Джонатан Келлерман - Плоть и кровь Страница 2

– Ладно, готовы выслушать все о моем неврозе?

– О неврозе?

– У нас в этом году преподают психологию. Идиотский предмет. Что, начнем?

– Если ты не против.

– Нет, конечно. Подразумевается ведь, что я немедленно выложу свои ужасные сокровенные тайны.

– Как хочешь...

– Знаю, знаю. Все мозгоправы говорят: "Никто тебя не заставляет".

– Ты неплохо осведомлена о мозгоправах.

– Да уж, достаточно. Некоторые из моих друзей ходили к ним. Одной подруге мозгоправ тоже гнал это дерь... эту чушь о том, что никто на нее не давит, а через неделю упек в психушку.

– Почему?

– Она попыталась наложить на себя руки.

– По-моему, довольно веское основание.

Лорен молча пожала плечами.

– Ну и как твоя подруга?

– Нормально, если вам действительно интересно.

Девушка закатила глаза. Я промолчал.

– И это тоже очередной прием мозгоправов – просто сидеть и смотреть. Говорить "ну..." и "хм...". Отвечать вопросом на вопрос. Правильно?

– Ну... хм...

– Очень смешно. Судя по тому, сколько вы берете за час, я не буду ходить сюда вечно. А он скорее всего позвонит и удостоверится, была ли я у вас. И хорошо ли себя вела. Поэтому давайте приступим.

– Отцу не терпится поскорее с этим закончить?

– Да. Так что поставьте хорошую отметку, ладно? Скажите ему, я была паинькой – и мне не нужны нотации.

– Я скажу: ты старалась...

– Говорите что угодно.

– Но не буду вдаваться в подробности из-за...

– ...конфиденциальности. Конечно, конечно. Валяйте. Moжете сказать им что хотите.

– Не держишь секретов от мамы и папы?

– А зачем?

Лорен поиграла волосами и попыталась изобразить улыбку женщины, уставшей от жизни.

– К тому же у меня нет настоящих секретов. Страшно скучная жизнь. Вам не повезло – постарайтесь не уснуть, пока слушаете.

– Итак, твой отец хочет, чтобы ты со всем этим поскорее справилась.

– Вроде.

– Чего именно он хочет, Лорен?

– Чтобы я хорошо себя вела, не врала... Чтобы я снова была хорошей девочкой. – Она засмеялась, положила ногу на ногу и погладила себя по коленке.

– Не врала – это о наркотиках?

– У них паранойя насчет наркотиков. Да и насчет всего остального. И это несмотря на то, что сами покуривают.

– Они курят травку?

– Травку, табак. Чтобы расслабиться после ужина. Иногда это алкоголь – коктейли. "Мы достаточно взрослые, чтобы держать все под контролем, Лорен". – Она снова захихикала. – Джейн раньше была стюардессой, работала на частных самолетах. У них до сих пор есть коллекция маленьких бутылочек с аперитивами. Мне больше всего нравится зеленый ликер с дынным вкусом – "Мидори". Но травку трогать нельзя, пока не исполнится восемнадцать. Да не очень-то и хотелось!

– Травка – это не для тебя?

– Скучно – слишком медленно действует. Сейчас уже не шестидесятые, чтобы сидеть в кружочке, уставившись в небо, и говорить о Боге. – Еще один приступ смеха, в котором явно не хватало радости. – Травка делает их скучными. Это единственное время, когда Джейн успокаивается и перестает переживать за все подряд. А он просто сидит, уставившись в телик. Жует чипсы или еще что-нибудь. А вообще-то я здесь не для того, чтобы обсуждать их дурные привычки. Перевоспитывать нужно меня.

– В каком смысле "перевоспитывать"?

– Чтобы убирала в комнате, следила за собой, собиралась по утрам, не называя мать стервой, прекратила ругаться. Ходила в школу и была внимательной, повысила успеваемость, перестала нарушать "комендантский час", выбирала достойных друзей, а не якшалась с отбросами.

– Подразумевается, что я заставлю тебя делать все это?

– Лайл сказал, вам никогда не удастся.

– Лайл?

В ее глазах забегали веселые огоньки.

– Еще одно требование: не называть его по имени. Лайла это бесит.

– А ты не собираешься прекращать?

– Кто знает, что я собираюсь, а что не собираюсь делать?

– Как Лайл реагирует, когда ты делаешь то, что его раздражает?

– Не обращает на меня внимания. Уходит и занимается чем-нибудь.

– У него есть хобби?

– У него? Лайла интересуют только работа, еда, травка и телевизор. Он в меня не верит. И в вас тоже. – Лорен заговорщически улыбнулась. – Он говорит: "Мозгоправы – это шайка высокооплачиваемых клоунов, которые сами не в состоянии даже лампочку вкрутить". Лайл думает, что я надую вас так же, как и всех остальных. Он платит только потому, что Джейн достала его своим нытьем.

– Мама больше верит в мозгоправов?

– Мама очень сильно обеспокоена. Она обожает страдать. Они, кстати, лакомый кусочек для вас: поженились только потому, что были вынуждены. Я однажды искала бюстгальтер в ящике Джейн и наткнулась на свидетельство о браке. За два месяца до моего рождения. Я была зачата в грехе. Что вы об этом думаете?

– Это имеет для тебя значение?

– Просто забавно.

– То есть?

– Ну, они такие благопристойные и тому подобное.

Она взяла свою сумочку, открыла замок, заглянула внутрь, опять защелкнула.

– Значит, маме нравится страдать?

– Да, она ненавидит свою жизнь. Раньше работала на чартерах, летала по всему миру вместе с супербогатыми людьми. Теперь жалеет, что спустилась на землю.

Лорен пододвинулась на краешек стула.

– Сколько мне еще тут торчать?

Я не стал разглагольствовать о свободе выбора и просто сказал, что осталось полчаса.

Лорен снова открыла сумочку, взяла зеркальце, посмотрелась, вытащила тушь, покрутила и убрала ее.

– Целых полчаса? Вряд ли у меня наберется столько проблем. Вы действительно хотите выслушать их все?

– Конечно.

И она начала монотонный рассказ о тупых подругах, лезущих не в свое дело; тупых парнях, наивно полагающих, что все еще пользуются ее благосклонностью; тупых учителях, которые знают не больше учеников; тупых вечеринках; тупом мире.

Лорен говорила не останавливаясь, ровным тоном, словно пересказывала разученный монолог, глядя куда угодно, только не на меня.

Я подвел итог:

– Итак, тебя все достало.

– Вы правильно поняли. Сколько еще?

– Двадцать пять минут.

– Вот дерьмо. Так много? Вы бы хоть часы повесили, чтобы можно было следить за временем...

– Обычно это не требуется.

– Почему?

– Люди не хотят отвлекаться.

Она одарила меня горькой усмешкой и еще чуть-чуть пододвинулась на стуле.

– О'кей, но я хочу уйти пораньше. Только сегодня, ладно? Пожалуйста. Меня ждут, а дома нужно появиться не позднее половины шестого. Иначе Джейн и Лайл с ума сойдут.

– Почему тебя ждут? Что ты собираешься делать?

– Веселиться.

– За тобой зайдут друзья?

Девушка кивнула.

– Где вы встречаетесь?

– Я сказала им ждать в квартале отсюда. Ну, я могу идти?

– Лорен, я тебя не заставляю, но...

– Но если я сбегу пораньше, вы нажалуетесь. Так?

– Послушай, всего двадцать минут. Раз уж ты здесь, может, попытаемся что-то сделать?

Я ожидал возражений, однако Лорен сидела с тем же недовольным видом.

– Так нечестно. Я вам все рассказала. И со мной все в порядке.

– Я не говорю, будто с тобой что-то не в порядке, Лорен...

– Тогда в чем дело?

– Мне бы хотелось получше узнать тебя.

– Я того не стою. У меня скучная жизнь. – Она огладила себя руками. – Вот я, ничего особенного.

Я помолчал несколько секунд, потом спросил:

– Лорен, у тебя правда все в порядке?

Она изучающе взглянула на меня из-под черных ресниц, открыла сумочку и достала пачку сигарет "Виргиния слимз". Протянула мне, я помотал головой.

– Да бросьте вы.

– Извини, я не курю.

– Как это вам удается? Люди приходят сюда, все в напряжении. Разве они не жалуются? Что, Джейн на стену не лезла? Она ведь дымит как паровоз.

– Я в основном принимаю детей и тинейджеров. Они справляются.

– Дети и тинейджеры? – Лорен хмыкнула. – Все мои знакомые тинейджеры курят. Может, у вас аллергия?

– У меня нет. А вот у пациентов иногда бывает.

– Тогда почему большинство должно страдать из-за некоторых? Это не демократично.

– Зато вежливо.

– Ну ладно, – сказала Лорен и бросила пачку обратно в сумочку. – Сколько теперь осталось?

Глава 2

В следующий раз она пришла на сеанс, опоздав на двадцать минут и бормоча что-то вроде извинений.

Тот же наряд, только цвета другие: черный топ и выгоревшие на солнце шорты. Губы, оскверненные ярко-красной помадой. Те же босоножки и дешевая сумочка. Лорен "благоухала" табаком и духами с тяжелым ароматом. На щеках играл яркий румянец, волосы растрепались.

Она долго устраивалась на стуле и наконец сказала:

– Немного задержалась.

– С друзьями?

– Ну да. Извините.

– Где задержалась?

– Недалеко... на пирсе.

– Под Санта-Моникой?

– Да. Нам нравится на пляже.

Лорен потерла обнаженное загорелое плечо.

– Хороший солнечный денек, – сказал я, улыбаясь. – Уроки, наверное, рано закончились?