Хилари Боннер - Дикое правосудие Страница 2

Грубый, дешевый алкоголь обжег горло. Первый раз за сегодня. Хорошо пошло. Да и всегда хорошо шло. Филдинг редко пил в обед — не хватало духу, — но себя он обманывал тем, что если может до вечера не брать в рот ни капли спиртного, то и проблемы со спиртным у него нет. Разумеется, он понимал, что чем дольше он оттянет момент первого глотка, тем больше у него шансов дожить до ночи в более-менее приемлемом состоянии.

Он охотно позволил себе еще один глоток, затем, вернув бутылку на место, закрыл ящик. Развалившись на стуле, он прикрыл глаза, все еще ощущая приятное тепло, разлившееся по телу, и постарался ни о чем не думать — хотя бы несколько секунд. Чтобы вообще ни одной мысли!

Но не думать не получилось. Майк снова открыл тот же ящик, извлек из него бутылку и сделал еще один хороший глоток. На этот раз он уже не стал убирать бутылку обратно, а просто поставил ее рядом с ножкой стула: так он мог свободно дотянуться до нее и в то же время никто входящий в кабинет не заметил бы ее.

Дартмурский Зверь попал в небольшую дорожную аварию в Лондоне. Лишнее доказательство того, что даже от патрульных на дороге бывает польза. При этой мысли Майк позволил себе кривую улыбку. Зверь даже не был виновником происшествия и, уж конечно, не был пьян. За этим он следил строго. В конце концов, Майк ни на секунду не верил, что его привычки сильно изменились, — как-то же ему удавалось ладить с законом в течение двадцати лет, хотя он и оставлял время от времени свои зловонные следы. Так вот, Зверю пришлось пройти тест на алкоголь — стандартная процедура, и только. ДНК-анализ — тоже обычное дело, один мазок, одно движение щеткой по слизистой рта. В общем, все как всегда. ДНК прогнали через компьютер, опять-таки ничего удивительного, и вдруг — очко, как сказал бы Тодд Маллетт, однокашник Майка по полицейскому колледжу.

Образец совпал с образцом ДНК, взятым с трупа девушки — из органических выделений, которые мог оставить в трупе только ее убийца.

ДНК. Дезоксирибонуклеиновая кислота. Мельчайшие, похожие на две переплетенные ниточки молекулы. И каждая такая молекула несет в себе уникальный набор генов, характерный только для данного человеческого существа. Нечто вроде персональной матрицы. Удивительно, как быстро такое выдающееся научное открытие стало восприниматься как нечто само собой разумеющееся. Без сомнения, ДНК-анализ изменил труд полицейского. Только в данном случае проку от этого никакого: неопровержимое доказательство вины убийцы-извращенца появилось, и тем не менее существовало одно препятствие, с которым никто ничего не мог поделать. Закон, ни больше ни меньше. Хотя иногда складывалось впечатление, что у закона довольно мало общего с правосудием.

Еще немного посидев, Филдинг поднялся и подошел к окну. Понедельник, 26 июня 2000 года. Знаменательный день. Филдинг и раньше видел в новостях по телевизору, что ученые взломали код ДНК. Скоро они освоят составление карты будущего для человеческого тела, станут предсказывать, какие болезни и с какой вероятностью могут развиться и, наверное, каким образом с ними бороться. Может, даже станет возможным предсказать, есть ли у человека склонность к превращению в такое чудовище, как Дартмурский Зверь. Филдинг не понимал и половины из всего этого, но в одном он был уверен: рано или поздно эти новшества коснутся и закона, а пока с каждым новым открытием, связанным с ДНК, ветхий закон будет выглядеть все глупее и глупее.

Майк посмотрел на часы. Начало восьмого, его любимое время рабочего дня в центральном полицейском участке Эксетера, расположенном на Хэвитри-роуд, где прошла большая часть его службы. Если не предвиделось ничего значительного, вечер обычно проходил тихо; в голове прояснялось, и можно было не спеша подумать. Когда в конце рабочего дня Филдинг оставался в знакомой обстановке один, он чувствовал себя как никогда спокойно. Но не сегодня. Этим вечером о спокойствии не могло быть и речи.

К тому же стояла жара. Для Девона этот день был одним из лучших за все лето, которое пока не оправдывало ожиданий. Впрочем, для работы слишком жарко. Филдинг занимал небольшой, душный кабинет на первом этаже. Окна выходили на стоянку для машин, за которой до самой Хэвитри-роуд — одной из главных артерий города, соединяющей центр и окраину, — тянулся широкий газон. Рабочий люд Эксетера все еще устало добирался домой, и казалось, что не от жары, а от медленно движущихся машин в воздухе висит дымка. Филдинг почти физически ощущал, как капельки пота покрывают людей в салонах автомобилей. Да, для поездок на машине тоже слишком жарко. Открытое окно в кабинете спасало мало. Филдинг изо всех сил дернул и без того уже почти развязавшийся галстук. В лучах вечернего солнца он увидел свое отражение в оконном стекле.

Крупный мужчина, рост выше среднего. С годами он располнел и практически потерял талию. Но проблем с весом у него никогда не было, и выглядел он удивительно крепким для своего возраста. А ему стукнуло пятьдесят. Чудо, учитывая его образ жизни и привычку пропустить стаканчик-другой. Майк задумчиво потер подбородок. Щетина уже пробивалась: часам к шести вечера у него стабильно не оставалось выбора — надо бриться. Несколько лет назад он носил густую бороду. Необычный вид для человека со светлыми волосами. Теперь — редкими и с проседью. Борода тоже сейчас была бы с проседью. Хотя все могло оказаться и хуже: отец в его возрасте почти совсем облысел. Вот так вспомнишь, каким ты был двадцать лет назад, и начнешь задумываться о своем возрасте. И все-таки Филдинг знал, что его внешность гораздо приличнее, чем он того заслуживает. Он безрадостно улыбнулся той самой улыбкой, на которую — что его сильно удивляло до сих пор — женщины западали и по сей день. Майк не считал себя красавцем, но слабый пол тянуло к нему всегда. И, однажды поняв это, он редко мог устоять, если подворачивался подходящий случай.

И она поначалу была одним из таких подходящих случаев — так, временное увлечение. Секс давал ему возможность вспомнить, каким он был когда-то. И надо сказать, что ничего особенно не изменилось, просто теперь это удовольствие требовалось ему не так часто. С другой целью он заводил знакомства редко.

Майк женился в девятнадцать лет, его избраннице было двадцать. К тому времени она, разумеется, была уже беременна, шел 1970 год. В 1970 году все так делали. С Рут ему повезло. Красивая девчонка с белоснежной кожей, улыбчивая такая, с роскошными волосами, которые просто ослепили его. Он тогда учился в университете, а она работала за стойкой в пабе, куда ходили все студенты. Она не бросила работу и после того, как родился их первенец, — оставляла ребенка на попечение матери, давая Филдингу возможность доучиться. Затем он поступил на службу в полицию. Все складывалось неплохо. И что бы там, через годы, ни пошло не так, в этом Рут, конечно, не была виновата. Она воспитала его детей, и, кстати, неплохо воспитала. Терпела, притворяясь, что не замечает его похождений на стороне. Он знал об этом и любил ее. Наверное, по-своему, он любил Рут всегда. Но вот другую… Говорят, в жизни каждого человека бывает одно самое большое увлечение. Для него таким увлечением, без сомнения, стала та, другая. И это увлечение неразрывно переплелось с делом Дартмурского Зверя. Стоило Филдингу коснуться только части, как тут же к нему возвращалось все целиком.

Ему оставался один-единственный ход против Зверя. И в какой-то мере это оправдывало звонок, который он хотел сделать уже лет восемнадцать. Хотел и не хотел. Этот звонок не относился к разряду легких.

Расправив решительным движением плечи, Майк вернулся к своему рабочему столу.

— Правильно, — произнес он вслух.

Усевшись в кресло, он снова придвинул к себе телефон и набрал три цифры лондонского номера, того самого, который уже начинал набирать чуть раньше. На этот раз он не положил трубку. Филдинг звонил в одну крупную ежедневную газету.

Он ясно слышал гудок и почти представлял, как в каком-нибудь переделанном под офис доке звонит телефон — совсем не на Флит-стрит. У него в свое время возникла некая романтическая — странная для полицейского — привязанность к этой «улице Позора». В нетерпении он забарабанил пальцами по столу. Скорее всего все закончится автоответчиком — сегодня это обычное дело. Он вдруг заметил, что уже начал обдумывать сообщение, которое оставит, и почти смутился, когда в трубке прозвучал живой голос:

— Джоанна Бартлетт слушает.

Четко, по-деловому. Все серьезно. Никакого «здравствуйте» или «чем могу вам помочь?». Никаких излишеств. Филдинг не удержался и улыбнулся. Похоже, она ни чуточки не изменилась. Но ведь он и не ждал другого.

— Привет, Джо, — просто сказал он.

Часть первая

Глава первая

Все началось летом 1980 года, в один из тех приятно теплых дней, которыми так редко балует английская погода. Днем стояла удушающая даже для Дартмура жара, и только ночь приносила желанную прохладу. Но никто не жаловался. Прошлое лето, как, впрочем, и многие до него, было так себе — самый холодный июль за последние пятнадцать лет.