Антон Фарб - Глиф Страница 2

Но, выйдя на пенсию, заслуженный фотокорреспондент, фотохудожник, фоторепортер, фотомастер, фото-все-что-угодно Загорский, по всей видимости, а) стал гораздо лучше зарабатывать, и б) слегка обленился.

К такому выводу Ника пришла, узрев на кухне вместо привычной турочки и мельницы сияющий хромом и никелем агрегат фирмы «Иннова». Нет, не скромную домашнюю кофеварку, и даже не офисную эспрессо-машину, а именно промышленный агрегат мощностью в двадцать атмосфер, рассчитанный на сотню-другую чашек в день.

— Однако, — буркнула Ника себе под нос.

Кофе нашелся на обычном месте. После включения агрегат задумчиво замигал лампочками, а Ника тем временем отворила холодильник. Еда, в понимании деда, подразумевала три сорта сухой колбасы, кусок твердого сыра с дырками такого размера, будто его расстреливали картечью, чуть подсохший лаваш, десятка полтора яиц, упаковку фарша, уже нарезанные и замаринованные медальоны из телятины в картонных коробках, полкило шампиньонов, всякую разную зелень и — важный штрих — банку любимого внучкой сливового варенья.

С такими запасами Ника могла бы продержаться тут недели две. Впрочем, она искренне надеялась, что так надолго отлучка деда не затянется.

Он позвонил позавчера; не тратя драгоценного времени на обмен пустыми любезностями, сказал, что уезжает на пару дней из Житомира, и, раз уж его драгоценная, любимая, единственная внучка с шилом в попе в данный момент находится в Киеве, то почему бы ей не пожить немного в родной провинции, где она не была хрен знает сколько лет? А заодно Пирата покормишь…

Для Ники это был повод сделать то, что она давно уже хотела, но все время откладывала. День ушел на сборы и перенос всех текущих дел на неопределенный срок; и, судя по свежести зелени в холодильнике, дед уехал самое позднее вчера днем. Они с Никой разминулись на пару часов.

Монстроподобный агрегат неожиданно зарычал, пшикнул паром и выдал Нике порцию двойного эспрессо. Пригубив кофе, Ника вытащила из холодильника упаковку фарша (который оказался собачьим кормом), и отправилась умываться, одеваться и знакомиться с Пиратом.

3

А девка в квартире у Львовича зачетная, оценил Ромчик. Худая, жилистая, но с сиськами, торчащими под футболкой, и длинными стройными ножками. И взлохмаченные черные волосы стрижены не очень коротко, а — средне; вроде бы это называется «каре», Ромке такое нравилось. В общем, девчонка явно была из тех, которые и в лоб могут дать при необходимости, и затрахать тебя до смерти… Трахаться Ромчик в свои шестнадцать еще не пробовал, но был очень подкован теоретически и часто, чтобы не сказать — постоянно, об этом думал.

Занимаясь фотографией у Аркадия Львовича, Ромчик время от времени сталкивался на квартире-студии Загорского с барышнями различных степеней приближения к так называемой «модельной внешности»: от анорексичных малолеток до бальзаковских дам. Подобные встречи открывали Роме новые горизонты хобби и давали богатую пищу для богатой фантазии. Сегодняшней незнакомке Ромчик с порога готов был предложить если не руку и сердце, то уж фотосессию в стиле «ню»… если бы не взгляд ее серых глаз.

Девчонка смотрела на Рому так, как, в его представлении, смотрят снайперы. С внимательным равнодушием. Бр-р-р!..

Выйдя из подъезда, Рома наглухо застегнул косуху и поверх обмотался шарфом. Ветер ранним весенним утром дул зимний, холодный и злой.

На трамвае Ромка доехал до площади, там пересел на троллейбус, идущий на Корбутовку. В салоне было почти пусто в такую рань, и Ромка, чтобы не пугать пенсионеров неформальным прикидом, уселся на заднее сиденье и воткнул наушники. Главное — не прозевать, где выходить.

Клеврет ждал его прямо на остановке у ремзавода, синий от холода и с сигаретой в зубах. Вообще-то, Клеврета звали Женька, но об этом мало кто знал; после какой-то большой игры прозвище Клеврет прилипла к нему раз и навсегда.

— Ну че ты так долго? — возмутился он, пряча руки в карманах потрепанной и не по размеру большой курточки родом из секонд-хенда. — Я тут задубел уже весь.

— Куда идти знаешь? — спросил Рома.

— Туда, за гаражи…

Корбутовку Ромчик знал плохо, и без Клеврета, который здесь жил, наверняка бы заблудился. Район это был странный: тут тебе вроде и военная часть, и девятиэтажки, магазины, кафе-бары-рестораны, а дорогу перейдешь, и сразу лес. Клеврет провел Ромку мимо заправки, сквозь унылый частный сектор с его клочковатыми огородами, кривыми заборами и домиками-скворечниками на десяток хозяев, по раздолбанной грунтовке (хорошо хоть, оттепели еще не было, и грязь под ногами замерзла) в сторону ржавых и обледеневших гаражей.

В одном из них, со слов Клеврета, обитал суровый мужик по кличке Чоппер, мастер болгарки и сварочного аппарата, кузнец божьей милостью, самородок-самоделкин, чиню, паяю, примуса починяю. То есть, не примуса, конечно, а мотоциклы. Старые «Уралы» и «Явы», попадая в руки Чоппера, превращались в «Харлеи», за что, собственно, местные байкеры и наградили самородка таким прозвищем.

На дверях гаража Чоппера был грубо намалеван череп в языках пламени — бездарная попытка имитировать стиль американских хот-родов пятидесятых. Клеврет сперва попытался свистнуть в два пальца (он долго учился это делать, но успех сопутствовал ему не всегда), потом тарабанил в дверь кулаком, и, наконец, сдался и позвонил на мобильный. Минут через пять дверь гаража открылась, и изнутри пахнуло жарким спертым воздухом и сивушным перегаром.

— Шо надо? — спросил невзрачный мужичок с сизым носом и недельной щетиной, высунув голову в щель.

Ромчик, ожидавший кого-то более колоритного — ну, в духе той передачи на «Дискавери», пузо, наколки, усы и т.д. — слегка подрастерялся, а Клеврет сказал:

— Мы за заказом.

— Ролевики, што ли? — уточнил Чоппер. — Ща вынесу…

Может, Чоппер и выглядел сильно пьющим слесарем, но дело свое он знал туго. Заказанные Ромкой латные рукавицы были точь-в-точь как на фотке из рыцарского зала Эрмитажа. Миланский доспех, середина пятнадцатого века. Реплика, Житомир, мастер Чоппер. Обалдеть… Ромка натянул шерстяные перчатки, сверху надел рукавицы, пошевелил пальцами, сжал кулак и ткнул Клеврета под ребра.

— Классная работа!

— А то, — подбоченился Чоппер. — Фирма веников не вяжет. Могу сделать гравировку.

— Не надо, — отказался Ромка.

— А мне, пожалуйста, вот это, — Клеврет протянул мятую распечатку. У него вечно не было черной краски в принтере, и Клеврет печатал темно-синим. — Шлем, кирасу и наплечники. Сможете?

— Я-то смогу… — протянул Чоппер, разглядывая нарисованный доспех. — А вот ты… Двести баксов.

Ого, подумал Ромка, но Клеврет, к вящему ромкиному удивлению, недрогнувшей рукой достал из кармана секонд-хендовской курточки два новеньких, хрустящих стольника.

— Когда будет готово?

— Месяц. Или полтора. Я позвоню, — сказал Чоппер.

На обратном пути, пробираясь по тропинке между огородами, Ромка поинтересовался:

— Откуда баблос?

— Я перса продал, — гордо заявил Клеврет.

— В Варкрафте? — обалдел Ромка. — Ты ж его два года качал!

— Прокачал — и продал, — отрезал Клеврет. — Теперь все. Никаких больше игрушек. Только реальность. Сделаю доспех, стану файтером.

Ромка ухмыльнулся. Клеврет — файтер? Да он же всю жизнь интриганов отыгрывал, ничего кроме кулуарки на игре не совершал.

— Ну-ну. Тренировка сегодня на три, приходи…

— Так у меня же доспеха еще нет! — очень искренне возмутился Клеврет.

4

Пират вел себя отвратительно. Помесь лайки, кавказца и тираннозавра, лохматое чудовище с хитрющими глазами, Пират первым делом поставил Нике лапы на плечи, привалив ее к стене, обслюнил лицо и тут же получил нагоняй от Клавдии Петровны, тишайшего вида старушки, больше всего напоминавшей бабушку из сказки про Красную Шапочку. После выволочки Пират на время присмирел, но уже дома, в квартире деда, завидев поводок, моментально впал в жизнерадостно-щенячий идиотизм.

При этом, пока они спускались с седьмого этажа, чудовище, весившее больше Ники, вело себя максимально корректно, с ног не сбивало, поводок не тянуло, и только нещадно лупило хвостом по Никиным бедрам. А вот в сквере, когда Ника его отстегнула, Пират начал отрываться по полной: гонять за голубями, мелкими дворняжками и — к ужасу Ники — за детьми. Дети, однако, его давно знали, поэтому вскоре Пират удирал от них, довольно ухмыляясь кошмарно-зубастой пастью. Пришлось опять брать его на поводок и бегать вместе с ним…

Было пасмурно, и с неба сыпались колючие микроскопические снежинки. Под ногами хрупал черный от копоти наст.

Через полчаса, когда и Ника, и Пират окончательно выдохлись и перепачкались, Пират повел временную хозяйку в сторону дома, а Ника сделала себе зарубку на память — обязательно купить лифтовую карточку. Тренировки тренировками, но после такой интенсивной прогулки подниматься пешком на седьмой этаж — удовольствие ниже среднего…