Александр ЗОЛОТЬКО - ПОКЕР НА КОСТЯХ Страница 19

   Грузовик, перекрывавший дорогу, медленно отъехал к обочине.

   – Сейчас вы аккуратно выйдете из машины и перейдете в наш транспорт. Возражения есть?

   Водитель молча покачал головой.

   – Это хорошо. Просто замечательно. Погода мерзкая, настроение плохое, лучше не нервничать.

   Возле «газели» остановился микроавтобус «скорой помощи».

   Водитель и сопровождающий медленно, постоянно держа руки на виду и старательно избегая резких движений, выбрались на мокрый асфальт дороги.

   Место водителя занял один из подошедших, и «газель» уехала.

   – Прошу в карету.

   В «скорой помощи» сидели три человека. Они пристегнули взлезших в салон наручниками к скобам на стенке.

   Дверца закрылась. «Скорая помощь» развернулась и поехала в сторону границы.

   – Какого?.. – начал было сопровождающий.

   – Такого, – оборвал его водитель, – у «скорой» российские номера.

   Сопровождающий закрыл глаза.

   Майор милиции Павел Ковальчук проводил взглядом «скорую помощь», махнул рукой водителю грузовика. Грузовик мигнул фарами и уехал.

   С проселка медленно выползла жигулевская «восьмерка».

   – Домой! – сказал Ковальчук, усаживаясь на переднее сидение, – Гони, Игорек.

   – Вот сейчас все брошу, – ворчливо сказал Игорек.

   – Не рычи, жизнь – прекрасна.

   – Пока доберемся до Города…

   – Зато как прошла операция!

   – О которой все равно никто не узнает.

   – Славы захотелось, ваше благородие?

   Игорек хмыкнул.

   – Вот и я говорю, лучшей наградой для нас будет сознание выполненного долга.

   – Звучат фанфары и твоему бескорыстию аплодируют толпы девушек.

   – Толпы красивых и доступных девушек.

   – Девушек на халяву! – Игорь засмеялся.

   – Ты, извозчик, прекрати ржать, а лучше погоняй.

   – Я же сказал – сейчас все брошу.

   Со стороны границы подъехала тридцать первая «волга».

   – Пока ты занимался пересадкой клиентов, нам позвонили и просили обождать. Сказали – твой знакомый.

   Ковальчук вылез из машины.

   В «волге» открылась дверца, и навстречу Павлу вышел молодой мужчина лет тридцати пяти в черном модном плаще.

   – Здравствуй, Паша!

   – Здравствуй, Миша.

   – Хорошо выглядишь.

   – Куда уж нам, провинциалам, до столичных заграничных штучек.

   Михаил поднял воротник плаща и медленно пошел вдоль дороги:

   – Нужно поговорить.

   – Весь внимание!

   – Ты как, с тем журналистом еще общаешься?

   Плохие привычки приходят быстро и остаются надолго. Чтобы избавиться от некоторых не хватает целой жизни. И, пожалуй, одной из самых вредных привычек является привычка лежать утром в постели и размышлять о своих вредных привычках. Не испытывая, кстати, при этом, никаких угрызений совести.

   Я привык вставать поздно. Мои родственники перестали даже пытаться будить меня рано. «Я сам встану», отвечаю я на вопрос, во сколько меня будить. И встаю. В конце концов, обязательно встаю.

   Но не раньше, чем включу телевизор и пощелкаю кнопками пульта.

   Это еще одна вредная привычка, лежать на диване или сидеть в кресле и бездумно переключать каналы. Я даже фильмов не могу смотреть, не переключив несколько раз телевизор.

   Читать не хотелось. Совершенно. Писать – еще меньше. Как бы ни волновался накануне, после спокойной ночи всегда наступает расслабление. Утро вечера, как известно… Хотя, вот тут меня немного смущает одна тонкость. Ведь мудреный – это значит трудный, непонятный. И если утро вечера мудренее, но никак не легче, а, скорее, наоборот. Мудренее.

   Все-таки сказывается иногда высшее филологическое образование. С каждым разом все реже и реже.

   Я, не отрывая головы от подушки, нашарил на книжном шкафу пульт и включил телевизор. И тут же выключил его. Забыл, что у нас в разгаре избирательная кампания. Смотреть, конечно, телевизор иногда можно, но очень и очень аккуратно. Чего только сейчас не услышишь. И что самое смешное, выборы у нас, а достается России.

   «Вы хотите, чтобы и ваши дети гибли в горячих точках? « – спрашивают нас с телеэкрана и тут же дают понять, за кого нужно голосовать, чтобы этого не было. Политика. Кто больше выльет дерьма. Куда смотрит партия зеленых? Хотя и о зеленых уже рассказали, что их создатель и главный спонсор в Украине, решая, в какую партию вкинуть деньги, подумал, что раз уж вбрасывает «зеленые», так пусть и партия будет зеленых.

   И совершенно невозможно понять, правда это или вымысел. Левые кричат, что на избирательных участках будет подтасовка, правые утверждают, что левые приведут народ к голоду, а мне как-то на это наплевать. Не на то наплевать, что нас приведут к голоду. Наплевать на то, кто конкретно будет сидеть на самом верху.

   Чем дольше я живу, тем меньше уважаю народных избранников. И в этом я не оригинален.

   Когда-то, уже достаточно давно, занес меня черт независимым наблюдателем на избирательный участок. И получил я там аллергию на всю жизнь. Для начала нас всех позвали посмотреть, как будут открывать урны для предварительного голосования. Все было как в цирке. Печать целая, веревочка не порвана. Все нормально.

   Председатель комиссии при всех, нарочито торжественно, вскрыла предварительную урну и высыпала бюллетени в урну основную, которую потом опечатала. Все остались довольными. Только потом до меня дошло, что листки бумаги со свободным и тайным волеизъявлением народа были просто вбиты в урну, спрессованы так, что даже не сразу выпали наружу. Это ж как их через щель в крышке так умудрились натолкать?

   Поэтому я почти не удивился, когда в три часа пополудни стало известно, что у тогдашнего мэра уже начали отмечать победу. А народ все голосовал и голосовал. До восьми часов вечера.

   Больше в политику я играть не собираюсь. Я собираюсь писать книгу о войне между Украиной и Россией.

   Я вылез из постели, сложил белье в диван. Оделся. Теперь можно неторопливо умыться и принять завтрак. Это приятно уже не только потому, что я вообще люблю поесть, а еще и потому, что, наконец, я выполнил свою функцию добытчика. До сих пор неприятно вспоминать, как был на содержании у сестры и матери.

   После завтрака я томно прошествовал в свою комнату. Сашка куда-то ушел, сестра на работе, мама читает. Замечательно. Итак, война между Украиной и Россией.

   Я сел за стол и задумчиво посмотрел в пространство. И что дальше? Не писать же о том, что Россия все-таки вспомнила о своих территориальных претензиях и бросила бронированные колонны к матери городов русских.

   Чтобы колонны бросить, их для начала нужно собрать и подтянуть. И тут же все средства массовой информации начнут орать о том, что Россия начала переброску войск. Зачем? И Украина немедленно обратится к мировому сообществу, а мировое сообщество немедленно надавит на Россию, а внутренние российские правозащитники немедленно начнут давить на Президента, а Президент… А какого черта президент вообще затеет эту бессмысленную войну.

   Да. В смысле, хорошо придумал Жовнер. Напишите мне книгу про войну. Понятно кто против кого, но ради чего? До вопроса «Как именно?» дело не дошло.

   Между прочим, не я один такой умный. В Росси, у фантастов ближнего прицела, стало модным вспоминать именно российско-украинскую войну. И, минуя причины и следствия, сразу сообщать, что российский летчик героически сжег недостроенный авианосец «Гетман Мазепа» прямо на стапеле.

   Писатель явно прикалывается. Жаль, что я у него лично не спросил, когда была возможность. Кстати, кстати, кстати, а ведь у него же, в другом романе, не менее фантастическом, один из персонажей разрабатывает с украинской стороны планы отражения российской агрессии. Ай-да господин Лукьяненко! И снова он, и снова в фантастике. Далекое будущее, далекая планета иммигрантов с Земли. Планета под названием Новая Украина, или Сальный хохолок. Экспортирует исключительно сало.

   Это что же такое получается? Не любят нас, независимых украинцев, в проклятой России? Может, мы им за это наваляем?

   Наш президент материт по телефону ихнего президента, а потом выбрасывает на Кремль воздушный десант. Национальные гвардейцы с радостным гиканьем режут кремлевский гарнизон, выполняя вековую мечту всяческих заговорщиков. Бред собачий.

   Я включил компьютер. Чего же это мне казалось, что самым трудным будет борьба с собой, страх перед неприятностями. Фигушки. Ты вначале придумай. Придумай. Пока мой девяностый пентиум трещал, запускаясь, я прошвырнулся по ящикам письменного стола и нашел карту Украины.