Дин Кунц - Помеченный смертью Страница 2

Плакат на правой стороне дороги гласил, что они выезжают на скоростное шоссе.

— Оставь ты своего фэбээровца в покое, — сказал Алекс, — дай ему спокойно попреследовать нас. Начинается шоссе, так что пристегни ремень.

— Сейчас, минутку, — попросил Колин.

— Нет, — настаивал Алекс, — сейчас же пристегни ремень. И будь так добр, вторую лямку тоже.

Колин всегда считал унизительным, когда его заставляли пристегиваться обоими ремнями.

— Ну, полминутки, — взмолился мальчик, еще сильнее перегнувшись через переднее сиденье.

— Колин...

Наконец тот развернулся и нормально уселся на сиденье.

— Я только хотел посмотреть, поедет ли он за нами на шоссе. Поехал.

— Естественно, поехал, — сказал Алекс, — агенты ФБР не ограничены пределами города. Он может ехать за нами повсюду.

— По всей стране?

— Конечно. Почему бы и нет.

Колин откинул голову на подголовник и расхохотался.

— Вот смеху-то будет, когда он проедет через всю страну и только тогда обнаружит, что преследовал совсем не радикалов.

Выехав на шоссе, Алекс надавил на газ, и они направились на запад.

— Ты когда-нибудь пристегнешь ремень? — все не унимался Алекс.

— Ах да, конечно, — спохватился Колин, потянувшись к стойке за передней дверью. — Я забыл.

На самом-то деле он, конечно, не забыл. Он никогда ничего не забывал. Ему просто не хотелось пристегивать ремень.

Изредка отвлекаясь от дороги, Алекс искоса поглядывал на мальчика, возившегося с двумя половинками поясного ремня. Колин морщил нос, нервничал, пытаясь всячески продемонстрировать Дойлу свое презрение к ремням безопасности.

— Ничего, ничего, — улыбнулся Алекс, — пока доедем до Калифорнии, ты, глядишь, к нему и привыкнешь.

— Не привыкну, — поспешил уверить его Колин.

Он расправил футболку с Кинг-Конгом, откинул волосы, лезшие в глаза. Затем поправил свои тяжелые очки.

— Три тысячи миль, — сказал он, наблюдая за тем, как машина как бы подминает под себя серую полосу шоссе и затем оставляет ее позади. — За сколько мы проедем такое расстояние?

— У нас нет времени прохлаждаться, — сказал Алекс, — нам надо быть в Сан-Франциско в субботу утром.

— Пять дней, — произнес Колин, — чуть больше шестисот миль в день.

Похоже, он был разочарован такой медлительностью.

— Если бы ты мог иногда сменять меня, мы бы доехали гораздо быстрее. Но мне самому не хочется сидеть за рулем больше шестисот миль в день.

— Почему же Куртни не поехала с нами? — спросил Колин.

— Она приводит в порядок дом. Вещи наши она уже встретила и теперь все там устраивает.

— А ты знаешь, что, когда я летал в Бостон, это был мой первый полет на самолете?

— Я знаю, — ответил Алекс, вспоминая, как Колин, вернувшись из Бостона, все уши им прожужжал о том, как он летел на самолете.

— Мне очень понравилось.

— Я знаю.

Колин нахмурил брови:

— Почему мы не могли продать эту машину и полететь с Куртни на самолете?

— Ты же и сам это знаешь, — сказал Алекс, — машине всего лишь год. И если бы мы ее продали, то довольно много бы потеряли. Если хочешь, чтобы машина себя окупила, ее не стоит продавать года три-четыре.

— Сейчас ты себе можешь это позволить. Я слышал, как вы разговаривали с Куртни. Ты ведь будешь делать хорошие деньги в Сан-Франциско, — все настаивал Колин.

Алекс подставил вспотевшую ладонь к решетке кондиционера, чтобы высушить ее.

— Тридцать пять тысяч в год — не такие уж и большие деньги.

— Мне дают всего три доллара в неделю, — сказал мальчик.

— Ты прав, но я на девятнадцать лет тебя старше. И все это время не валял дурака.

Шины мягко шуршали по асфальту.

По противоположной стороне пронесся длиннющий трейлер. Это была первая машина — кроме фургона, конечно, — которую они встретили в это утро.

— Три тысячи миль, — задумчиво произнес Колин, — это почти одна восьмая земного шара.

Алекс тоже на минуту задумался:

— Да, правильно.

— Если ехать дальше, не останавливаясь в Калифорнии, то за сорок дней мы бы объехали вокруг света, — сказал Колин, держа руки так, как если бы в них был глобус.

— Ну, я думаю, нам бы потребовалось больше сорока дней, — сказал Алекс, — вряд ли по океану я смог бы ехать так же быстро.

Колин улыбнулся:

— Я имел в виду, мы бы сделали это, если ехать по мосту.

Алекс посмотрел на спидометр. Каких-то пятьдесят миль в час. На двадцать меньше, чем он рассчитывал. Колин был хорошим попутчиком, даже слишком хорошим. Так они и за месяц не доедут.

— Сорок дней, — продолжал Колин, — в два раза меньше, чем у Жюля Верна.

Хотя Алекс и знал, что Колин перескочил через один класс в школе и года на два опережал своих ровесников в чтении, он не переставал тем не менее удивляться его знаниям.

— Ты уже читал "Вокруг света за восемьдесят дней"?

— Давно, — сказал Колин и протянул руки к кондиционеру, так же, как это сделал Алекс.

И этот незначительный жест произвел на Дойла впечатление. Он в свое время тоже был худощавым, нервным ребенком, чьи ладони постоянно потели.

Он, как и Колин, стеснялся незнакомых людей, сторонился своих сверстников, не особенно преуспел в спорте. В колледже он начал усердно заниматься тяжелой атлетикой, надеясь стать вторым Чарльзом Этласом. К тому времени, когда грудь его стала более или менее рельефной, появились бицепсы, ему наскучило поднятие тяжестей. И вскоре он это бросил. При росте сто семьдесят семь сантиметров и весе семьдесят три килограмма до Чарльза Этласа ему было еще далековато. Но, по крайней мере, он был уже не тем тщедушным мальчиком, каким поступил в колледж. Хотя он все так же неловко чувствовал себя с новыми знакомыми и ладони его часто становились влажными. Он еще не забыл, что такое чувствовать себя озабоченным и неуверенным в своих силах. И теперь, глядя, как Колин протянул свои худые руки к кондиционеру, он понял, почему так спокойно чувствовал себя в его компании. Почему мальчик понравился ему с того самого первого дня полтора года назад. Их разделяло девятнадцать лет. Больше ничего.

— Он все еще едет за нами? — спросил Колин, прерывая ход мыслей Алекса.

— Кто?

— Фургон.

Алекс посмотрел в зеркало:

— Да. Агенты ФБР легко не сдаются.

— Можно я посмотрю?

— Только не расстегивай ремень.

— Ничего хорошего из этой поездки не выйдет, — мрачно заметил Колин.

— Конечно, если не успели мы отъехать, а ты уже не слушаешься, — согласился Алекс.

На противоположной полосе оживилось движение. Мимо них просвистел еще один грузовик. Но через минуту на шоссе, кроме них и преследовавшего их фургона, опять не было ни одной машины.

Они ехали на запад, так что всходившее солнце не било в глаза. На небе не было ни облачка. Холмы вдоль шоссе были уже совсем зеленые, поросшие молодой травкой.

Через некоторое время они свернули на дорогу к Харрисбургу, и тогда Колин опять спросил:

— Как поживает наш "хвост"?

— Все еще за нами. Несчастный фэбээровец идет по ложному следу.

— Наверное, его выгонят с работы. Это откроет дорогу мне, — сказал Колин.

— Ты хочешь пойти в ФБР?

— Были у меня такие мысли.

Алекс перестроился в левую полосу, обогнал машину с прицепом для перевозки лошадей. На заднем сиденье этой машины сидели две девочки примерно того же возраста, что и Колин. Они помахали ему, но Колин, залившись краской, сурово посмотрел вперед.

— Я не думаю, что в ФБР будет скучно, — наконец сказал он.

— Ну, я не знаю. Наверное, надоедает по нескольку недель выслеживать какого-нибудь жулика до тех пор, пока он не натворит чего-нибудь интересненького.

— Ничто так не надоедает, как сидеть пристегнутым ремнем всю дорогу до Калифорнии, — заметил Колин.

"Господи, снова он за свое", — подумал Алекс.

Перестроившись опять в правый ряд, он включил автоматический акселератор. Так что теперь, даже если Колин будет слишком любопытным, все равно скорость будет держаться на семидесяти милях в час.

— Когда этот парень, что преследует нас, попытается столкнуть нас в кювет, ты еще скажешь мне спасибо.

Колин посмотрел на него. От очков его и так большие глаза казались еще больше.

— Я думаю, ты просто так не сдашься.

— Ты правильно думаешь.

Колин облегченно вздохнул:

— Ты ведь сейчас мне как отец, да?

— Я муж твоей сестры. Но... Так как ты находишься под ее опекой, то я думаю, что вправе устанавливать некоторые правила для тебя. И ты должен их придерживаться.

Колин покачал головой, откинул волосы, лезшие в глаза.

— Не знаю, может быть, лучше было бы так и оставаться сиротой.

— Что-о? — с деланым гневом спросил Дойл.