Артём Бурцев - Демон по имени Судьба. Выбор сделан Страница 2

Правда, случилось однажды, что один преподаватель, на пары к которому Андрей ходил довольно редко (крайне редко) поставил герою «удовлетворительно», аргументировав это тем, что Андрей недостаточно понял весь материал, так как слишком часто прогуливал занятия. Однако же, следовавшая за Тихоновым девушка, которая была на всех лекциях, имевшая смазливое, улыбающееся личико, но отвечавшая на порядок ниже Тихонова, получила от того же преподавателя оценку «хорошо». Что же, лицемерие, гордыня и зависть не обходит стороною и таких людей, кто является слугою Просвещения.

Основной целью всей своей сегодняшней жизни Тихонов считал заботу о своей тяжело болеющей матушке. С самого рождения мама одаривала сына теплотой любви и бесконечным вниманием, без лишнего использования материальных благ, ориентируясь лишь на духовное и нравственное развитие сына. Она давала ему всё, что необходимо было для его счастья, ни больше – ни меньше. Больше – мальчик вырос бы избалованным, меньше – злым и завистливым.

Вопреки всем внешним факторам, Наталья Андреевна Тихонова, сделала из сына настоящего мужчину: он никогда не задирал нос, вел себя со сверстниками всегда сдержанно (если никто не задевал его за живое), а с взрослыми – с уважением. Но если на его пути находились злоба, ненависть, презрение, насмешки в лице одноклассников или ребят «с другого двора», если все эти чувства с секунды на секунду готовы были реализоваться в действия, Тихонов отвечал на них без тени сомнения и страха, не убегая и не прятаясь. Поэтому, зачастую в школьном возрасте, приходил домой в синяках, ушибах и ссадинах. Побитый, но не побеждённый.

Заместитель директора, племянником которой являлся самый злой, задиристый мальчик из всей группы, пытавшейся обидеть Андрея, зачастую вызывала Наталью Андреевну в школу с настойчивыми требованиями повлиять на своего сына, и заставить его прекратить «учинять беспорядки».

Умная и гордая, Наталья Тихонова, всегда отвечала чуть-чуть по-разному, но смысл её слов всегда был одинаковым. Сейчас я попытаюсь передать один из разговоров в приемной директора между заместителем, директором и мамой Андрея.

– Мой сын никогда ни на кого не нападает, – отвечала Наталья Андреевна. – Он всего лишь защищается. Он не виноват в том, что у нас бедная семья, а мальчики побогаче всё время смеются над его поношенной одеждой, старыми учебниками, дешёвым рюкзаком. Я, к сожалению, воспитываю сына одна, вы это все знаете. Я бы очень хотела давать ему всё самое лучшее. Я бы очень хотела, чтобы его не задирали. Но я повторяю: он прибегает к кулакам только в случае самообороны. Он защищает свою честь.

На что ей заместитель директора практически всегда отвечает:

– Есть другие способы защищать свою честь, дорогая Вы наша. Мы живём с Вами в двадцать первом, а не в каменном веке. Это время конструктивных диалогов и способов находить консенсус между сторонами без использования физического насилия.

Наталья Андреевна с горькой улыбкой отвечает:

Не потому ли Вы так взволнованы данной ситуацией, что в неё замешан некий Дима Голубев, Ваш племянник? О, по Вашему багровеющему лицу, я поняла, что именно в этом и дело.

– Да как Вы смеете? – тихо прорычала заместитель директора. – Это относится к делу лишь второстепенно.

– Я бы, возможно, не стала так защищать своего сына, если бы не видела своими глазами одну из таких сцен из форточки своей квартиры. – продолжала обороняться Наталья Андреевна. – Мой сын спокойно шёл из школы домой, а за ним с криками и смехом шли его одноклассники, и всё время смеялись над ним. Самым громким из них был Ваш племянник, Надежда Ивановна. Да, да, именно Дима Голубев. Я помню слово в слово, что он кричал моему сыну. Рассказать Вам? Он кричал Андрею: «Семья нищих! Пацаны, посмотрите?! Этот нищий уже второй год подряд носит один и тот же рюкзак!». После этого ребята, окружившие моего сына, начали смеяться, тыкать пальцем в его портфель и кричать это самое слово. И, знаете, – добавляла Наталья Андреевна, вытирая платком беспрерывно лившиеся слёзы. – Мой сыночек всё сносил. Он ни разу в жизни, ни разу в жизни не упрекнул меня за то, что мы бедно живём. Он лишь кричал на меня за то, что я лезу не в своё дело. Я не могу ему дать того, чего он заслуживает. К сожалению, не могу. А он всё сносил. Всё сносил на своих плечах. И ответил он только тогда, уважаемая Надежда Ивановна, когда Ваш племянник резким движением дёрнул ему рюкзак и оторвал тем самым одну из ручек. Вот тогда Андрей полез в драку. Один против пяти. И я не просила директора школы исключить всех ребятишек, бивших моего сына, как сделали это Вы, уважаемая Надежда Ивановна. Его поколотили больше, чем он их. Я не полезла туда, потому что знала, что мой сын придёт в ярость, и не будет разговаривать со мной месяц, а может и более, если я каким-то образом окажусь около него. Я смотрела на это всё и плакала. Плакала, потому что не могла повлиять на судьбу. А теперь скажите мне Надежда Ивановна, и Вы, Леона Аркадьевна, – обратилась Наталья Андреевна к директору школы. – Достоин ли мой сын исключения из школы? И, если он достоин, то, по справедливости, исключите и тех пятерых, в числе которых присутствует и Дима Голубев.

Последние сказанные слова произвели на заместителя директора страшный эффект: ещё больше покрасневшее лицо её исказилось в страшной гримасе, ногти впивались в ладони, а зубы скрежетали. Она думала про себя:

– Отчислить. Диму. Моего крестника. Племянника. Отчислить. Ты что о себе возомнила, стерва?! Да я твоего неандертальца в порошок сотру! Да его не в одну школу города не примут. Нет, даже не города, области! Да уж, я об этом позабочусь! Таким, как твой ребёнок-имбицил, не место среди нормальных учеников!

И заместитель бы привела бы свой приговор в исполнение, если бы не понимающая директор школы Леона Аркадьевна, родившаяся также не в зажиточной семье, и не понаслышке знающая жестокость детей по отношению к бедности.

– Успокойтесь, Надежда Ивановна, успокойтесь. – начала свою речь директор школы. Ведь это же мальчишки, что с них взять? Было бы намного хуже, если бы дракам между сверстниками они предпочли бы игры в «дочки-матери». Это мужская натура, от неё никуда не уйдёшь, со временем всё устаканится, и они перестанут драться. Мой-то, мой-то Миша! Ой, сколько у него стрелок было уже в первом классе. Ой, как не придёт, говорит: «Мам, я через час уйду, у меня стрела с Симоновым». Потом всё прекратилось. Все же умнеют со временем.

– Но, позвольте… – Хотела было начать недоумевающая заместитель директора, указывая на маму Андрея.

– Всё, решено! – перебила её директор. – Нам нужно от Вас только одно, Наталья Андреевна: чтобы Вы поговорили с Вашим сыном о том, что драться это не хорошо, и что существуют другие методы урегулирования конфликтов. Так ведь, Надежда Ивановна.

– Так, – произнесла, закусив губу чуть не до крови, Надежда Ивановна.

– Вот и славно! – Директор с довольным видом встала с кресла с жестом, указывающим, что её присутствующие должны встать вместе с ней. – Если больше нет вопросов, то прошу меня извинить, у меня полно дел.

Между мамой и тётей пробежала огромная длинная цепь молний, когда их взгляды встретились.

Надо ли говорить о том, что школу закончил Андрей под непрерывными кознями Надежды Ивановны, ибо женская ненависть безгранична.

3. Мама

Последние 2 года Наталья Андреевна чувствовала себя, прямо скажем, не очень хорошо. Если внутренней силе этой женщины можно было только позавидовать, внешние силы с каждым месяцем всё заметнее угасали. Постоянная слабость, головные боли, тошнота, сонливость – все эти удары судьбы Наталья Андреевна переносила с достоинством, никак не перебрасывая это бремя на своего сына. Она говорила ему, что это работа высасывает все её силы. На просьбы Андрея уволиться, его мама только грустно улыбалась в ответ, после чего произносила что-то вроде: «Вот когда будешь зарабатывать большие деньги, тогда и уволюсь». Или: «Вот когда выучишься, тогда и поговорим». Все это продолжалось до определённого момента.

В один прекрасный момент, а именно 5 месяцев назад, Наталья Андреевна, ослабевшая и похудевшая до неузнаваемости, шла после работы в магазин, чтобы прикупить кое-какие продукты. Дойдя до светофора и подождав пока загорится положительный зелёный, мама Андрея начала своё движение через пешеходный переход. Дойдя до половины перехода, Наталья Андреевна остановилась: ей показалось, что земля проваливается у неё из-под ног, что вот он – конец всей её жизни. Держащие тело только силой воли ноги сильно пошатывались, сердце словно остановилось, глаза покрывались толстой плёнкой мрака.

Загорелся красный.

Машины, только начав своё движение, остановились около странной женщины, и стали неистово гудеть в свои клаксоны.