Стиг Ларссон - Девушка, которая играла с огнем Страница 2

Из громкоговорителя, расположенного у барной стойки, раздавались странные звуки в стиле стилпан.[1] Она совершенно не интересовалась музыкой и не смогла бы отличить Свена Ингвара от Ника Кейва, но стилпан привлек ее внимание, и она невольно прислушалась. Трудно было представить себе, что кто-то сумеет настроить сковородку, и уж тем более казалось сомнительным, что какая-то кастрюля может издавать звуки музыки, которые не спутаешь ни с чем другим. Лисбет слушала как завороженная.

Внезапно что-то ее отвлекло, и она снова перевела взгляд на женщину, которой только что принесли бокал с напитком апельсинового цвета.

Конечно, Лисбет это не касалось. Просто она не могла понять, почему эта женщина остается в гостинице. Прошлой ночью в соседнем номере происходило нечто кошмарное. Оттуда доносился плач, сдавленные взволнованные голоса и временами что-то похожее на звук пощечины. Раздавал пощечины мужчина лет сорока с лишним, с темными, гладко зачесанными волосами с невиданным в нынешнее время пробором посередине, — как полагала Лисбет, муж постоялицы. Судя по всему, в Гренаду он приехал по делам. Что это были за дела, Лисбет не имела ни малейшего представления, но каждое утро постоялец приходил в бар пить кофе в пиджаке и при галстуке, после чего, взяв портфель, садился в ожидавшее у двери такси.

В гостиницу он возвращался под вечер, когда его жена купалась в бассейне, и усаживался с ней на террасе. Обычно они обедали вдвоем, проводя время в тихой и, казалось бы, задушевной беседе. Женщина часто выпивала лишнего, однако не переходила границ приличия и не доставляла неприятностей окружающим.

Скандалы в соседнем номере случались регулярно и начинались между десятью и одиннадцатью часами вечера, как раз когда Лисбет укладывалась в кровать с книгой о тайнах математики. О злостном рукоприкладстве речи не шло. Насколько Лисбет могла оценить, за стеной происходила привычная и занудная перебранка. Прошлой ночью Лисбет не сдержала любопытства и вышла на балкон, чтобы через приотворенную дверь послушать, о чем идет спор между супругами. Битый час муж ходил из угла в угол, называя себя жалким типом, который не заслуживает ее любви, и на все лады твердил, что она, конечно же, должна считать его обманщиком. И жена каждый раз говорила ему, что вовсе так не считает, и как могла старалась его успокоить, но он настаивал на своем, пока она не сдалась под его натиском и не подтвердила, как он требовал: «Да, ты обманщик». Достигнув цели, он тотчас же воспользовался ее вынужденным признанием, чтобы перейти в наступление, и обрушился на нее с упреками в безнравственности и дурном поведении, в том числе обозвал жену шлюхой. В отношении себя Лисбет такого бы не спустила, однако она тут была ни при чем и потому не могла решить, как ей отнестись к случившемуся и следует ли что-либо предпринимать.

Пока Лисбет удивлялась тому, как постоялец пилит свою жену, разговор вдруг оборвался и послышалось что-то похожее на звук пощечины. Она подумала, что нужно выйти в коридор и высадить дверь соседнего номера, но неожиданно там воцарилась тишина.

Нынешним утром, разглядывая женщину, сидящую возле бассейна, Лисбет увидела синяк у нее на плече и ссадину на бедре, но больше ничего особенно страшного не заметила.

За девять месяцев до этого Лисбет наткнулась в римском аэропорту да Винчи на брошенный кем-то номер «Попьюлар сайенс» и прочитала в нем одну статью, вызвавшую у нее смутный интерес к такой темной для нее области, как сферическая астрономия.[2] Поддавшись порыву, она там же, в Риме, зашла в университетскую книжную лавку и приобрела основные пособия по этой теме. Но для того чтобы понять сферическую астрономию, требовалось разобраться в некоторых математических сложностях. Путешествуя, она в последние месяцы не раз наведывалась в университетские книжные лавки, чтобы обзавестись еще какой-нибудь книгой на нужную ей тему.

Ее ученые занятия носили несистематический и случайный характер, и по большей части книги лежали в ее сумке нераспакованными. Так продолжалось, пока она не побывала в университетской книжной лавке Майами, откуда вышла с книгой Л. Парно «Измерения в математике» (Гарвардский университет, 1999). На эту книжку она напала, перед тем как отправиться на Флорида-Кейс, откуда начался ее тур по островам Карибского моря.

Она побывала на Гваделупе, где провела двое суток в немыслимой дыре, на Доминике, где очень хорошо и спокойно прожила пять суток, на Барбадосе, где в течение суток в американском отеле чувствовала себя лишней и нежеланной, и, наконец, на Санта-Лючии, где задержалась на целых девять дней. На Санта-Лючии она с удовольствием осталась бы и подольше, если бы не тупоголовый молодчик из уличной банды, который считал себя хозяином в баре ее отеля. В конце концов он вывел ее из терпения, она шарахнула его кирпичом по башке, выписалась из гостиницы и взяла билет на паром, перевозивший пассажиров в столицу Гренады Сент-Джорджес. До того как подняться на борт парома, она никогда даже не слыхала, что есть такая страна. На Гренаду она высадилась в десять часов утра; на дворе был ноябрь, и шел тропический ливень. Из путеводителя «Карибиэн тревелер»[3] она узнала, что Гренаду называют Spice Island, «остров пряностей» и что она является одним из крупнейших в мире поставщиков муската. Население острова составляет 120 000 человек, а кроме того, приблизительно 200 000 гренадцев проживают в США, Канаде и Англии, что дает представление о неудовлетворительном состоянии местного рынка труда. Ландшафт острова образован взгорьями вокруг потухшего вулкана Гранд-Этан.

В историческом плане Гренада представляла собой одну из многочисленных мелких английских колоний. В 1795 году о Гренаде заговорили, после того как бывший раб Джулиан Федон, воодушевившись идеями французской революции, поднял на острове восстание, вынудив королевскую власть двинуть против него войска, которые перестреляли, порубили, перевешали и изувечили большое число повстанцев. Колониальные власти были особенно потрясены тем, что к повстанцам присоединилась даже некоторая часть белых бедняков, пренебрегших этикетом и расовыми границами. Восстание было подавлено, но Федона так и не удалось захватить, он скрылся в горном массиве Гранд-Этана и со временем превратился в легендарную личность наподобие местного Робин Гуда.

Двести лет спустя, в 1979 году, адвокат Морис Бишоп поднял новую революцию, вдохновителями которой, согласно путеводителю, были коммунистические диктаторские режимы Кубы и Никарагуа. Однако у Лисбет после знакомства с Филиппом Кемпбеллом — учителем, библиотекарем и баптистским проповедником, в доме которого она снимала комнату, — сложилось совершенно другое впечатление. Суть сводилась к тому, что Бишоп в действительности был популярным народным лидером, свергшим безумного диктатора, а кроме того, мечтателем, увлеченным поисками НЛО, который тратил часть тощего национального бюджета на охоту за летающими тарелками. Бишоп отстаивал принципы экономической демократии, впервые ввел закон о равноправии полов и был убит в 1983 году.

После убийства Бишопа и сопутствующей резни, во время которой погибли сто двадцать человек, включая министра иностранных дел, министра по делам женщин и нескольких выдающихся профсоюзных деятелей, США ввели на остров войска и установили демократию. В Гренаде это вызвало рост безработицы с шести до пятидесяти процентов, а также привело к тому, что торговля кокаином снова приобрела первостепенное значение и стала главным источником дохода. Филипп Кемпбелл только покачал головой, заглянув в путеводитель, которым пользовалась Лисбет, и дал ей несколько полезных советов на тему, каких людей и кварталов следует избегать после наступления темноты.

Давать такие советы Лисбет Саландер было напрасным трудом. Знакомства с криминальным миром Гренады она избежала в основном благодаря тому, что с первого взгляда влюбилась в пляж Гранд Анс Бич, расположенный с юга от Сент-Джорджеса, — малолюдную песчаную полосу длиной в милю, где можно было часами бродить, ни с кем не разговаривая и не встречая на своем пути ни души. Она переехала в «Кейс» — один из немногих американских отелей на берегу — и прожила там семь недель, предаваясь безделью, гуляя по пляжу и объедаясь ужасно понравившимися ей местными плодами чинапами, по вкусу напоминавшими шведский крыжовник.

Пляжный сезон еще не начался, и гостиница «Кейс» была заполнена только на треть. И здесь-то ее покой и занятия математикой на досуге внезапно были нарушены негромкими скандалами в соседнем номере.

Микаэль Блумквист ткнул указательным пальцем в кнопку звонка у двери квартиры Лисбет Саландер на улице Лундагатан. Он не надеялся, что она выйдет на звонок, но у него вошло в привычку заглядывать к ней несколько раз в месяц, чтобы убедиться, что все остается без изменений. Проверив на ощупь почту, он обнаружил кучу скопившихся рекламных листков. Было десять часов вечера, и в потемках не удавалось разобрать, насколько выросла куча со времени его последнего посещения. Постояв некоторое время в нерешительности на лестничной площадке, он разочарованно повернулся к двери спиной и вышел из подъезда. Неторопливым шагом он прогулялся пешком до своего дома на Белльмансгатан, включил кофеварку и в ожидании программы вечерних новостей развернул газету. На душе было тоскливо, и он задавался вопросом, куда подевалась Лисбет Саландер. Его томило смутное беспокойство и в который раз приходил на ум вопрос, что же такое могло случиться.