Борис Виан - Я приду плюнуть на ваши могилы (сборник) Страница 2

Он допил залпом и заказал еще.

– Вы быстро приспособитесь. – Он окинул меня взглядом. – Вы недурны собой, но в вас есть что-то для меня непонятное. Ваш голос.

Я молча улыбнулся. Чертов тип.

– У вас слишком густой голос. Вы не поете?

– Пою иногда, чтобы поразвлечься.

Теперь я уже больше не пел. До истории с Малышом – да, я пел, подыгрывая на гитаре. Пел блюзы Хэнди, пел старинные песни Нового Орлеана, пел кое-что свое, импровизируя на гитаре. Но теперь никакого желания петь у меня не было. Теперь, кроме денег, меня ничего не интересовало. Мне нужно было много денег, чтобы сделать то, что я задумал.

– С таким голосом все женщины будут ваши, – сказал Хансен.

Я пожал плечами.

– Вас это не интересует?

Он хлопнул меня по спине.

– Загляните-ка в аптеку напротив. Может, удастся кое-кого подцепить. У них там в безалкогольном баре нечто вроде клуба. Малолеточки. Те самые, что носят красные носочки и пишут письма Фрэнку Синатре. Так вот, эта аптека – их генеральный штаб. Вы уже должны были это заметить. Нет? Ах да, вы же все эти дни не выходили из магазина.

Я заказал еще виски. Оно уже чувствовалось во всем теле.

Там у нас такого не было. Мне этого захотелось. Малолетки лет пятнадцати-шестнадцати с острыми сосочками, выпирающими из-под облегающих футболок, что доставляет этим мерзавкам особенное удовольствие. И носочки. Ярко-желтые или ярко-зеленые; туфельки без каблуков; пышные юбки; круглые коленки; садятся на траву, скрестив ноги так, что выглядывают белые трусики. Да, мне очень этого захотелось, этих девчонок в носочках.

Хансен смотрел на меня.

– Все они не прочь, – сказал он, – вы ничем не рискуете. Они знают кучу мест, куда могут вас затащить.

– Вы меня принимаете за свинью?

– О нет, я имел в виду потанцевать.

Он улыбнулся. Без сомнения, у меня был заинтересованный вид.

– Они забавные, – сказал он, – будут заходить к вам в магазин.

– Что им там делать?

– Они обычно покупают фотографии актеров и, как будто между прочим, книжонки по психоанализу, то есть я имею в виду по медицине. Они все просто влюблены в медицину.

– Ладно, – пробурчал я, – посмотрим.

Должно быть, на этот раз мне удалось сделать равнодушный вид, и Хансен перевел разговор на другую тему. Мы закончили завтрак, и около двух он уехал. Я остался один на один с моим магазином.

II

Думается, прошло дней пятнадцать, прежде чем я начал скучать. Все это время я не выходил из магазина. Торговля шла хорошо; книги расходились быстро; реклама была налажена как надо. Каждую неделю вместе с новыми поступлениями книг фирма присылала иллюстрированные рекламные буклеты, которые я выставлял вместе с соответствующей книгой так, чтобы они бросались в глаза. Как правило, мне было достаточно прочесть коммерческую рецензию и проглядеть пять-шесть страниц, чтобы уяснить, о чем в ней шла речь. Во всяком случае, этого было достаточно для ответа на вопросы тех несчастных, что клевали на яркую обложку и фото автора на буклете. Книги достаточно дороги, а это кое-что значит; люди вообще мало заботятся о том, чтобы купить хорошую книгу, им нужно то, о чем говорят, что популярно в клубе, который они посещают; что же касается содержимого, то на него им наплевать.

Некоторые книжки я получал кипами с рекомендацией выставлять их в витрине. Я складывал их штабелями у кассы и всовывал в руки каждому вместе с рекламным буклетом на глянцевой бумаге. Обычно никто не отказывался: несколько фраз внутри буклета вполне соответствовали городской клиентуре. Эта система обеспечивала фирме распродажу скандальных книжонок за полдня.

Честно говоря, я не то чтобы заскучал, но, усвоив всю рутинную сторону коммерции, получил свободное время, чтобы подумать о главном. Пока все шло слишком хорошо. Это меня и беспокоило.

Кончалось лето. В тени под деревьями, у реки, уже становилось прохладно. С самого приезда я никуда не выбирался и совсем не знал окрестностей. Я испытывал потребность в свежем воздухе. Но, пожалуй, другая потребность беспокоила меня еще больше. Мне нужна была женщина.

Как-то вечером, опустив, как обычно, в пять часов на витрину железную штору, я не остался в магазине, чтобы еще поработать при свете лампы, а надел шляпу, прихватил пиджак и направился прямиком в аптеку. В аптеке сидели трое: юнец лет пятнадцати и две девицы примерно того же возраста. Они смерили меня отсутствующим взглядом и опять уткнулись в свои стаканы с молочным коктейлем. От одного вида этого продукта меня чуть не стошнило; к счастью, в кармане пиджака лежала фляга с «противоядием».

Я сел за стойку рядом с одной из девиц. Официантка, довольно невзрачная брюнетка, увидев меня, лениво повернулась.

– У вас есть что-нибудь без молока? – спросил я.

– Лимонный, – предложила она, – грейпфрутовый, томатный, кока-кола.

– Грейпфрут, – сказал я. – Доверху не наливайте.

Я сунул руку в карман пиджака и достал флягу.

– Здесь нельзя распивать спиртное, – вяло запротестовала официантка.

– Да, да, конечно, – усмехнулся я, – это всего лишь лекарство. Насчет своей лицензии можете не волноваться.

Я протянул ей доллар. Сегодня утром я как раз получил жалованье. Девяносто долларов за неделю. Да, Клем знал людей. Официантка дала мне сдачу, я довольно много оставил ей на чай.

Виски с грейпфрутом, конечно, не самый лучший вариант, но, во всяком случае, это лучше, чем виски без ничего. Выпив, я почувствовал себя лучше. Теперь я был вполне в своей тарелке. Эти трое меня разглядывали. Для таких сопляков двадцатишестилетний – почти старик; я улыбнулся своей соседке; это была маленькая блондиночка в тонком шерстяном джемпере небесно-голубого цвета в белую полоску, с рукавами, закатанными до локтя, в белых носочках и туфельках на толстой каучуковой подошве. Она была миловидна, хорошо развита; если прикоснуться, то, наверное, упруга, как спелая слива. На ней не было лифчика, и соски вырисовывались сквозь материю вполне отчетливо. Она мне тоже улыбнулась.

– Жарко? – начал я.

– Смертельно, – сказала она, потянувшись и показав два влажных пятнышка под мышками.

Это на меня подействовало. Я поднялся и бросил пять центов в автоматический проигрыватель, который стоял в углу.

– У тебя хватит духу потанцевать? – сказал я, подойдя.

– Ну, ты хочешь меня убить! – сказала она и приклеилась ко мне так плотно, что у меня перехватило дыхание.

От нее пахло как от ухоженного младенца. Она была такой тоненькой, что я смог достать правой рукой ее правое плечо. Я поднял руку повыше и скользнул пальцами по груди. Глядя на нас, те двое тоже начали танцевать. На пластинке Дина Шор пела свой «Летающий пирог». Девица подмурлыкивала. Официантка подняла нос от журнала, глянула на нас и снова углубилась в чтиво.

У нее ничего не было под кофточкой; это сразу чувствовалось. Я с нетерпением ждал, когда же кончится пластинка. Еще две минуты, и это стало бы уже неприлично. Наконец девица отлипла, вернулась на место и взглянула на меня.

– Для взрослого ты танцуешь ничего.

– Меня научил мой дедушка, – ответил я.

– Это видно, – пошутила она, – стиль немного староват.

– В джайве ты меня, может, и обставишь, но зато я могу тебя подучить кое-чему другому.

Она слегка прикрыла глаза:

– Чему-нибудь взрослому?

– Если тебе захочется.

– Так вот куда ты гнешь…

– Ты не знаешь, куда я гну. У кого-нибудь из вас есть гитара?

– А вы играете на гитаре? – спросил юнец. Похоже было, что тут он проснулся.

– Чуть-чуть, – сказал я.

– В таком случае, и поете? – спросила вторая девица.

– Немного.

– У него голос как у Кэба Кэллоуэя, – пошутила первая.

Ей явно не понравилось, что те двое со мной заговорили. Надо было ковать железо, пока горячо.

– Найдите мне местечко, где была бы гитара, – сказал я, глядя на нее, – и я покажу, на что способен. Я, конечно, не В. С. Хэнди, но блюзы играть умею.

Она выдержала мой взгляд:

– Ладно, пошли к Би-Джи.

– У него есть гитара?

– У нее есть гитара – у Бетти Джейн.

– Это мог быть и Барух Джуниор, – пошутил я.

– Именно здесь он и живет. Пошли.

– Прямо сейчас? – спросил юнец.

– Почему бы и нет, – ответил я, – если ей загорелось.

– О’кей, – сказал он, – меня зовут Дик. Это Джики.

Он указал на ту девицу, с которой я танцевал.

– А я – Джуди, – сказала вторая.

– Ну а я – Ли Андерсон, – сказал я, – у меня тут напротив книжная лавка.

– Уже две недели, как это всем известно.

– Тебя это так заинтересовало?

– Конечно, – вставила Джуди, – тут мало мужчин.

Несмотря на явное неудовольствие Дика, мы все вчетвером вышли на улицу. У девиц вид был довольно возбужденный. Я прихватил с собой достаточно виски, чтобы возбудить их еще больше, когда понадобится.

– Следую за вами, – сказал я, когда мы оказались снаружи.

Машина Дика, «крайслер» устаревшей модели, стояла у дверей. Он посадил девиц вперед, а я устроился на заднем сиденье.