Светлана Мерцалова - Отзвук прошлого Страница 2

– Наверное, птица залетела или еще кто, – предположил Лев Борисович.

– В доме открыты окна? – спросила Вера.

Мужчина пожал плечами, а Анна засмеялась и толкнула сестру:

– Иди проверь!

– С меня достаточно! Я уезжаю! – истерично закричала Вера.

– Тебя никто и не держит!

Лев Борисович пригляделся к сестрам: у них в чертах много общего, но характеры и темпераменты очень разные. Видимо, им трудно ужиться друг с другом с самого детства, подумал адвокат.

Он спросил Анну:

– Надеюсь, это шутка и вы не собираетесь здесь жить?

– Почему нет? Мне порядком надоело жить в городской квартире, где нет ни воздуха, ни света. Я должна закончить роман, который даже не начинала, в противном случае издательство разорвет со мной контракт. Тут прекрасное место, чтобы писать. Всю жизнь мечтала о таком доме, но заработать на такой так и не смогла, – ответила Анна.

Лев Борисович внимательно посмотрел на нее и сказал:

– Проводку нужно менять, насчет отопления не знаю, многие комнаты стоят пустые…

– В каких-то комнатах все же есть мебель? Для начала мне достаточно две-три комнаты. Летом отопление не нужно, а со временем я разберусь.

– Не тратьте свое время, уговаривая мою сестру. Она упертая как баран… как овца, – сообщила Вера.

Анна посмотрела на нее уничтожающе и добавила:

– К тому же залив в десяти минутах ходьбы. И на море ехать не нужно будет.

– В заливе вечно холодная вода. Так я и поверила, что ты будешь купаться, – проворчала Вера.

– Может, хватит умничать? Все-то она знает…

Анна была в бешенстве. Ей очень хотелось объяснить, что она думает о сестре, и она это сделала. Льву Борисовичу было неудобно слушать, как сестры ссорятся, и он отвернулся. Не замечая этого, они продолжали грызться, как делали это с детства, не заботясь о том, что слушающим всегда неловко.

– Завтра же перевезу вещи, – уверенно заявила Анна.

– Если так, то возьмите ключи от дома, – Лев Борисович достал большую связку ключей и положил на стол. – Этот ключ от входа, этот от ограды, а вот эти… не знаю от чего…

– Разберусь.

– До встречи! Я спешу. Могу я быть свободен? – спросил он. – Если передумаете, то звоните.

Пока Анна закрывала входную дверь, Вера прошептала:

– Это место проклято…

– Кем оно проклято?

– Я не хочу говорить об этом, тем более в доме, – быстро проговорила Вера и подняла глаза вверх.

Анна последовала примеру сестры, но ничего необычного не заметила – лишь небесная синева и ослепительное солнце.

– Надоела ты мне со своими предрассудками, словно старая бабка. Завтра я переезжаю!

– Потом не плачься, – предупредила Вера.

– Ты будешь последняя, к кому я приду плакаться, – пообещала Анна.

Ключ ржаво заскрипел в замке. Анна с силой толкнула дверь, и на нее пахнуло затхлостью, как из погреба. Внутри царил полумрак: тусклый свет едва пробивался сквозь мутные витражи. Выключатель также не работал, и Анна оставила дверь открытой.

Затащив сумки в коридор, Анна достала спички, чтобы зажечь свечи. Вдруг послышался тихий шорох, она вся напряглась и со страхом оглянулась. В доме стояла такая гнетущая тишина, что слышен был даже стук сердца. Анне стало страшно, будто в этой тишине скрывалось нечто зловещее. Нервы девушки были на пределе, и тут раздался звонок мобильного телефона. Анна дернулась и от неожиданности вскрикнула. Осторожно вытащив из кармана мобильный, она увидела на дисплее номер сестры. Скорчив гримасу досады, Анна ответила:

– Да, я перевезла вещи! И не нужно меня контролировать, я не маленькая!

Выключив мобильный, она стала уверенно подниматься по лестнице на второй этаж. Здесь был полный разгром. Очевидно, убирались только на первом этаже, сюда же никто и не поднимался, к чему ни прикоснешься – всюду пыль.

На стене висел портрет Матильды в тяжелой позолоченной раме: женщина интригующей красоты в длинном жемчужно-голубом платье. Густые каштановые волосы небрежно заколоты на затылке, несколько выбившихся локонов падают на виски. В тонкой красивой руке она держала веер из белых перьев, на ногах были атласные голубые туфельки на высоких вогнутых каблучках. Лицо Матильды бесстрастно, но взгляд словно вкрадывался в душу. Во взгляде угадывались и загадка, и утонченность, и порок…

Странная картина. На заднем плане средневековый замок на холме, пруд с темной мутной водой, окруженный деревьями. Стволы деревьев тесно переплетены, между ними тоненькая тропинка теряется в гуще. Что-то дикое и мрачное было в этом пейзаже…

Анна подошла поближе и провела рукой по поверхности картины. Она была шероховатой, краска лежала густыми мазками. Анна отступила назад и ощутила, будто ее втягивают в бездну с головой. Ей стало не по себе, и она отвернулась от картины.

Слева вдоль обшитой панелями стены виднелось множество дверей. Анна шла, заглядывая в каждую комнату. Не считая разбросанных перевернутых стульев, пустых коробок, сломанных игрушек, комнаты были пустые. Всюду лишь запах тлена и глухое эхо, что живет в заброшенных местах.

В одной из комнат стоял рояль, прикрытый темным чехлом. С потолка на пыльных цепях безжизненно свисала люстра, со стен спадали выцветшие обои. Девушка аккуратно сняла чехол. Рояль был великолепен. Анна открыла клап и пробежала по клавишам. Звук был чистым, клавиши не западали. Для рояля, что простоял под слоем пыли столько лет, это было неожиданно. Анна аккуратно закрыла клап и вышла.

Рядом оказалась комната в неплохом состоянии, вся мебель в ней была укутана белыми чехлами. Оглядевшись, Анна принялась срывать и скидывать чехлы на пол. Столб пыли поднялся такой, что она зачихала. Пыль вихрилась в лучах солнца, и, куда ни ступи, всюду оставались следы.

Когда же пыль рассеялась, Анна смогла рассмотреть обстановку комнаты. Резная ореховая кровать в стиле ампир, справа – столик с настольной лампой, слева трельяж. Напротив кровати располагался камин, а перед ним стояло кресло с резными подлокотниками. Вся мебель в комнате подходила Матильде, она была изящная и хрупкая, с тонкими грациозными ножками, позолоченными ручками. Это был будуар женщины, которая себя любит, и каждый предмет обстановки гармонировал друг с другом.

Интересно, что могли бы поведать стены, если б умели говорить?

Всюду фотографии Матильды – на стене, на камине, на тумбочке, на трельяже. Анна взяла одну из фотографий в тяжелой бронзовой рамке и вгляделась в нее. Красивое лицо было чуть в тени, так как на женщине была надета широкополая шляпа, и это лишь подчеркивало глубину светлых глаз. На голые плечи накинута горжетка из чернобурки, капризный изгиб рта чуть тронут улыбкой. Длинные темные локоны обрамляли тонко очерченное лицо, оттеняя его бледность. Матильда была в одно и то же время греховной и невинной, манящей и неприступной…

Что-то в лице показалось знакомым, и Анна поднесла портрет к окну, чтобы лучше осветить. Девушка ничего не знала о Матильде и не видела раньше этих фотографий, но в Анне крепло ощущение, будто они знакомы.

Поставив фото на место, Анна выглянула в окно. Под окном простирался запущенный сад: непроходимые заросли крапивы, беспорядочное переплетение ветвей лип, плотно опутанных паутиной. Солнечные лучи с трудом проникали сквозь них. Узкая дорожка, теряясь в папоротнике, вела к пенной полосе прибоя на пустынном берегу. В дальнем конце сада высилось нечто странное: несколько покрытых серебристым мхом колонн торчали из земли. Похоже, там располагалась беседка, а теперь от былого великолепия остались лишь жалкие руины. Всюду лежала печать одичалости, и ветер шелестел высокой травой, напоминая голоса давно умерших, среди которых был и голос Матильды…

Анна прижалась лицом к прохладному стеклу. Раздражало то, что она никак не могла вспомнить, кого ей напоминает Матильда?

Вдруг она опомнилась: ей так много нужно сделать. Успеть отмыть комнату до захода солнца, перенести вещи наверх и разложить их по местам.

Из крана на кухне она с трудом смогла нацедить ведро воды. Открыла окно, чтобы проветрить комнату. Веником сняла паутину с потолка и углов, перестелила постель. Потом взялась за тряпку и прошлась по всем укромным уголкам, где могла затаиться грязь.

Пока Анна надраивала комнату, со всех сторон на нее смотрела неотразимая Матильда.

Матильда, гарцующая на вороном коне. На ней темная амазонка, которая подчеркивает неправдоподобно тонкую талию. Из-под маленькой мужской шляпки со светлым пером выбились непокорные локоны. Посадка, фигура и лицо были величественными и надменными. В руке Матильда грациозно держит хлыстик, а лоб прикрывает легкая вуаль.

Матильда в круглых очках и в перчатках сидит в черном с откидным верхом автомобиле. Хромированные детали сверкают на солнце, а на капоте – металлическая эмблема в виде птицы. Ветер развевает концы белого шарфа, которым Матильда прикрыла волосы. Это была дорогая игрушка – черный элегантный автомобиль с низкой посадкой, поблескивающий лаковыми боками.