Тед Деккер - Обреченные невесты Страница 2

— Мужчина, судя по отпечаткам, носит обувь одиннадцатого размера. Они провели здесь некоторое время. Может, целый день…

— С чего ты взял? — осведомилась Ники.

Издали донесся приглушенный шум голосов: полицейский втолковывал недоумевающему водителю подъехавшей машины, что ему следует вернуться на главную дорогу. В воздухе становилось свежей, и крыша над головой начала поскрипывать.

— Запах. Жареные бобы. Он проголодался и поел. Хотя банки не видно. И образцы ДНК не возьмешь.

— Она была жива, когда он привез ее сюда?

— Да. И убил, как и остальных, высасывая кровь из пяток. Никаких следов борьбы. Брезент, видите, здесь, под столом, впитал в себя большинство следов — телесные выделения, клетки кожи, волосы. Он старался не переусердствовать, удерживая жертву на грани сознания. Она лежала плашмя, спокойно, полностью отдавая себе отчет, что он замораживает ей пятки и что-то вводит под кожу. Ему пришлось стереть кровь со стола и пола, там, где она стекла с брезента. Потом он залепил ранки, поднял тело и держал его в нужном положении до тех пор, пока слой клея, нанесенного на лопатки, пригвоздил ее к стене, после чего вскрыл ранки на обеих пятках и принялся наблюдать, как кровь стекает в ведро.

Все эти умозаключения Брэд сделал на основе следов на столе и на полу, отпечатка обода от ведра и отсутствия царапин на теле. Физические свидетельства позволили ему представить картину произошедшего с такой же ясностью, как если бы он разглядывал полотно Рембрандта.

— Он сделал это не из уважения и не в порыве гнева, — добавил Брэд.

— Это любовь, — обронила Ники.

— Любовь, — кивнул он.

— Обе ранки на пятках схвачены той же плотной шпаклевкой, что мы нашли на трех других жертвах, — заметила, разгибаясь, Ким. — И что же это за любовь такая?

— Любовь жениха, — отозвался Брэд, смакуя собственный ответ.

— Сэр? — в проеме двери показался специальный агент Фрэнк Клоски.

— Еще две-три минуты, Фрэнк, — не оборачиваясь, вскинул руку Брэд.

Агент вышел на улицу.

Ким продолжала предварительный осмотр, бережно делая надрезы на коже убитой, всматриваясь в глаза, перебирая пряди волос на голове, изучая лопаточные кости. Но Брэд уже знал, что именно она обнаружит.

Вопрос в том — почему. Что движет Коллекционером Невест? Каким образом он намечает жертвы? Добро или зло, по собственному разумению, творит?

И что сделали ему такого, из-за чего он отнимает жизнь у других подобным способом? Кого наметил в качестве очередной жертвы? И когда нанесет удар? Где он сейчас?

Все эти вопросы переплелись в сознании Брэда, но структурировались по важности: одни звучали отчетливо, другие смутно, — но шепот доносился со всех сторон, взывая к тому, чтобы быть услышанным, потому что каждый вопрос уже содержал в себе ответ. Просто надо найти его.

Ники расхаживала по комнате, прижав одну руку к животу, другой подперев подбородок. Ему вдруг пришло в голову, что, подобно ей, двое из четырех жертв — блондинки. И все, как она, — красивы.

Что бы могло прийти на ум убийце, посмотри он в эту минуту на Ники сквозь щель в стене? Брэд подавил мгновенно возникшее желание проверить, вдруг такая щель действительно есть и кто-то в нее подсматривает. Вместо этого он окинул взглядом Ники — ее стройные ноги, длинные волосы, набегающие волнами на плечи, блестящие глаза, в которых застыл вопрос. Указательный палец, рассеянно пощипывающий полные губы. Безупречный овал лица…

«Испытал ли бы убийца желание? Нет. Желание ни при чем, так ведь? Да, она красива, но мало ли на свете красивых женщин? Коллекционера Невест влечет что-то иное».

Из многочисленных романов, случившихся у него за последние десять дет, лишь четыре продолжались больше двух месяцев, и каждый новый обрывался быстрее, чем предыдущий. Ники однажды упрекнула, что он старается играть роль «скверного мальчишки». На его взгляд, точнее другое определение — разборчивый. В конце концов, у него есть вкус.

После всего, через что он прошел, ему следует быть разборчивым.

Ники сейчас тридцать один год, она вышла замуж в девятнадцать, через полгода развелась. Защитила кандидатскую в Каролинском университете. Исключительно умна, с чувством юмора, склонна к глубокому погружению в события, которые у большинства людей вызывают лишь тяжелый вздох.

Уже одно это должно возбудить убийцу, не так ли? И если бы Ники с ним столкнулась, это бы возбудило его?

«Нет», — решил Брэд.

— Ты бы ему понравилась, — сказал он.

Ники рассеянно повернулась к нему.

— Ты что-то сказал?

Он мысленно одернул себя. Это один из тех нередких случаев, когда откровенность не на пользу.

— Просто подумал, что она ему понравилась. И обратился к ней — «ты». То есть жертва. Ему. Ты бы ему понравилась. В смысле она бы ему понравилась.

Ким пришла на выручку.

— Ты что, с трупами разговаривать начал? Ничего, бывает. Я сама частенько этим занимаюсь.

— А ведь ты на меня смотрел, когда говорил это, — заметила Ники.

— Ну да. Такая у меня привычка.

— Глазеть на женщин? Или на меня?

— И то и другое, по ситуации.

Ее губы изогнулись в слабой улыбке. Она подмигнула ему. Ну, не откровенно подмигнула, но правое веко шевельнулось, это точно. Или показалось?

Ники отвернулась, заставив Брэда испытать весьма неприятное чувство. В попытке выказать сострадание распятой женщине он вроде как вторгся в ее внутренний мир.

А ведь история ее оставалась пока нераскрытой и требовала к себе уважения.

Молчание. Раскаяние. Стыд.

— Сэр? — ход его мыслей вновь прервал голос Фрэнка.

Брэд повернулся и зашагал к двери.

— Веди людей. Сфотографируйте каждый миллиметр, ни одной пылинки не пропустите. Пятна крови, пот, слюна, волоски… Если понадобится, образцы воздуха соберите и пронумеруйте. Предварительные результаты лабораторного анализа мне нужны уже сегодня вечером.

— Э-э… поздновато ведь. Вряд ли…

— Он уже высматривает очередную жертву, Фрэнк. У нас меньше недели, чтобы не дать ему еще раз так жестоко выразить ей свою любовь. Предварительные результаты. Сегодня.

Отходя от сарая, Брэд подумал, что все же не нашел слов, чтобы выразить состояние своих донельзя напряженных нервов.

ГЛАВА 2

Ники Холден стояла рядом с Брэдом у покойницкого стола из нержавеющей стали в морге, расположенном в цокольном этаже здания местного отделения ФБР на Стаут-стрит в Денвере. Было девять вечера. Глядя, как Ким осторожно переворачивает труп на спину, она обратила внимание, что патологоанатом старается не задеть кожу на лопатке, которую пришлось надрезать, отделяя тело от стены.

Девушке двадцать один год, звали ее Кэролайн Рэдик. Имя удалось установить после того, как лаборатория пропустила ее отпечатки через автоматическую систему идентификации отпечатков пальцев, более известную как АСИОП. Постоянно расширяющаяся база данных включала всех, кто когда-либо обращался за заграничным паспортом, а именно это Кэролайн и сделала год назад, отправляясь в Париж. Пока не выяснили зачем.

Спокойная аккуратная Ким работала, надев на лицо маску. В сорок три года мало что может смутить. Она проникала в огнестрельную рану с такой же уверенностью, с какой, если нужно, точно поставленным вопросом снимала слой за слоем кожу с общественного организма. Она коротко стригла свои светлые волосы — так легче не бросаться в глаза. Ее поведение забавно, но, странным образом, естественно контрастировало с ее общеизвестной скандинавской любовью к «шведскому столу» и мужчинам.

Ники обратила внимание на труп. Кожа белая, прозрачная, с проступающими голубыми венами. Девушка лежала на столе плашмя, напоминая манекен закройщика. Безупречная грудь, плоский живот, хорошо сформировавшиеся бедра… Правда, на вкус Ники, она немного костлява. На стене плоть облегала кости и придавала жертве не такой уж истощенный вид, но лежа на спине она выглядела совершенно изможденной.

При ярком свете галогенных ламп косметика проступала куда более отчетливо, чем при осмотре трупа в сарае. Тушь и тени наложены очень аккуратно, что свидетельствует об уверенной, опытной руке. Может, убийца — косметолог? Или актер, специализирующийся на ролях героев противоположного пола? Ники бросились в глаза вертикальные полоски, сбегающие вниз от уголков глаз и уничтожающие безупречную поверхность кожи: казалось, Кэролайн плакала перед тем, как нанести последний слой краски.

Ники вспомнилось, как отец держал ее, двенадцатилетнюю, за плечи. Он опустился на колени и смахнул слезинку с правой щеки, на которой выступила родинка величиной с монету в десять центов.

— Ты у нас красавица, Ники, — говорил он, — а родинка делает тебя еще очаровательнее. И не нужно скрывать ее. А если мальчишки не видят этого, они просто дураки, куклы на сцене, входящие в возраст половой зрелости. — Он поцеловал ее в щеку.