Лорен Бьюкес - Зоосити Страница 2

Спустившись по полутемной, душной лестнице, где меня одолевает клаустрофобия, я с облегчением выхожу на улицу. Раннее утро, еще сравнительно тихо. Впереди пыхтит муниципальный уборочный грузовик; из него на бетон льется струйка воды. Уборщики замывают следы ночных правонарушений, ночных грехов, а заодно прогоняют с улиц и «ночных бабочек». Одно такое существо непонятного пола поспешно отскакивает на тротуар, чтобы ее не облили, едва не раздавив тщедушного Воробья, который скачет между тощими ногами, обутыми в босоножки на высоком каблуке.

Увидев меня, «ночная бабочка» поспешно обдергивает куцую джинсовую курточку, надетую прямо на голое тело. Грудь у существа имеется, правда, неясно, выросла она под действием гормонов или магии. Поравнявшись с «ночной бабочкой», я вижу вокруг нее паутину потерянных вещей. Стараюсь не концентрироваться, и все равно в сознание протискиваются неясные образы — проплывают размытые картинки: золотой портсигар, а может, визитница… полупустой пластмассовый коробок с коричневым порошком… красные с блестками туфли на шпильках… можно подумать, Дороти из страны Оз выросла, вернулась в наш мир и устроилась стриптизершей.

Ленивец немедленно оживляется. Я хлопаю его по лапе:

— Не твое дело, приятель!

Он слишком чувствителен. У моего дара — или проклятия, называйте как хотите, — есть побочное действие. Дело в том, что все когда-то что-то теряют. Когда я хожу по улицам, у меня возникает такое чувство, будто я в лабиринте перепутанных веревочек. Как в детской игре. Или нет… Как будто в сумасшедший дом привезли катушки ниток и поручили обитателям привязать ими все ко всему. У некоторых людей нити от потерянных вещей похожи на паутину — тонкие запутанные сетки, готовые в любой миг оборваться, а есть такие, которые словно тащат на себе стальные тросы. Когда ищешь чью-то потерю, главное, знать, за какую ниточку потянуть.

Что-то утраченное найти уже невозможно. Например, молодость. Или невинность. Или — вы уж простите, миссис Лудицки, — ценные вещи, если они попали в трущобы. Кольца отыскиваются без особого труда. Легко найти также потерянные ключи, любовные письма, любимые игрушки, фотографии и пропавшие завещания. Однажды я даже нашла потерянную комнату. И все же я предпочитаю легкие задания — мелкие ценности. С более важными находками сложнее. Из важного последней моей находкой (для себя, между прочим!) стала вредная привычка — наркомания. И посмотрите, чем все обернулось!

Я останавливаюсь у лотка торговца из Зимбабве, чтобы купить себе питательный завтрак — сигарету. Пока сам торговец раскладывает на дрянном лотке всякую мелочовку — леденцы, сладости, сигареты поштучно, — его жена распаковывает красно-синие клетчатые сумки с дешевым тряпьем и одноразовой электроникой. Эти сумки я ненавижу. Они повсюду. Похоже, их выдают всем беженцам вместе с комплектом документов. «Получите временное удостоверение личности, анкету на предоставление политического убежища да сумочку, сумочку не забудьте!»

Я щелкаю поддельной зажигалкой «Ремингтон голд», которая стоит столько же, сколько полсигареты «Стайвесант». Йобург наводнен дешевыми подделками. Ленивец недовольно фыркает мне в ухо.

— Да ладно тебе! Одна сигарета — ерунда. Все равно до эмфиземы я не доживу… — Хотя даже эмфизема, наверное, лучше, чем Отлив…

Ленивец не отвечает, но я чувствую, что он недоволен. Он ерзает по мне, мнет лапами спину. В отместку я поворачиваюсь и выдыхаю дым прямо ему в морду. Ленивец морщится и громко чихает.

Машин на улицах все больше; дребезжат такси, развозя первые партии трудящихся масс из пригородов. Я пользуюсь случаем прорекламировать себя — подсовываю листовки под «дворники» машин, припаркованных вдоль улицы у редакции газеты «Ежедневная правда». Те, кто высасывает новости из пальца, встают очень рано!

Я разместила свою рекламу в нескольких местах. В местной библиотеке. В супермаркете — там мое объявление затиснуто между предложениями услуг «домработницы с отличными рекомендациями» и объявлением о продаже подержанной газонокосилки. Мой листок наклеен поверх других, обещающих чудесное исцеление от СПИДа, дешевые аборты и пророчества.

«Потеряли небольшую, но ценную вещь?

Я НАЙДУ ПРОПАЖУ!

Окажу помощь по разумной цене.

Не занимаюсь: наркотиками, оружием, пропавшими людьми».

Расширять круг клиентов мне не с руки; поэтому я не публикую рекламу своих услуг в Интернете. Пусть будет так, как судьба распорядится, — мое объявление прочтут только те, для кого оно предназначено. Вроде миссис Лудицки, которая позвонила мне утром в субботу и пригласила в свою квартиру в «хорошем» районе Килларни.

К чести старушки, она не дрогнула, увидев у меня на плечах Ленивца.

— Значит, это вы дали объявление, что ищете потерянные вещи? Входите, входите! Выпейте чаю. — Не дожидаясь ответа, она сунула мне чашку с маслянистым на вид чаем и пригласила из тесной прихожей в такую же тесную гостиную.

В ПЖ ее квартирка, видимо, была оформлена в стиле ар-деко. За прошедшие годы ее не раз обновляли и ремонтировали — судя по всему, ремонтом занимались люди, страдающие полным отсутствием вкуса. Миссис Лудицки производила такое же странное впечатление, как и ее квартира. Ее полупрозрачная кожа мерцала, как глицериновое мыло, глаза были чуть навыкате, губы она растянула в вечной улыбке. Наверное, лицевые мышцы совсем застыли от ботокса, и не улыбаться она уже просто не может. Редкие волосы оранжевого цвета она с помощью геля уложила в высокую башню-помпадур, они напоминали пышную, но тонкую корочку на крем-брюле.

Чай на вкус напоминал лошадиную мочу, процеженную сквозь носки бомжа, и все-таки я его выпила — исключительно потому, что Ленивец зашипел на меня, когда я попыталась незаметно вылить его в стоящий у дивана горшок с экзотической орхидеей.

Миссис Лудицки сразу приступила к делу:

— У меня пропало кольцо. Вчера в торговом центре меня ограбили и…

Я перебила ее:

— Крадеными вещами не занимаюсь. Это совершенно другая область магии.

— Будьте так добры, дослушайте до конца, — отрезала старушка. — Увидев грабителей, я сразу пошла в туалет, где сняла с себя все украшения. Я ведь знаю, что вы за люди… ну, преступники то есть, — торопливо добавила она. — Не обижайтесь, я не имею в виду всех оживотненных…

— Конечно-конечно! — покивала я.

Истина в том, что все мы преступники. Убийцы, насильники, наркоманы. Отбросы общества. В Китае зоолюдей казнят из принципа. Зверь, который всегда с тобой, — вечное напоминание твоей вины. Твоего греха.

— Что же случилось после того, как вы сняли с себя все украшения?

— Сейчас расскажу. Мне никак не удавалось снять кольцо. Я носила его не снимая восемь лет… С тех самых пор, как умер Ублюдок.

— Ваш муж?

— Видите ли, в кольцо вделан его прах. Пепел как-то обрабатывают и вплавляют в платину; получается тоненький ободок. В общем, сделать другое такое кольцо невозможно. И потом, знаю я, что бывает, если с вас не могут снять кольцо. Когда ограбили двоюродную сестру моей соседки, ей отрубили палец огромным грязным ножом!

Я сразу поняла, куда она клонит:

— И вы решили намылить палец, да?

— Да, и кольцо соскользнуло — упало в унитаз и провалилось в канализацию.

— В канализацию, — эхом повторила я.

— Именно так я и сказала!

— Можно? — спросила я и потянулась к руке миссис Лудицки. Рука была красивая, может, чуть пухловатая, густо напудренная. Даже сквозь толстый слой пудры проступали многочисленные морщины. Руки откровеннее, чем лицо, выдают истинный возраст. Может быть, на руки ботокс не действует, а может, такая операция слишком дорого стоит. — На каком пальце вы носили кольцо?

— На безымянном, милочка. Обычно на этом пальце и носят кольца.

Я закрыла глаза и нажала на подушечку ее пальца — возможно, нажала слишком сильно. И передо мной сразу блеснуло кольцо, похожее на размытый серебристый нимб. Оно лежало в воде, в вонючей темноте. Я не стала сразу определять точное место. Знала, что излишняя сосредоточенность приводит к мигрени — так же как, например, быстрый бег. Главное дело сделано: я ухватила кончик нити. Отделившись от старушки, нить повела меня в центр города, точнее, в его недра.

Открываю глаза, вижу, что миссис Лудицки пристально смотрит на меня, как будто хочет пробуравить мне череп и посмотреть, как крутятся мозги. За ее пышной полупрозрачной прической я увидела горку, уставленную фарфоровыми статуэтками. За стеклом стояли хорошенькие пастушки и ангелочки, игривые котята и целый ряд танцовщиц фламенко.

— Оно в канализации, — без выражения сказала я.

— Мне показалось, мы это уже установили.

— Терпеть не могу канализацию. — Моя неприязнь выросла не на пустом месте. Вы удивитесь, если узнаете, сколько утерянных вещей оказывается в канализации.