Война и любовь - Сергей Павлович Бакшеев Страница 19

— Куда теперь? — спросил водитель командира.

Бахтин переадресовал взглядом вопрос Мешкову. Олег выпрыгнул из кабины, постучал по кунгу, откуда выбрался лейтенант Колесников. Мешков с минуту вслушивался в тревожную тишину безлюдной деревни и решил:

— Пойдем к речке.

Светлый сруб новой бани выделялся среди старых почерневших построек. Мешков шел к бане первым, осматриваясь по сторонам и обходя торчащие снаряды. Колесников шагал попятам и зудел, убеждая себя:

— Борька Войтенко еще тот тип, нажрался до упаду, и Настена его бросила. С чего ей два дня париться?

В траве у реки Мешков заметил белую ткань. Поднял, развернул, и все увидели женскую ночную сорочку на тонких бретельках. Сорочка была новой, с глубоким вырезом и кружевной окантовкой по подолу — такую даже избалованная девушка не выбросит, тем более Настена. Мешков передал сорочку Колесникову и с подозрением вглядывался в серую гладь узкой речки.

Лейтенант мелко качал головой, отгоняя тревожные мысли:

— Нет. Здесь даже пьяницы не тонули, а Настена, она же…

Бахтин присел, нашел в траве гильзу от автоматного патрона, понюхал и определил:

— Недавно стреляли.

Мешков направился к бане, Бахтин за ним. Колесников бережно сложил сорочку и нервно озирался.

Дощатая дверь бани была прикрыта, железная скоба накинута на петлю, но замка в ней не было. Мешков отбросил скобу, взялся за ручку двери. Между этими моментами, разделенными секундой, за дверью что-то стукнуло об пол. Бахтин заметил, как оборвалась нить, обмотанная вокруг скобы, и с силой оттолкнул Мешкова, повалив на землю. Сам грохнулся рядом.

В бане раздался взрыв. Дверь сорвало с петель. Она отлетела на три метра, из толстых досок торчали кривые осколки.

— Граната-ловушка, — объяснил Бахтин, поднимаясь с земли.

— А я не допер, — сокрушался Мешков.

Майор Росгвардии подал полицейскому руку:

— Мирная жизнь давно закончилась. Ты на фронте.

— Аргумент ребром.

За выбитой дверью в предбаннике Мешков увидел Бориса Войтенко. Мертвый парень сидел на полу, привалившись к стене, и пялился стеклянными глазами на вход. Осколки гранаты вонзились в его тело, но раны не кровоточили. Единственная дырка с давно запекшейся кровью чернела у Бориса во лбу.

— Шоб вас, а не нас! — пробормотал Мешков.

— Настены нет. Я ж говорил, — бодрился Колесников, заглядывая через плечо начальника.

Дверь в парную открыли после тщательной проверки на предмет очередной ловушки. Там на дощатом полу лежала голая девушка. Это была Настена. Она лежала на спине, прикрыв глаза, словно спала. Беспечной позой девушка открыто демонстрировала интимную красоту, и покрасневший Колесников попытался заслонить девчонку.

Он шагнул в парную, стыдливо отвернулся и вытянул к ней руку:

— Настена, твоя сорочка.

Мешков отстранил лейтенанта. Видимых повреждений на теле девушки не наблюдалось, но бледность кожи и отсутствие реакции на взрыв гранаты внушали тревогу. Майор склонился, чтобы прощупать пульс на шее девушки. Колесников застыл в напряженном ожидании.

Мешков всё понял едва коснувшись холодной неживой кожи. Он все-таки выждал минуту, поймал взгляд Игоря и отрицательно покачал головой.

Колесников вспыхнул от возмущения, но тут же осекся, нервно помял сорочку и прикрыл ею тело девушки. Пошатываясь лейтенант вышел из бани и поплелся к реке. Он прятал свои слезы и хотел их смыть.

Пока ждали приезда криминалиста, Мешков и Бахтин осмотрели место преступления. Бахтин нашел пулю в стене бани, выковырнул ножом.

— Стреляли из АКМ. Парня убили снаружи, тело затащили потом.

— А Настену ножом сзади. Крови на полу нет. Надо посмотреть на траве, где нашли сорочку. Кому они помешали?

— Кому-то с боевым опытом. Гранату ловко подвесил.

— Настену ножом? — ужаснулся Колесников и снова пошел к реке.

Игорь проклинал себя за пророческие стихи. «Красивая девчонка, открытая душа, а жизнь наносит раны, как лезвие ножа».

Прибывший криминалист, Геннадий Семенович Кринский, шестидесятилетний дядечка с седой щетиной на одутловатых щеках, провел неспешный осмотр и дополнил картину преступления.

— Оба убиты более суток назад. Скорее всего ночью или рано утром. Парня застрелили перед баней. На земле есть следы мозгового вещества из выходного отверстия. Выстрел точно в лоб метров с двадцати. Пуля дозвуковая, не глубоко в бревно вошла, значит на автомате был штатный глушитель.

— ПБС или «банка», как говорят в армии, — согласился Бахтин.

— А девушку убили ножом, — продолжил Кринский. — Глубокий колющий удар сзади в почку с подворотом в ране. Как следствие, сильнейший болевой шок и смерть от внутреннего кровотечения.

— Не каждый уголовник так сможет, — покачал головой Мешков.

— Эх, Олег Николаевич, в былые времена я бы сказал, что действовал спецназовец. А сейчас война многих не тому научила.

Мешков вспомнил о Штанько, появившемся неизвестно откуда.

— Геннадий Семенович, это мог сделать один человек?

— Вполне, если мастерски владеет огнестрельным и холодным оружием. Сначала убрал парня, потом взялся за девушку.

Колесников задал мучивший его вопрос:

— Перед тем, как убить ее… Девушку портили?

Кринский посмотрел на Мешкова:

— Это важно?

Мешков неопределенно пожал плечами, показывая жестом руки: кому-то очень важно. Геннадий Семенович ответил Игорю:

— Как я понимаю, у пары была близость в бане по обоюдному согласию. А насилие… И одежда не порвана и видимых синяков на теле девушки нет. Не думаю.

Игорю стало легче. Он вспомнил про обручальное кольцо, о котором рассказала мать Бориса Войтенко.

— Нет золотого кольца с тремя камушками. И телефонов нет. Неужели вот так ради грабежа?

— Про кольцо ты хорошо вспомнил. Это ниточка. В доме Войтенко есть фотография. — Мешков вспомнил о самом неприятном: — Черт! Матерям надо позвонить. Или заехать.

Пока майор думал, как поступить, ему позвонила Раиса Войтенко:

— Олег Николаевич, мы тут с Лидой… Нашел наших деток?

— Нашел, — выдохнул Мешков.

— Где они?

— Их больше нет.

Глава 19

Михаил Штанько встретил бывших подельников во дворе дома предпринимателя Аверина. Виталий Ломакин, как и договаривались, пришел с инструментами для взлома и держался настороженно. Более молодой и шустрый Паша Хворост явился с гитарой и светился от предвкушения азартного приключения. Большой дом и участок произвели на Хворого впечатление.

— Заступ, тебе взаправду Аверин свой дом уступил?

— Со всеми потрохами, — подтвердил Штанько.

— Це не дом, а усадьба!

— Шо ж тогда Аверин ключи не дал, — усомнился Ломакин.

— За ключами ехать далеко, а мастер рядом. — Штанько подтолкнул нерешительного Лома: — Вон то окошко просит проветриться.

Ломакин встал на придвинутую под окно скамейку, подсунул сложенный резиновый мешочек в щель под раму и стал накачивать его ручной грушей. Пневматическая подушка отжала пластиковое окно, в образовавшиеся щели