Майкл Ридпат - На острие Страница 19

– Не сомневаюсь, что на это нам хватит мощности, – сказал Перумаль.

– Замечательно. – Викрам сверкнул белозубой улыбкой. – По возвращении в Джексон-Холл я сразу же вышлю вам свои письменные соображения по этой операции.

– Буду ждать с нетерпением, – сказал Перумаль. – Да, кстати, вы говорили еще с кем-нибудь по поводу возможной сделки? – Он спросил как можно более небрежным тоном, но вопрос был ключевым. «Блумфилд-Вайс» легче будет выбить для себя существенно большую комиссию, если ему не придется конкурировать с каким-то иным инвестиционным банком, готовым согласиться на более низкие расценки своих услуг.

– Не вижу в этом никакой необходимости, – ответил Викрам. – Вы, парни, так здорово справились с транзакциями ИГЛОО, что мы готовы положиться на вас и в этой операции.

– Само собой, – подтвердил Перумаль.

– Да, кстати, коль скоро речь зашла об облигациях ИГЛОО, то боюсь, что их переоценка окажется делом непростым. Ведь придется погашать их в валюте, которой пока не существует.

– Не совсем, – ответил Перумаль. – Втиснуть их в существующие прикладные процессы, конечно, довольно трудно, но мы сможем выстроить модель, которая позволит это сделать.

– Насколько я помню, переоценка произойдет на следующей неделе?

– Да. И на этой фазе у вас ожидаются кое-какие потери.

– Вы так считаете?

– Да. Вы сами видели, как крепко держится рынок итальянских государственных бумаг. Но в этом нет никакой логики. Уверен, что этот тренд закончится.

– Конечно. Но мы во всех своих расчетах исходим из годичного горизонта. Очень жаль, что переоценка проводится ежемесячно.

– Боюсь, что мы должны так поступать, – сказал Перумаль, приступая к мясу. – Департамент управления рисками и без этого требует, чтобы мы взимали с вас большее обеспечение. Если дать им волю, то они производили бы переоценку ежедневно, но ИГЛОО для этого слишком экзотичны.

– Хм-м… – Викрам отщипнул кусочек латука. – По моему мнению, было бы гораздо лучше, если бы их вообще не переоценивали.

– Простите… – Перумаль даже перестал жевать. – Но я обязан это делать.

– Понимаю. Но не могли бы вы переоценить их, сохранив текущий номинал или по крайней мере девяносто девять и девять десятых с чем-то процента?

– Но наша модель…

– Ваша модель скажет то, что вы захотите.

Перумаль вернулся к еде. Теперь он знал, чего хочет Викрам. Парень желает, чтобы он ввел в систему «Блумфилд-Вайс» неправильное число. Просьба очень простая: надо напечатать всего лишь четыре цифры, – но это приведет к далеко идущим последствиям. У фонда «Тетон» не окажется убытка, и ему не придется покрывать потери, выплатив большую сумму «Блумфилд-Вайс». В том случае, если это останется в тайне, все кончится превосходно, но если кто-то узнает…

Многие уже со скандалом теряли работу в Сити за попытку исказить цену деривативов.

– Боюсь, Викрам, что это я для вас сделать не смогу, – сказал Перумаль. – У нас действует очень жесткая система внутреннего контроля.

– Вот, значит, как… – произнес Викрам тоном, в котором не осталось даже следов дружелюбия. – А я-то не сомневался в том, что вы изыщете способ обойти… формальности. Ведь это всего-навсего переоценка. О нашем выигрыше или потерях мы узнаем лишь после того, как облигации будут подлежать погашению. Если мы окажемся в минусе, то оплатим все.

– Я очень сожалею. – Перумаль стоял на своем.

– Я тоже, – ответил Викрам. Он поднялся, бросил салфетку на стол и произнес: – А я-то полагал, что «Блумфилд-Вайс» заинтересован в продолжении деловых отношений с нами.

– Вы свяжетесь со мной в связи с операцией «Нефть–иены–золото»? – спросил Перумаль.

Викрам не удостоил его ответом. Перед тем как покинуть ресторан, он внимательно посмотрел на Перумаля и, немного поколебавшись, сказал:

– Послушайте, если найдете способ мне помочь, позвоните. Я остановился в отеле «Стрэнд-палас».

– Я это сделаю, – проговорил Перумаль, наблюдая, как уходит его лучший клиент, оставив его один на один с половиной ленча, тремя четвертями бутылки вина и полноценным счетом.

Перумаль сел и до краев наполнил свой бокал.

Что теперь? Ведь он не мог выполнить просьбу коллеги, не так ли? А может быть, все-таки мог?

А что, если обсудить эту проблему с боссом? Ведь для этого боссы, в конце концов, и существуют. Но, немного поразмыслив, он решил, что идея никуда не годится. Если Карр-Джонс окажется замешанным, то ставки резко возрастут, а простая техническая ошибка при переоценке превратится в полноценный сговор. Даже Карр-Джонс не пойдет на это. Но будет еще хуже, если он узнает, что Перумаль позволил миллиардной сделке уйти из ресторана. Ведь операция подобного масштаба могла принести группе деривативов десять миллионов, а то и больше.

Было бы так здорово, если бы существовал способ ее провести. В этом случае фон «Тетон» стал бы самым прибыльным клиентом для группы деривативов, а возможно, и для всего лондонского отделения «Блумфилд-Вайс». И хотя главная слава достанется Карр-Джонсу, признание придет и к Перумалю. А инвестиционный банк «Блумфилд-Вайс» прекрасно умеет заботиться о тех, кто приносит ему доходы.

Он до сих пор не мог поверить, что работает в «Блумфилд-Вайс». Его семья, и в первую очередь мама, были страшно горды за него, когда ему пару лет назад предложили здесь работу. Но даже и она не верила, что сын так быстро добьется успеха. Ее старший брат, дядя Ачаппан, вернулся домой после десятилетнего пребывания в Саудовской Аравии богатым человеком. Он купил большой дом с бассейном и несколько широкоформатных телевизоров. Но всего лишь несколько бонусов, полученных Перумалем в «Блумфилд-Вайс», легко могли бы отодвинуть дядю в тень. Часть полученных им денег он посылал домой семье. Сто тысяч долларов проделали долгий-долгий путь в Кералу.

Интересно, что могла бы посоветовать ему мама? Она была честной леди и дала ему правильное воспитание, но Перумаль не сомневался, что мама, окажись на его месте, нашла бы выход. Отец бы, возможно, и не нашел: мама никогда не переставала утверждать, что у супруга, чиновника Министерства образования, не хватает мозгов, чтобы заработать хорошие деньги.

Возможно ли то, о чем просит Викрам? Скорее всего да. Для этого следовало обойти все системы защиты, умиротворить кредитный контроль и облапошить парней из департамента управления рисками. Перумаль мог все это сделать. Втиснуть всю структуру ИГЛОО в систему было невозможно, поэтому переоценку придется проводить ему самому. Если ребята из департамента управления рисками потребуют обоснования, то он может задавить их интеллектом, заявив, что опирался в своих расчетах на теоретические построения Чена и Сингала, объясняющие такое явление как эффект понедельника. Поскольку у него репутация честного человека, они ему поверят.

Только Джастин Карр-Джонс способен все понять. Он обладает орлиным взглядом и интуитивно чувствует скрытые риски в проводимых его группой операциях. И это было проблемой.

Но затем Перумаль улыбнулся. Нет. Здесь нет никакой проблемы. Карр-Джонс не рискнет вступить в сговор с одним из своих трейдеров с целью обойти систему, но он может просто закрыть глаза. Ради вознаграждения за очередную гигантскую транзакцию он это обязательно сделает.

Перумаль набрал на мобильнике номер справочной службы и спросил телефон отеля «Стрэнд-палас».

10

К ужасу Линды Стаббс, Кальдер настоял на том, что будет давать свои показания не юристам «Блумфилд-Вайс», а адвокату Джен. Стефани Уорд была высокой стройной женщиной. Офис ее находился неподалеку от Тауэра. Она оказалась страшно дотошной, и на согласование текста заявления им потребовалось два часа. Кальдер хотел быть уверен в том, что его версия событий не может быть никоим образом искажена.

В торговом зале о деле Джен Тан все старались не упоминать – это была весьма опасная тема, Сказать что-то не то и вдобавок не тому человеку означало навлечь на себя серьезные неприятности. Похоже, всеобщим лозунгом трейдеров стало: «Держи голову ниже, а рот на замке».

Кальдер несколько раз пытался позвонить Джен домой. Алекс не хотел, чтобы она думала, будто он похож на тех, кто делает вид, будто ее вообще никогда не существовало. Но каждый раз включался автоответчик – Джен таким образом просеивала звонки и не отвечала, хотя Кальдер оставил ей несколько сообщений.

Совершенно неожиданно ему позвонил совсем другой человек – Тесса Трю, единственная оставшаяся в группе деривативов женщина.

– Мне необходимо с тобой поговорить, – взволнованным шепотом сообщила она.

Кальдер посмотрел в ее сторону. Место Тессы находилось в каких-то десяти метрах от его рабочего стола. Девушка смотрела не на него, а в окно на противоположной стороне торгового зала.