Вадим Голубев - Встретимся в Торонто! Боевик Страница 2

Старшой обвел взглядом лотки и витрины. Здесь тоже все по-прежнему. Те же фарфоровые вазы и мебель семнадцатого века в антикварном китайском магазине. Те же усыпанные дорогими камнями золотые браслеты длиной от запястья до локтя в витринах. Те же футболки с видами Торонто и канадской символикой на лотках. Старшой, не торопясь, пошел по Янг, по направлению к озеру Онтарио.

– Привет, сэр! Как дела? Вэлком! Прошу пана! – услышал он знакомый голос Вальдека.

Полячок распахнул дверцу серенькой, не новой «хонды». За рулем улыбался Юрик.

– Где такую срань откопали? – опустился Старшой на заднее сиденье.

– Паханы не велели светиться. Сказали, чтобы что-то попроще взяли, – ответил Юрик.

– Этот самоход – добрый! – вступился за машину Вальдек. – Мотор новый, от «порше», стекла – пуленепробиваемые, шины – тоже. Мне его наши хлопцы-поляки устроили.

– Ну, если ваши хлопцы-поляки устроили – жди от тачки какого-нибудь говна, – ответил Старшой. – куда сейчас?

– Если не голоден, заедем на хату. Кинем твой сумарек. Опять же, хочет хозяин – дедушка Иван с тобой познакомиться. Он – хоть бывший эсэсовец, но ничего – не нудный. Сам он в том доме не живет. У него есть еще один дом и магазин. А за этот берет полторы штуки в месяц. Отдали три – за два месяца вперед, – сказал Юрик, сворачивая на улицу Франт-стрит, а оттуда на хай-вэй имени Елизаветы II.

Мелькнули за окнами спортивный комплекс Скайдом, самая высокая в мире телебашня, озеро Онтарио. Юрик свернул в район под названием Этобико. Замелькали виллы, перемежаемые парками, полями для игры в гольф, церквушками. С проспекта Мартин Гроув свернули в заросший густой зеленью тупичок. В саду двухэтажного дома компанию поджидал дедушка Иван – сухонький старичок с пронзительными карими глазами.

– Чого вам у нашей Канаде трэбо? – обратился он к Старшому по-украински. – Видпочиватэ? Це – добре. Я хлопцам казав, и вас, пан, упрэждаю: у хате не курыть! Я нэ кохаю! Курыть тильки у садике! Цыгарки ховайтэ у цю банку з-пид консэрвы! У хате, що б чисто було! Пянства не дозволяю! Дивчат не водить! О’кей?

– Ноу проблем! – ответил ему Старшой.

Проводив дедушку Ивана, и приняв душ, Старшой велел ехать на обед. Все облачились в светлые американские рубашки с коротким рукавом, в тон им брюки, легкие бразильские полуботинки.

– Едем в «Династи Стар», – чиркнул Юрик ключом зажигания. – Пообедаем, заодно – поужинаем. Может быть, хорьков кавказских встретим.

– Что за хорьки? – спросил Старшой.

– Да приехали трое. Ходят, принюхиваются. Готовят почву под кавказский десант. Паханы велели пугнуть их так, чтобы убрались. Не нужны – говорят – здесь кавказцы с их грязью и наглостью. Хватит того, что мы им Москву на откуп отдали.

Юрику хорошо: знает три языка. Всю жизнь по заграницам – папаша дипломатом был. Чему только Юрик не учился: кунг-фу, карате, кик-боксингу. Все было бы хорошо: МГИМО бы Юрик окончил и жил бы, поживал за бугром в ранге дипломата. Но случилась беда – папаша не на того стукнул, и его самого выперли на пенсию. Ну а Юрика перестали в МГИМО тянуть за уши и отчислили за неуспеваемость. Судьба свела его со Старшим несколько лет назад. Они стали перегонять из-за рубежа подержанные тачки, которые в России подкрашивались и продавались как новые. В ту пору начали пошаливать на дорогах «крутые ребятишки». С кого-то взимали «плату за проезд». Кого-то вытряхивали из приглянувшихся «тачек», отбирали оставшиеся деньги, случалось, убивали. Однако, не смотря на риск, перегонщики были довольны. Сутки без сна и питание всухомятку, инциденты на дорогах щедро компенсировались выручкой. Правда, без потерь не обходилось: кого-то пристрелят в дороге, кого-то подберут с проломленным черепом. Но такая работа.

В одном из рейсов Юрик со Старшим залетели. Под Тулой стоял сильный туман. На развилке шоссе они наскочили на парня, что-то быстро заговорившему по мобильнику. Следом из тумана начали выплывать бочки из-под бензина, опоясанные старыми покрышками с торчавшими из них в разные стороны длинными корабельными гвоздями. Только мастерство Старшого и Юрика, ведших «мерседесы», спасло их от столкновения. Снова выросла из тумана фигура парня с мобильником. Поравнявшись с ним, Старшой резко выбросил в открытое окно руку в перчатке с металлическими пластинами и шипами. Угодил в переносицу. Парень ухнул и упал навзничь.

– Посмотрим, сколько их там? – спросил Старшой.

– Посмотрим! – азартно поддержал Юрик.

Они развернули машины, подъехали к ближайшему препятствию и остановились рядом с ним. С обеих сторон дороги выпрыгнули «ребятишки». Их было шестеро: по трое на каждую машину. Из-за тумана они не видели, что произошло с их сообщником.

– Уже колхозники на «меринах» ездят! – процедил главарь. – Выйти из «тачек»!

Бочком, пряча за спиной нунчаки, Старшой и Юрик вылезли из машин. Они одновременно взмахнули нунчаками. Те со свистом разнесли лбы пары парней, оказавшихся поближе. Затем – одновременный удар ногами по вискам еще пары «ребятишек», находившихся слева. За ними – удары нунчаков по вискам и затылкам парней, оказавшихся справа. Юрик вырубил своего «левого» четко. А старшой сплоховал – угодил по зубам. Парень свалился, но быстро вскочил и спотыкаясь побежал, доставая из-под куртки пистолет «ТТ». Старшой в два прыжка догнал его и ударил кулаком в затылок. Что-то треснуло. Парень рухнул ничком, выронив оружие. Старшой подобрал оружие и опустил себе в карман. Юрик тем временем схватил своего «правого», подтащил к препятствию и насадил лицом на гвозди. Парень, охнув, обмяк. Старшой подошел к главарю, вставшему на четвереньки.

– Ты у них, что ли, главный? – спросил он и, подняв главаря за волосы, тоже швырнул лицом на гвозди.

– У-у-у! – взвыл главарь и с хрипом засучил ногами.

Застучали по асфальту подковки. Из тумана выскочил парень, который стоял перед началом препятствий. Он выхватил из-под пальтеца обрез, но Юрик, успевший достать большую рогатку опередил его. Посланный им стальной шарик угодил парню прямо в глаз. Парень со стоном опустился на асфальт, дернул пару раз ногами и вытянулся, не подавая признаков жизни.

Старшого и Юрика «побеспокоили» в Москве. Они отмечали завершение работы в небольшом, но престижном ресторанчике, к ним подошел паренек турецкой кожаной куртке и сказал:

– Пахан зовет!

За отдельным столиком сидел лысоватый мужичок, тоже в «коже» – только более дорогой – испанской.

– Выпьем за знакомство! Угощаю! – кивнул тот.

Моментально возник услужливый официант. Он наполнил коньяком «Наполеон» рюмку мужичка и фужеры для Старшого и Юрика. Пахан приподнял рюмку, сделал глоток. Отхлебнули по глотку Старшой с Юриком.

– Хорошо, что на халявную выпивку не падкие! Будете теперь с нами работать! Нам крутые парни нужны. «Пасем» вас с самой Тулы. Знаем, на что вы способны. Платить вам будем гораздо больше, чем ваши нынешние хозяева отстегивают. Бабла навалим вам столько, что сигареты от тысячных купюр прикуривать будете…

– А нас ты спросил? Вдруг мы не согласны? – задал вопрос Старшой.

– Деваться вам некуда! Станете дергаться – сдадим вас ментам. Вы под Тулой двух наших грохнули. Мы позаботимся, чтобы вас к пожизненному приговорили. На зону сообщим. Там вас для начала «опустят», потом придумают, как вам «несчастный случай» устроить.

Старшой и Юрик поняли, что деваться им, действительно, некуда. Так и стали ездить они друг с другом. Правда, поначалу Старшой еще не был «старшим». Заправлял делами в группе Костыль – в прошлом мастер спорта международного класса по боксу. Громили они «челноков», ехавших по железной дороге. Костыль никогда не ограничивался только грабежом. Всегда избивал своих жертв. Практиковался на них, чтобы не терять форму. По наводке таможенников группа знала, кто в каком купе едет. Садились в Орше, «бомбили» самое богатое купе. В Смоленске ждал Юрик с «тачкой». Отнятое везли в ближайший районный городок. Там оно с недельку «вылеживалось», затем поступало на рынки Москвы. Молчали все: и проводники, и ограбленные, и другие пассажиры – такой страх нагнал Костыль. Но однажды ему не повезло. Ворвавшись в купе он получил заряд из травматического пистолета в щеку. Костыль с ревом заскользил по стенке. Старшой ударом кулака в висок свалил стрелявшего замертво. В него самого выстрелила сидевшая в купе подружка «челнока», но промахнулась. Со стоном Костыль достал ее, крутанул голову, ломая шейные позвонки. Отбросив труп он повернулся к Старшому: «Посмотри!» Тот сквозь дыру в щеке увидел обломки зубов, развороченные десны. Дыру заткнули нечистыми носовыми платками, замотали вагонным полотенцем. Чем ближе к Смоленску, тем хуже становилось Костылю. В Смоленске «работали» – перегружали отнятое из вагона в «тачку» – лишь Старшой с Юриком. Костыль стонал, сидя в машине. Затем он потребовали, чтобы его отвезли в больницу. Однако Старшой велел ехать на хату. Костыль попытался махать руками, но боль была такая, что он не смог драться. На хате скупщик краденого – майданщик – осмотрел рану.