Аллан Фолсом - Изгнанник Страница 19

Прошел час, а ответного звонка все не было. Меряя гостиничный номер шагами, Реймонд недоумевал, почему Бертран не перезванивает ему, и думал, что, возможно, ему следовало назваться самим собой вместо того, чтобы представляться Бейли и давать его номер телефона.

У Бертрана и баронессы имелся номер его телефона, и если бы он позвонил с него, ему ответили бы немедленно. Однако тот телефон прекратил свое существование, когда Реймонд выбросил его в окно машины, которой управлял Донлан, чтобы он не попал в руки полиции и не помог им выявить его звонки Бертрану и баронессе. Звонок Бертрану от Чарльза Бейли, будь он прослежен, мог бы быть истолкован просто как ошибка в наборе номера, но назови он себя, Реймонд со всей очевидностью связал бы Бертрана с собой, а также с мертвецом, которого рано или поздно найдут в багажнике арендованной машины. Этого не должно было случиться. Особенно теперь, когда полиция разгадала его фокус с заложницей и девочка сообщила им, где именно он покинул такси. Вскоре они оцепят весь район и будут звонить в каждую дверь, разыскивая его. В этих условиях не допустить раскрытия того, кто он такой и что ему нужно, становилось важнее, чем что бы то ни было еще.

31

Паркер-центр, 9.48

— Тысяча девятьсот пятнадцатый — Хью Ллойд, тысяча девятьсот двадцать третий — Джек Хаммел, кличка Палец, тысяча девятьсот двадцать восьмой — Джеймс Генри Грин…

Джон Бэррон ссутулился за письменным столом в кабинете Рыжего, а Макклэтчи тем временем раскладывал перед ним черно-белые фотографии из официального архива полицейского управления Лос-Анджелеса. Бездушные снимки мертвых преступников на столах морга, с биркой, привязанной к большому пальцу ноги, с пулевыми отверстиями на теле, которые прозектор заполнил воском.

— Тысяча девятьсот тридцать третий — Клайд Тилл, тысяча девятьсот тридцать седьмой — Гарри Шумейкер… — Рыжий выкладывал на стол все новые и новые мрачные снимки. — А вот — самый последний. — Макклэтчи положил перед Бэрроном фотографию Фрэнка Донлана, лежащего на столе в мертвецкой.

— Все они — убийцы, каждый из них лишил жизни нескольких человек, и всех их суды выпускали обратно на улицы. — Рыжий собрал фотографии и положил их в большую коричневую папку, из которой незадолго до этого вытащил их. — Кое-кто использует слово «убийство» применительно к тому, что произошло с ними, и рассуждает о том, что нельзя лишать человека жизни. Однако проблема в том, что никто из них не являлся человеком. Это были чудовища, которых система упрямо выпускала на волю, монстры, которые, убив однажды, убивали снова и не собирались останавливаться. — Арнольд Макклэтчи пересек кабинет и бросил папку на свой письменный стол. — Вот и ответ на вопросы «за что» и «какой смысл», Джон Бэррон. У Донлана больше никогда не будет возможности убить кого-нибудь еще.

Бэррон молча смотрел на Макклэтчи. Значит, это было не убийство, а всего лишь уничтожение паразитов…

— Возможно, ты боишься, что кто-то каким-то образом узнает об этом. Но за все годы, на протяжении которых ведется эта пусть грязная, но необходимая работа, никто ничего не узнал. И знаешь почему? Они не хотят знать.

— Они?

— Их величество Общественность. О подобных неприятных вещах они не хотят даже думать, не то что знать, и платят нам именно за то, чтобы мы сами разбирались с ними.

Пораженный столь незатейливым оправданием хладнокровного убийства, Бэррон не в силах был отвести взгляда от собеседника.

— Так вот что такое «фас»? — негромко уточнил он. — Разрешение на приведение в исполнение смертного приговора? Именно поэтому мы не пытались арестовать Донлана на одной из промежуточных остановок? Потому что пришлось бы обратиться к местным властям, и тогда никакой команды «фас» не было бы?

— Верно, — кивнул Рыжий.

— Кто дает эту команду? — Джон чувствовал, как внутри его нарастает прежняя ярость. Он резко встал, подошел к окну, подставил лицо ярким лучам мартовского солнца Лос-Анджелеса, а затем снова повернулся к Макклэтчи. — Кто приказывает: начальник управления, комиссар, мэр? Или какая-нибудь компьютерная программа, которая ведет счет убийствам, а потом на основе анализа простых чисел принимает решение, кому жить, а кому умереть?

Макклэтчи едва заметно улыбнулся, и тут же Бэррон понял, что с ним сыграли в нехитрую игру и умело заставили его раскрыть свои чувства.

— Это старая городская ведьма, Джон. За сто лет она научилась находить тысячу способов выжить. Порой не совсем законные, но без этого было не обойтись. Тебя подставили точно так же, как когда-то подставили каждого из нас. Это случается с каждым новым членом бригады, это происходит уже целую сотню лет. — Рыжий присел на край стола. — Не считай, что ты первый, кто переживает по этому поводу. Когда-то давным-давно эти же самые чувства испытывал и я, и другие. Но каждый раз, когда это происходит, на улицах становится одним маньяком-убийцей меньше. — Глаза коммандера сузились. — И прежде, чем ты уйдешь, позволь мне сказать тебе кое-что, над чем тебе стоит как следует подумать. Я говорю это каждому члену бригады на следующий день после его первого «фас». Если ты присоединяешься к бригаде, то приносишь клятву на верность ей на всю оставшуюся жизнь. Это означает, что ты поднялся на борт раз и навсегда. Привыкни к этому, не злись, не гори праведным гневом, не впадай в чистоплюйство — все это может заставить тебя сделать ошибку и нарушить клятву верности. Если же для тебя окажется сложным справиться с этими трудностями, вспоминай вторую часть клятвы: решать все проблемы только внутри бригады. Так было на протяжении последних ста лет, и за те же самые сто лет из бригады не ушел ни один человек. Помни об этом. А еще помни о том, что у тебя есть сестра, которая полностью зависит от тебя. Мне даже не хочется думать о том, что станет с ее психикой, если ты, позабыв о клятве, которую дал своим товарищам, попытаешься улизнуть.

Джон почувствовал, как холодный пот каплями скатывается по позвоночнику. Начальник не только заставил его выдать свои чувства, но и, похоже, проник в его мысли. Только сейчас он понял, почему Рыжий Макклэтчи превратился в легенду, почему все так уважали и боялись его. Он не просто командовал бригадой, он защищал ее. Только попытайся уйти, и ты — покойник.

— На вашем месте, детектив, я бы сейчас вернулся на свое рабочее место и занялся составлением рапорта по делу Донлана. Докажите, что вы на сто процентов наш и что мы можем безоговорочно вам доверять. После этого мы сможем забыть о мистере Донлане и полностью переключиться на этого Реймонда Оливера Торна, который бродит по городу и убивает людей. — Макклэтчи помолчал, а когда заговорил снова, тон его был гораздо мягче: — Вы поняли меня, детектив?

На лбу у Бэррона выступила испарина.

— Так точно, сэр, — ответил он почти шепотом.

— Вот и хорошо.

32

Номер 1195 отеля «Уэстин Бонавентура», 10.20

Они говорили по-английски.

— Где ты находишься?

— В Лос-Анджелесе, в отеле.

— В Лос-Анджелесе?

— Да.

— Не ранен? — Голос ее был спокойным и деловым. Реймонд знал, что ее звонок переадресовался через телефонные терминалы, расположенные в четырех странах, поэтому отследить его было практически невозможно.

— Нет, — ответил он и, подойдя к окну, выглянул вниз. С высоты 12-го этажа были хорошо видны стоящие на улице патрульные машины и переговаривающиеся между собой полицейские. — Извините, баронесса, я не хотел втягивать вас. На самом деле я звонил Бертрану.

— Знаю, мой милый, но в данный момент говорю с тобой именно я. Что это за телефонный номер, который ты нам оставил, и кто такой Чарльз Бейли? Где твой телефон? Я звонила тебе неоднократно и всякий раз — безуспешно. Ты попал в беду? Что случилось?

Позвонив Жаку Бертрану полтора часа назад, Реймонд надеялся, что тот сначала поговорит с ним, прежде чем ставить в известность ее, однако вышло иначе.

«Ее» — то есть баронессу Маргу де Вьен, вдову международного финансиста барона Эдмона де Вьена, одну из самых богатых, известных и влиятельных гранд-дам Европы. Обычно это время года она проводила в Шато-Дессо, своем поместье семнадцатого века неподалеку от Турнемира, живописного поселка в регионе, расположенном в самом центре Франции. Однако сейчас баронесса находилась в своих апартаментах отеля «Коннот» в Лондоне.

Он живо представил ее себе: драгоценности, наряд в традиционных белоснежных и бледно-желтых тонах, пышные темные волосы, уложенные в замысловатую прическу. Наверняка сейчас она готовится к вечернему приему на Даунинг-стрит, который британский премьер-министр дает в честь высоких гостей из России: мэра Москвы Николая Немова и министра обороны Российской Федерации маршала Игоря Головкина. По непроверенным данным, полученным из секретных источников, главной целью этого высокого собрания было прощупать русских на предмет слухов о том, что строятся планы вернуть на царский престол потомков династии Романовых и возродить в стране конституционную монархию. Предполагалось, что реставрация должна поспособствовать стабильности в российском обществе, погрузившемся, согласно распространенному мнению, в хаос, коррупцию и насилие.