Дейвид Мейсон - Тень над Вавилоном Страница 2

Роберт Мванза, главный инспектор полиции Момбасы.

Джулиан Смит, сотрудник консульства Великобритании в Нассау.

Саддам Хуссейн, президент.

Иззат Ибрагим, вице-президент.

Таха Ясин Рамадан, заместитель президента.

Тарик Азиз, заместитель премьер-министра (бывший министр иностранных дел).

Хуссейн Камиль Хассан, министр обороны.

Али Хассан аль-Маджид, министр внутренних дел.

Саади Тумах Аббас, военный советник президента.

Алаа Хуссейн Али, полковник «мухабарат» – службы безопасности.

Хассан Омар, ротный командир, майор Иракской республиканской гвардии.

Салех Масуд, Азиз Али – ротные офицеры, лейтенанты Иракской республиканской гвардии.

Часть первая

Теневая политика

1

Егерь оценивающе оглядел окрестности, затем сунул бинокль за отворот куртки.

– Следующий участок придется пересечь особенно медленно, – шепнул он своему спутнику. – Все дело вон в тех трех самках слева. Все следующие сорок ярдов мы будем целиком у них на виду, пока не доберемся вон до того небольшенького ручейка.

Охотник – бывший армейский полковник, – не поднимая головы, согласно кивнул. Он вполне доверял мнению егеря: если Дэнни говорит, что это единственный путь вперед, значит, так оно и есть. Он поражался, что им вообще удалось подобраться столь близко. Вот уже час они медленно пробираются между разрозненными табунками самок и телят благородного оленя. Ему казалось каким-то волшебством, что их до сих пор не заметили, больше того – даже не учуяли, несмотря на слабый ветерок, то меняющий направление, то стихающий, то поднимающийся вновь. Малейшего дуновения, донесшего до особенно чувствительного носа хотя бы одной из самок запах человека, было бы достаточно, чтобы она резко бросилась прочь, увлекая за собой всех оленей на сотни ярдов окрест.

Даже если охота окончится ничем, отметил про себя Полковник, это будет самая трудная и потрясающая из всех охот, что были у него за многие годы. Он осторожно приподнял голову и осмотрел покрытый болотной травой голый участок, который им предстояло пересечь. Укрыться там было вообще невозможно, и они будут полностью на виду у олених, пасущихся чуть выше по склону холма слева от них. Место было совсем открытым – оленихи наверняка их заметят. Животные продолжали мирно пастись и, похоже, не ощущали присутствия человека, но они находились едва ни в полутораста ярдах и мгновенно заметили бы любое неожиданное движение. Полковник понимал, что их с Дэнни перемещение должно быть таким медлительным и осторожным, чтобы стать почти неуловимым для глаза, – им придется распластаться на земле и буквально пресмыкаться, словно неторопливо ползущие змеи. Егерь подал знак, кивнув головой, и скользнул вперед на открытое место. Полковник последовал за ним. Медленно, с бесконечной осторожностью двое мужчин дюйм за дюймом по-пластунски продвигались вперед. Полковник сосредоточил все внимание на егерских сапогах, что двигались в нескольких дюймах от его лица. Порой они застывали на месте, и Полковник в свою очередь лежал не шелохнувшись, пока они не возобновляли движение. Он догадывался, что, вероятно, какая-то из самок на этот миг отрывала голову от пастбища и оглядывалась вокруг в поисках малейших признаков опасности. Полковник знал, что собственную голову ему лучше не поднимать. Если их заметят, он сразу же поймет это и так: самка издаст короткое тревожное фырканье и пустится вскачь – и охота не удалась.

Склон холма насквозь пропитался влагой из-за непрекращающейся октябрьской мороси, сеявшей всю прошлую неделю; оба мужчины промокли до нитки, хотя сейчас дождь поутих. Чтобы преодолеть пятьдесят ярдов до пологого углубления вдоль ручья, у них ушло больше двадцати минут, Полковник тяжело дышал от напряжения. Достигнув ручья, они на время скрылись из поля зрения оленей и приподнялись на четвереньки. Полковник все еще поражался, что их не заметили.

Вода в ручье громко журчала, но егерь все равно заговорил шепотом:

– Теперь бык ярдов за двести от нас, а может, и меньше. Мы поднимемся вверх по ручью ярдов на шестьдесят, вон до того бугорка справа – оттуда по нему можно будет выстрелить.

И снова Полковник согласно кивнул и последовал за егерем вдоль ручья. Он не видел быка с тех пор, как два часа назад они начали охоту в полумиле отсюда вдоль по склону. Полковник был небольшого роста жилистым мужчиной в хорошей физической форме для своих пятидесяти трех лет, но, хотя его зрение и не утратило остроты, егерю пришлось точно указать ему, где лежит животное.

Они добрались до пригорка. Егерь подал знак оставаться на месте, а сам прополз несколько ярдов вперед и почти тут же исчез среди травы и вереска. Полковник начал делать глубокие вдохи и выдохи и мысленно переключился на то, что ему предстояло сделать. Он увлекался охотой вот уже более тридцати лет, однако волнение и напряжение при этом никогда не становились меньше. Он по своей природе был охотником – он любил это дело. После ежегодной недельной охоты на оленей он возвращался в свой лондонский офис с неизменно обостренными чувствами, получив при этом отдых, который не могло ему дать никакое другое времяпрепровождение. Теперь, через несколько минут, если все пойдет хорошо, бык будет мертв, и он ощутит обычный душевный подъем с примесью грусти от того, что прервалась жизнь.

Егерь возвратился так же бесшумно и незаметно, как и исчез.

– Он лежит там же, где и лежал. Думаю, со стороны этого бугорка его вполне можно подстрелить.

– Где он? – спросил Полковник. – Как расположен?

– Он лежит вполоборота к нам, ярдах в ста сорока и чуть ниже нас по склону, – ответил егерь. – Если хотите, я попробую его вспугнуть, но лучше этого не делать. Нам придется быть очень осторожными. Прямо между нами и быком, ярдах в шестидесяти отсюда, пасутся самки с телятами. Ближняя олениха очень насторожена и готова удрать при малейшем испуге. Думаю, вы сможете его подстрелить и в таком положении.

– Что за зверь?

– Очень старый бык, наверно, это его последний год. У него только по семь ответвлений на рогах, очень некрасивая узкая голова, но для охоты он вполне годится. Весит где-то стоунов[1] двенадцать, может быть, двенадцать с половиной. Как раз то, что подлежит отстрелу. Весь черный от торфа и выглядит измотанным до предела.

Полковник был доволен. У него никогда не возникало желания застрелить оленя в расцвете сил ради роскошной трофейной головы. Гораздо большее удовольствие доставляло пристрелить старое животное с неказистой головой, доживающее свой век. То, что олень стар, было как раз той новостью, которую он хотел услышать. Он знал, что за смерть ожидает оленя, чьи зубы расшатаны или выпали вообще. Истощенное и ослабевшее от холода и голода животное, лишившись последних запасов энергии, вероятнее всего, ляжет на землю, чтобы принять смерть на жестоком зимнем морозе. Серое воронье будет тут как тут еще до того, как оно умрет, выклюет глаза и станет отщипывать куски от слабо подрагивающего в последней агонии тела. Гораздо лучше покончить все разом с помощью пули.

Егерь достал из брезентового чехла «Ригби» и снял защитные пластиковые крышки с телескопического прицела. Затем очень тихо передернул затвор, дослав патрон 0,275[2] калибра из магазина в патронник, и поставил винтовку на предохранитель. Сто сорок ярдов – самое большее, насколько они могли приблизиться к этому оленю. Вполне приемлемое расстояние для грамотного стрелка, а вчера он видел Полковника в деле на огневом рубеже рядом с охотничьим домиком. Ничего не скажешь – молодец, по правде говоря, редкий молодец. Он способен сделать смертельный выстрел с такого расстояния, а может быть, даже и с большего. Тем не менее, егерь всегда подводил охотников к цели как можно ближе и никогда не давал даже лучшим из них стрелять с расстояния больше ста восмидесяти-двухсот ярдов. Егерь дал знак Полковнику двигаться следом за собой, и они медленно проползли последние несколько ярдов на пригорок.

Постепенно взору Полковника открывался окружающий ландшафт. Прямо перед ним паслись оленихи с телятами. Ближняя, казалось, была совсем рядом. Подняв голову, она смотрела вниз вдоль склона. По-за ней он увидел старого быка, лежащего так, как описывал Дэнни. Нарочито замедленным движением егерь передал ему винтовку, и Полковник стал укладываться в положение, удобное для стрельбы.

Неожиданно ближняя олениха резко повернула голову и уставилась прямо в его сторону. Полковник замер. Боже, она смотрит прямо на нас, подумал он, теперь она точно нас заметит. Казалось, нескончаемо долго человек и животное не отрывали взгляда друг от друга.

Краем глаза олениха заметила едва уловимое движение и настороженно уставилась в сторону источника. Сейчас все было тихо, но что-то, что-то очень незначительное все же изменилось. Она испытывала сомнение и беспокойство. Опасность? Олениха не была уверена до конца. Она переступила с ноги на ногу, ее беспокойство передалось олененку, и он передвинулся поближе к матери. Та коротко взглянула на теленка и снова уставилась на то место, где, как ей показалось, что-то шевельнулось. Более молодая самка в десяти ярдах от нее озадаченно посмотрела на соседку и проследила, за ее взглядом; ничего не увидев, она через пару минут потеряла интерес. Теленок оказался сбит с толку и повертел головой туда-сюда. Через минуту-другую его мать отвернулась. Она снова принялась за траву, но мысли оленихи были заняты едой не до конца – она все еще была настороже.