным голосом глубоко и искренне верующего пожилого человека. В финансовых кругах о нем ходили легенды. Вайс был последним порядочным финансистом, олицетворением безупречной честности, поэтому к нему первому обращались наиболее престижные корпорации Америки. За минувшие годы он не раз получал предложение продать свою компанию, и суммы порой назывались совершенно невероятные. Но Вайс всегда отказывался: компания была для него семьей, а семья дороже любых денег. К нему все так по-семейному и обращались — Сол.

В основном компания «Харрингтон Вайс» обслуживала крупный капитал, имея дело с солидными организациями, банками, брокерскими фирмами и внушительными семейными трастами. Минимальный баланс каждого из клиентов был установлен на уровне десять миллионов долларов, но предпочтение отдавалось тем, кто «стоил» от пятидесяти миллионов и выше. Отдел банковских инвестиций специализировался на консалтинговых услугах в сфере слияний и поглощений, а также вел корпоративные финансовые дела тщательно отобранной группы компаний.

На Уолл-стрит «ХВ» имела репутацию гаранта прибыльной сделки. Говорили, что у Вайса легкая рука — к чему ни прикоснется, все превращается в золото, но везение здесь ни при чем, думал Болден, проходя сквозь вращающиеся двери. Просто упорный труд. Долгие часы кропотливого изучения балансовых отчетов, доходных и расходных статей — без этого невозможно докопаться до истины и постичь всю механику работы той или иной компании. И еще больше часов тратится на вычисление факторов, которые должны заставить шестеренки крутиться быстрее.

Болден провел пропуском над сканером и прошел через турникет.

— Привет, Андре, — произнес он, кивая охранникам. — Привет, Джемаль.

— Доброе утро, мистер Би.

Он поспешил по людному коридору к лифтам, которые обслуживали этажи с тридцать шестого по сорок пятый, и протиснулся в один из них, битком набитый людьми. На нем был темно-серый костюм, голубая в белую полоску рубашка и синий галстук и поверх всего этого пальто-тренч. В одной руке он держал уже не новый, но ухоженный портфель, в другой — зонтик. Взгляд мельком скользнул по лицам вокруг. Усталые, вечно занятые мыслями о работе мужчины с темными кругами под глазами. Безропотные женщины с избыточным макияжем и печатью озабоченности на лицах. Он тут как дома.

На сорок втором этаже Болден вышел и помахал рукой Мэри и Ронде, стоявшим за администраторской стойкой, На которой карточным веером лежали номера «Уолл-стрит Джорнал» и «Нью-Йорк таймс». Газеты Болден брать не стал: за чтение прессы на рабочем месте грозило немедленное увольнение. Это преступление пострашнее, чем держать на виду открытую бутылку виски «Джек Дэниелс» и непотушенный окурок марихуаны в пепельнице.

Деревянный пол шикарного офиса в стиле эпохи английского регентства покрывали темно-красные ковровые дорожки. В просторном зале выстроились в ряд полированные столы девятнадцатого века. Стены, покрытые шелковыми обоями благородного цвета старой слоновой кости, украшали гравюры: сцены псовой охоты, старинные американские корабли и пасторальные пейзажи. В какой-то нише стоял даже бюст Адама Смита.

В семь тридцать офис начинал оживать. Болден шел через зал и видел, что большинство начальников уже на месте, за своими письменными столами — просматривают электронную почту, меморандумы о предложениях и доклады аналитиков, составляют квартальные отчеты и, главное, соображают, каким бы хитроумным способом заработать сегодня для компании немного зеленых. В «Харрингтон Вайс» царил дух партнерства: вся прибыль строго фиксировалась и бонусы распределялись соответственно доле участия каждого. Короче говоря, что добыл, то и съел.

— Привет, Джейк! — Болден заглянул в одну из дверей. — Спасибо, что пришел вчера. Твой благотворительный взнос… сумма просто огромная. Нет, правда, у меня слов нет…

Тихий темноволосый мужчина молча трудился за компьютером.

— Ты стоишь того, Томми, — ответил он гулким голосом, не отрывая взгляда от экрана.

Джейк Фланнаган. Глава отдела инвестиций. Босс Болдена.

Болден работал в «ХВ» уже шесть лет. Начинал он как один из рабов на галере — молодых специалистов, которым платили сто тысяч в год без бонусов. Его первое назначение было в отдел, который занимался слияниями и поглощениями. Он просиживал бесконечные часы над финансовыми отчетами, пытаясь установить настоящую рыночную стоимость приобретаемой компании. Что, если ее доходы возрастут на два процента? А если на три? А на четыре? А если уменьшатся затраты? Бесконечная вереница перестановок, чтобы точно вписаться в финансовые возможности клиента.