Карл Хайасен - Дрянь погода Страница 19

И вот теперь, когда Макса похитил, по-видимому, опасный безумец, Бонни волновалась из-за еще одной особенности мужа. Мать часто о ней говорила, и черта эта была столь явной, что даже Бонни ее признавала. Августин догадался, о чем речь.

– Ваш муж считает, что перехитрит любого.

– К сожалению.

– Я это понял по телефонным записям.

Но Бонни хотелось поддержки:

– Что ж, до сих пор ему это удавалось.

– Надеюсь, он знает, когда лучше держать язык за зубами. – Августин встал и потянулся. – Я устал. Может, отложим осмотр шрама на другой раз?

Бонни рассмеялась и согласилась. Дождавшись, когда хлопнет дверь в спальню, она позвонила Питу Арчибальду домой в Коннектикут.

– Я тебя разбудила?

– Нет, что ты. Макс сказал, ты можешь позвонить.

У Бонни слова застряли в горле.

– Пит… Ты с ним разговаривал?

– Около часа.

– Когда?

– Сегодня вечером. Он все психует, что Билл Напп уведет сигаретный проект «Мустанг». Я сказал, чтобы не дергался – Билли увяз с бездымной рекламой на каких-то дурацких гастролирующих родео…

– Погоди, Пит, это не важно. Откуда он звонил?

– Не знаю, Бон. Я понял, что он с тобой разговаривал.

Бонни старалась управлять голосом:

– Он рассказал тебе, что произошло?

Пит на другом конце провода закхекал и промямлил:

– В общих чертах, без живописных подробностей. Бонни, у всех супружеских пар – по крайней мере, известных мне – случаются драмы в спальне. Ссоры и все такое. Это ничего, что ты не сказала правду, когда звонила первый раз.

– Питер! – едва не заорала Бонни. – Мы с Максом не ссорились! И я рассказала тебе все, как было! – Она постаралась сдержаться. – По крайней мере, я передала то, что Макс мне говорил.

После неловкой паузы Пит Арчибальд сказал:

– Ребята, разберитесь сами, ладно? Я не хочу вмешиваться.

– Ты прав, ты абсолютно прав. – Бонни только сейчас заметила, что свободная рука у нее сжата в кулак, а сама она раскачивается на стуле. – Пит, я тебя не задержу. Но скажи, о чем еще Макс говорил?

– Да все по работе, Бонни.

– Целый час?

– Ты же знаешь своего мужа – как заведется…

А может, и не знаю, подумала Бонни. Она попрощалась с Питом и повесила трубку. Потом пошла к комнате Августина и постучалась. Он не ответил, и тогда она проскользнула внутрь и присела на край постели. Бонни думала, что Августин спит, но он повернулся и спросил:

– Что, не спится рядом с черепами?

Бонни покачала головой и заплакала.

Эди Марш старалась изо всех сил. Поначалу все шло гладко. Оценщик страховой компании ходил за ней по комнатам дома Торреса и все дотошно записывал. Многие вещи ураган изуродовал до неузнаваемости, и Эдди красочно расписывала ужасные потери, чтобы поднять сумму выплаты. Она вдохновенно поведала, что куча щепок осталась от бесценного антикварного серванта, который Тони унаследовал от прабабушки из Сан-Хуана. Постояв перед голой стеной спальни, Эди показала на торчавшие гвоздики, где некогда висели две акварели (очень дорогие подлинники) кисти легендарного Жан-Клода Жару, гаитянского художника-страдальца, которого она только что выдумала. Разбитый комод в спальне превратился в изделие ручной работы из красного дерева, отдавшее безжалостным ветрам урагана восемь кашемировых свитеров.

– Восемь свитеров? – переспросил Фред Дав, отрываясь от записей. – В Майами?

– Тончайший шотландский кашемир, представляете? Спросите у своей жены, пережила бы она такое.

Фред достал из кармана фонарик и пошел на улицу оценить структурные повреждения. Вскоре со двора послышался лай; он сопровождался выразительными ругательствами. Когда Эди прибыла на место конфликта, обе таксы уже урвали по кусочку представителя страховой компании. Эди препроводила его в дом, усадила в кресло и, закатав штанины, промыла окровавленные лодыжки водой «Эвиан» с примесью «Айвори» – моющее средство для посуды отыскалось в кухне.

– Хорошо, что они не ротвейлеры, – сказал Фред Дав, успокоенный поднесенным Эди мягким полотенцем. А та беспрестанно извинялась за собак.

– Слава богу, все прививки им сделаны, – заверила она, ничем, собственно, не подкрепив своего заявления.

Она велела Фреду не вставать с кресла и ног не опускать, чтобы остановилось кровотечение.

Откинувшись на спинку, Фред увидел на стене диплом «Продавец года».

– Впечатляет, – сказал он.

– Это было для нас большой радостью, – просияла Эди с наигранной супружеской гордостью.

– А где сейчас мистер Торрес?

– Уехал в Даллас, – ответила Эди, – на съезд торговцев трейлерами.

Фред Дав засомневался вторично:

– Несмотря на ураган? Наверное, это очень важный съезд.

– О да. Ему вручат еще одну награду.

– Вот как.

– Ему пришлось поехать. Было бы некрасиво там не появиться. Выглядело бы, что он неблагодарен или еще как.

– Наверное, да, – согласился Фред. – А когда мистер Торрес вернется в Майами?

– Даже не знаю, – деланно вздохнула Эди. – Надеюсь, скоро.

Страховой агент попытался встать с кресла, но спинка все время опрокидывалась в положение для сна. Эди наконец уселась на подставку для ног и помогла Фреду выбраться на свободу. Он пожелал еще раз осмотреть повреждения в спальне. Ради бога, сказала Эди.

Споласкивая в раковине окровавленное полотенце, она услышала, что Фред ее зовет. Эди поспешила в спальню и увидела, что оценщик стоит с фотографией в рамке – он раскопал ее в груде обломков. На снимке был изображен Тони Торрес с огромной дохлой рыбой. Пасть рыбины была с помойное ведро.

– Тони слева, – нервно хохотнула Эди.

– Солидный окунь. Где он его поймал?

– В океане. – Где же еще, подумала Эди.

– А это кто? – Страховой агент поднял с пола еще одну рамку с треснувшим стеклом и сморщившейся от воды фотографией. Цветной снимок 9 × 12 в золоченой окантовке представлял Тони Торреса, облапившего за талию невысокую, но очень грудастую латиноамериканку. У обоих глуповатые, чуть пьяные ухмылки.

– Это его сестра Мария, – выпалила Эди, чувствуя, что игра подходит к концу.

– Она в свадебном платье, – отметил Фред без тени сарказма. – А мистер Торрес в смокинге.

– Он был шафером.

– Да? Его рука у нее на ягодицах.

– Они необычно близки, – выдавила Эди, предчувствуя свое поражение. – Для брата и сестры.

Фред Дав напрягся, в голосе появились ледяные нотки:

– Нет ли у вас какого-нибудь удостоверения личности? Водительские права подойдут. Что-нибудь со свежей фотографией.

Эди промолчала, боясь сделать хуже, – и так уже наворочала дел.

– Позвольте, я угадаю, – сказал оценщик. – Все документы погибли в урагане?

Эди понурилась и подумала: неужели опять? Ну должно же хоть когда-нибудь повезти.

– Черт! – выговорила она.

– Простите?

– Я говорю – черт! В смысле – сдаюсь.

Кто бы мог подумать – это чертово свадебное фото! Тони со своей ведьмой-потаскухой, которую собрался нагреть. Щелкунчик зря свалил, тут кино в десять раз интереснее Салли Джесси.

– Кто вы такая? – Тон Фреда был жестким и официальным.

– Послушайте, что теперь будет?

– Могу абсолютно точно сказать…

В этот момент у генератора кончился бензин, и он издал несколько предсмертных всхлипов. Лампочка увяла, экран телевизора погас. В доме вдруг стало тихо, как в часовне.

Лишь с заднего двора доносилось позвякивание – таксы пытались освободиться от привязи.

Фред Дав хотел достать фонарик, но Эди перехватила его руку. Попытка не пытка, решила она, терять нечего.

– Что вы делаете? – спросил оценщик.

Эди закрыла ему рот рукой.

– Во что это обойдется? – Фред окаменел, как статуя. – Ну, во что? – Язычок Эди пробежал по костяшкам его пальцев.

– Что – во что обойдется? – прерывисто прошептал Фред. – Не вызывать полицию? Вы про это?

Эди улыбнулась – Фред это почувствовал по движению ее губ и зубов на своей руке.

– На сколько застрахован дом? – спросила она.

– А что?

– Сто двадцать тысяч? Сто тридцать?

– Сто сорок одна, – ответил Фред и подумал: у нее невероятно мягкое дыхание.

Эди подпустила в голос мурлыкающей чувственности, которой не удалось раскочегарить молодого Кеннеди в Палм-Биче.

– Сто сорок одна тысяча? Вы уверены, мистер Дав?

– Строение… да… потому что бассейн…

– Разумеется. – Эди прижалась к агенту, пожалев, что на ней лифчик, но сознавая, что сейчас это уже не важно. Тормоза несчастного Фредди уже горели. Она пощекотала ему ресницами шею, и агент зарылся лицом в ее волосы.

– Чего вы хотите? – еле выговорил он.

– Компаньона, – ответила Эди Марш, скрепляя соглашение неотрывным поцелуем.

К службе по выходным в Национальной гвардии сержант Кейн Дарби относился столь же ответственно, как и к своей основной работе надзирателя в тюрьме строгого режима.

Разумеется, он бы предпочел остаться в Старке с вооруженными грабителями и серийными убийцами, но долг призвал его в южную Флориду на следующий день после урагана. Командир их подразделения – ночной портье отеля «Дэйз Инн» – строго-настрого приказал не применять оружие первыми. Судя по тому, что Кейн Дарби слышал о Майами, их запросто могли обстрелять. Он также понимал, что главная задача гвардейца – поддерживать порядок на улицах, помогать попавшим в беду гражданам и предотвращать мародерство.