Эрл Гарднер - Блондинка с подбитым глазом Страница 19

– Я не адвокат, Перри, – ответил Дрейк, – но существует параграф об уголовной ответственности за сокрытие вещественных доказательств.

Мейсон кивнул головой.

– Так вот, знай, – продолжал Дрейк, – что Холкомб пенится от ярости. Он убежден в том, что дневник ускользнул у него из рук таинственным способом и теперь сержант встанет на голову, чтобы его найти. Если ты стянул дневник у него из-под носа или знаешь, где он находится, советую тебе быть поосторожнее.

– К черту сержанта Холкомба, – взорвался Мейсон. – Если в прошлом Дианы Рэджис есть какая-то темная карта, то это наверняка не имеет ничего общего с убийством Милдред Дэнвил.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что все это не держится вместе.

– Это могло быть мотивом.

– Не будь наивным, – ответил Мейсон. – Предположим, что Милдред действительно вела дневник. Но ведь Милдред и Диана дружили, снимали одну квартиру. Почему же Диана должна вдруг убивать Милдред из-за того, что та о ней знала?

– Тогда из-за чего она ее убила? – недоуменно спросил Дрейк.

– Она не убивала.

– Полиция убеждена в том, что убила.

– Чепуха! Слушай, Пол. Из письма, которое Милдред написала Диане и которое, вероятно, было последним, что она написала в жизни, ясно, что она забрала сумочку Дианы, потому что ей нужны были водительские права. Какой-то полицейский задержал ее за нарушение продолжительности стоянки и потребовал водительские права, которых у Милдред не было. Она ухватилась за обычную увертку, сказав, что оставила права дома, не предполагая, что полицейский поедет с нею, чтобы это проверить. Ты должен отыскать этого полицейского, Пол.

– Когда примерно это могло произойти?

– Утром.

– Вчера?

– Конечно.

– Не знаешь, где?

– Совсем рядом с домом, потому что Милдред объясняла полицейскому, что выскочила только на минуту за покупками и забыла сумку. Когда полицейский вошел с нею в квартиру, Милдред предъявила права Дианы и, конечно, вынуждена была потом забрать сумочку, из которой эти права доставала.

– Посмотрю, что удастся сделать, – сказал Пол с сомнением.

– Пожалуйста. И проверь мне точно, в какое время все домашние Бартслера выходили из дома и в какое вернулись.

– Это уже в первом приближении сделано, – ответил Дрейк. – Только ты должен помнить, что мои парни появились на месте лишь в полночь, поэтому большая часть данных получена из третьих рук. Миссис Бартслер вышла около половины третьего днем и ее не было весь вечер. Она вернулась только около одиннадцати. Самого Бартслера не было от пяти вечера до десяти. Карл Фрэтч вышел в шесть и вернулся без четверти одиннадцать, был дома самое большее пятнадцать минут, после чего выехал на машине отчима и вернулся после двух на такси. Этот тип, по имени Фрэнк Гленмор, который является чем-то вроде компаньона Бартслера, вышел из дома в полдень, вернулся около половины десятого вечером и больше не выходил.

– Брал машину? – спросил Мейсон.

– Да, свою.

– Одним словом, все выезжали из дома.

– Да. Один Господь знает, где их носило.

– Ты не интересовался случайно, когда вчера начался дождь, Пол?

– Согласно официальным сводкам, в семь сорок семь вечера. Этот дождь является важной частью полицейской реконструкции происшествия, Перри. Довольно глубокое увязание тела в грязи и следы вокруг говорят за то, что смерть наступила, когда ливень уже какое-то время поливал вовсю.

Мейсон опустил веки и на какое-то время замер.

– В какое точно время, Пол?

– Ну, от часа до полутора. Насколько я понимаю, они прикидывают, что смерть наступила между восемью и девятью часами.

– Какие, собственно, доказательства они имеют против Дианы?

– Пока трудно сказать, Перри. Как ты знаешь, моим информатором является репортер, получающий сведения непосредственно из Управления. Могу тебе сказать только, что наверное серьезные. На туфлях Дианы обнаружили грязь, как показал анализ, такую же, в которой лежала Милдред. Следы вокруг трупа были еще настолько свежими, что их идентифицировали как следы Дианы. Конечно, эти улики недостаточны для того, чтобы осудить ее, но полиция времени не теряет и, возможно, раскопает что-нибудь еще. По их версии Милдред пыталась убежать, когда поняла, что Диана хочет убить ее. Диана открыла сумочку, достала пистолет и выстрелила. Стреляя, уронила сумочку. Застрелив Милдред, подошла, наклонилась над телом и забрала что-то, бывшее причиной убийства. Полиция убеждена, что это дневник. Сам понимаешь, что письмо, найденное при тебе, приобретает в этом свете первостепенное значение.

– Знаешь, что было в письме? – спросил Мейсон.

– Конечно. Все будет в вечерних газетах. С фотокопией включительно.

– Черт бы побрал этого Холкомба! – выругался Мейсон.

– Это вещественное доказательство, – ответил Дрейк. – Так утверждает полиция.

Мейсон снова принялся кружить по кабинету.

– С другой стороны, – продолжал Дрейк, – если им удобней будет принять письмо за подделку, у них есть аргументы и в эту пользу. Прежде всего тот факт, что письмо было найдено у тебя, а не в ящике Дианы, а ты, как известно, являешься ее защитником.

– Знаю, – ответил Мейсон. – Но если мы сможем доказать, что Милдред забрала сумочку Дианы, то полиция, в свою очередь, будет вынуждена доказывать, что она вернула ее. Следовательно, берись за работу и из-под земли достань мне того полицейского, который задержал Милдред.

Дрейк, вольготно развалившийся в большом кресле, встал, выпрямляясь во весь рост.

– Хорошо, запрягу парней в работу. Может быть, мне и удастся его найти.

– Должно удаться. Когда найдешь, возьми письменные показания, – сказал Мейсон. – Дело должно быть застегнуто на последнюю пуговицу, чтобы Холкомб не смог ничего переиграть.

– Ты считаешь, что он осмелился бы на это?

– А ты что думаешь? Холкомб сделает все, чтобы получить обвинительный приговор. Он завяз в этом деле по самые уши.

– Ага, – сказал Дрейк. – Мои люди должны вести наблюдение за виллой Бартслера?

– Наверное, да.

– Это будет довольно трудно в настоящем положении. Их могут заметить.

– Если заметят, то будут уверены в том, что это полиция, – ответил Мейсон. – Продолжайте наблюдение. Присматривайте так же за квартирой Милдред и Дианы. Я хочу знать, что там происходит.

– Буду держать тебя в курсе, – сказал Дрейк и вышел.

– Интересно, что Карл Фрэтч наговорил полиции, – отозвалась Делла Стрит.

– Мне тоже интересно было бы знать, – сказал Мейсон. – Теперь, когда на карту поставлена его собственная шкура, сержант Холкомб сделает все, лишь бы заполучить в руки дневник. Он также приложит максимум усилий, чтобы очернить Диану в газетах. Увидишь, как сыграет против нее подбитый глаз.

– Как это?

– Синяк обычно не ассоциируется с хорошим поведением, – объяснил Мейсон. – Значительная часть читателей будет убеждена в том, что человек с подбитым глазом способен на убийство. Одного я не могу понять: почему синяк под глазом Дианы привел Милдред в такую панику? Разве только потому, что Карл Фрэтч копался в сумочке Дианы? Если бы мы приняли, что Милдред перед этим пользовалась сумочкой подруги, то можно было бы усмотреть в этом причину тревоги. Но, предположим, что причина была совсем другой, не имеющей ничего общего с Карлом…

Его перебил звонок телефона, номер которого знало только полдюжины человек во всем городе. Мейсон поднял трубку.

– Да. В чем дело?

В трубке раздался сухой, деловитый голос Пола Дрейка:

– Похоже, что ты проиграл, Перри.

– Да?

– Полиция нашла орудие преступления.

– Где?

– В квартире Дианы. На дне корзины с грязным бельем.

– Кто-то должно быть подложил его туда, – яростно взорвался Мейсон. – Теперь ясно зачем Карл Фрэтч…

– Спокойно, Перри, – оборвал его Дрейк. – Подожди, пока услышишь остальное.

– Стреляй!

– На пистолете полно отпечатков пальцев. Отпечатки Дианы и только Дианы.

– Это все? – спросил Мейсон.

– Тебе еще мало?

– Больше, чем достаточно, – рявкнул Мейсон и бросил трубку.

11

Диана Рэджис сидела с другой стороны грубой металлической сетки, разделяющей поверхность длинного стола. Со стороны Дианы, поодаль, неподвижно стояла ширококостная надзирательница, с другой стороны настороженный полицейский следил за тем, не пытается ли кто-нибудь из посетителей передать что-нибудь через сетку. Мейсон сидел повернувшись ухом к сетке, Диана наклонилась к нему, чтобы он слышал выговариваемые вполголоса слова. Синяк под глазом потемнел еще больше и казался почти зеленым.

– Что вы скрываете в своем прошлом? – спросил Мейсон.

– Ничего.

– Это точно?

– Точно.

– Вы разведены?

– Да.

– Кто подал на развод, вы или муж?

– Я. Из-за грубого обращения.

– Чтоб вас! – в сердцах воскликнул Мейсон. – Все время вы что-то скрываете. Вы сами загоняете себя в угол, не желая быть откровенной со мной.