Бен Элтон - До последнего звонка Страница 2

— Значит, наш убийца намеренно не давал жертве отключиться во время пытки?

— Да. Адам Бишоп истекал кровью в полном сознании.

2

На следующий день на совещании доктор Кларк представила отчет о вскрытии тела. Она зондировала раны, проанализировала содержимое желудка, разрезала сердце, измерила вес мозга, взяла пробу из-под ногтей и представила следственной группе графики, карты, фотографии и огромное количество скрупулезно собранных и разложенных свидетельств, включая температуру тела, гипостаз, стадии трупного окоченения, мраморизации, разжижения и разложения.

— Глазные раны довольно необычные, — заметила доктор. — Но думаю, реакция глазного яблока на повторное проникновение просто недостаточно хорошо изучена.

— Что это такое? — спросил Ньюсон, показывая на фотографию рта убитого, из которого торчала какая-то длинная оранжевая лента.

— Это туалетная бумага.

— Я так и подумал.

— Убийца засунул ее в рот жертве.

— Мило, — заметила сержант Уилки.

— Но самое невероятное: я была права насчет того, что убийца не давал ранам затягиваться. Он использовал вещество, присутствующее в змеином яде.

— Змеиный яд? Вы шутите.

— Я никогда не шучу насчет убийств, инспектор.

— Да, но змеиный яд? — переспросил Ньюсон.

— На самом деле это не сам яд, а содержащееся в нем вещество. Змеиный яд включает ингредиент, который препятствует свертыванию крови, делая рану смертельной. Мы знаем, что убитый не страдал от гемофилии, на что указывает порез от бритвы. Я искала вещество, задерживающее свертывание крови, и я его нашла. Убийца погружал в него острие орудия убийства перед нанесением ударов.

— Значит, убийца хотел, чтобы Бишоп истек кровью до смерти?

— В общем, да. Если бы он хотел только этого, он бы взял канцелярский нож и вскрыл ему артерию. Мне кажется, что убийце хотелось, чтобы Бишоп умер от ран, нанесенных определенным орудием, но он знал достаточно о физиологии, чтобы понять, что само по себе это орудие не может гарантировать нужного эффекта.

— Правда? Разве нельзя убить человека, заколов его короткой иглой?

— Можно, но сложно, и в нашем случае убийце бы это не удалось. Думаю, он хотел, чтобы Бишоп умирал медленно, от максимального количества уколов, и при этом он старательно избегал риска нанести ему смертельную рану. Взгляните… — Доктор Кларк открыла на компьютере изображение тела с выделенными разными цветами областями, указывающими на интенсивность повреждений. — Несмотря на большое количество ран, убийца более осторожно колол вокруг главных артерий, чем в менее чувствительные участки мышц и жира. Более того, он не колол в сердце или в мозг, и когда прокалывал глаза, то не более чем на один дюйм. Он хотел убить жертву, но ему нужно было, чтобы процесс был долгим, он сам выбирал условия и время.

— И Бишоп не мог бы умереть от этих ран, если бы свертываемость крови была нормальной?

— Насчет этого я не уверена. Он мог бы умереть от потери крови или от шока, как мне кажется, и от обильного течения ран. В организме много разных жидкостей, помимо крови, некоторые из них выделяются именно при получении травмы. Может быть, Бишоп истек бы до смерти, но это не точно. Именно поэтому убийце потребовалось вещество, задерживающее свертывание крови.

— А что известно об орудии, которое было так важно для преступника? — спросил Ньюсон.

— Завод-изготовитель и серийный номер я вам, к сожалению, сообщить не смогу. Раны не похожи ни на один из известных мне типов колотых ран. Единственное, что я могу сказать, это тонкая короткая игла, ровно пять сантиметров длиной, с металлической ручкой, ширина которой примерно четыре миллиметра.

— С чего вы это взяли? — спросила сержант Уилки.

— У меня есть глаза, и я ими пользуюсь, сержант. Убийца редко всаживал в мистера Бишопа всю иглу, но когда он это делал, и там, где уколы не столь обильны, можно разглядеть царапины от рукоятки орудия вокруг раны.

— Я просто спросила, — пробормотала сержант Уилки.

— И последнее, что я могу сказать: не думаю, что игла была очень острой. Убийца очень старался наносить удары точно, но с таким орудием это нелегко. Края каждой ранки слегка неровные. Ему приходилось с усилием протыкать кожу.

— То есть у него была тупая игла.

— Именно так.

— Он нисколько не облегчал участь жертвы, правильно?

— Да, учитывая то, что убийство было тщательно спланировано, убийца мог бы выбрать более надежное орудие. Несомненно, у него были свои причины.

— Или у нее, — добавила сержант Уилки.

— Да, эти раны могли быть нанесены женщиной, — согласилась доктор.

— А этот человек, — добавил Ньюсон, — как его характеризуют нанесенные им раны? Что вы можете сказать?

— Во-первых, это очень скрупулезный человек. Терпеливый и усердный. Раны нанесены человеком, который никуда не спешил и делал все очень точно. И еще — это выдержанный тип. Он провел в доме много часов. Он должен был осознавать, что в любой момент ему могут помешать. Но это всего лишь размышления, инспектор. Я не занимаюсь составлением психологического портрета, и, если честно, у меня терпения не хватает думать об этом. Я предпочитаю измышлениям факты, имеющие под собой почву. Единственное, что я могу сказать с определенностью, это что раны были нанесены одним человеком, причем правшой. Возможно, мужчиной, но не точно, учитывая, что жертва была связана.

— Вы думаете, что жертва сама позволила себя связать?

— Не хотелось бы гадать, могу сказать только, что следов борьбы не наблюдается.

— А что насчет туалетной бумаги?

— Фирмы «Андрекс».

— У него в туалете такая бумага, я помню, — сказала сержант Уилки. — Я проверю, оттуда ли она.

— И снова единственное, что я могу добавить, — сказала доктор Кларк, собирая бумаги, — когда я достала изо рта трупа бумагу, она была почти сухая и в довольно хорошем состоянии, так что могу с уверенностью сказать, что убийца засунул ее туда после смерти жертвы.

3

Инспектор Ньюсон и сержант Уилки стояли в очереди в «Старбакс» на Сент-Джонс-Вуд, медленно продвигаясь вдоль кексов и морковных тортиков.

— Ну и что ты думаешь? — спросила сержант Уилки.

— Увидев тело Адама Бишопа, я понял, что тот, кто его убил, непременно убьет снова.

— Это еще почему? — спросила сержант Уилки, немного повернувшись к нему, и инспектор моментально потерял свою мысль. Блузка у нее разошлась между пуговицами, и он вдруг увидел кусочек ее лифчика. Ньюсон знал, что ему нужно всего лишь чуть-чуть повернуть голову, чтобы увидеть ее грудь. Но она догадается, он был в этом абсолютно уверен. Он и так уже бросил один взгляд вниз. Она ведь детектив, и замечать такие мелочи — это ее профессия. К тому же все девушки неплохие детективы, когда дело доходит до мужских слабостей. Он почувствовал, что краснеет. Ему было тридцать четыре, а не пятнадцать. Ну как он мог до такого докатиться?

Ньюсон работал с Наташей уже почти три года. Он не мог вспомнить, когда их рабочий союз и легкая дружба превратились для него в мрачную, тайную одержимость. Видимо, это произошло довольно быстро, потому что ему казалось, что он несет этот тяжкий груз уже целую вечность. Вспоминая тот день, когда они впервые встретились, чтобы обсудить Наташино заявление по поводу работы в его команде (а он частенько вспоминал его), Ньюсон не считал, что это была любовь с первого взгляда. Он точно помнил, что любви предшествовал короткий период дружбы, но он закончился очень быстро, а потом была любовь, а вместе с ней болезненная агония желания, которое разгоралось при каждой их последующей встрече.

Он яростно попытался сфокусировать свой взгляд на плетеной корзинке с шоколадными кексиками, которые в тот день предлагалось попробовать бесплатно.

— Я думаю, что он убьет еще, потому что, судя по сценарию, это психопат, а если человек психопат, то это надолго. Особенно если проблема носит сексуальный характер, и давай будем откровенны: в конечном счете все проблемы носят сексуальный характер.

— Сексуальный? При чем тут это?

— Вполне вероятно, что это убийство имело сексуальные и ритуальные мотивации.

— Разве все ритуалы носят сексуальный характер?

— Как это ни грустно, Наташа, я пришел к довольно угнетающему выводу, что все по своей природе сексуально… Взгляни хотя бы вот на эту рекламу. — Ньюсон указал на плакат на стене, рекламирующий лучший кофе недели, с великолепной ванилью, кокосовым сиропом и печеньем со сливками. — Прочитай: «…горячий, гладкий, шелковистый, он пенится, согревает и окутывает…» Фрейд бы нашел, что сказать на эту тему.

— Значит, Фрейд был идиотом.

— Да, это факт.

— Латте с ванилью, кокосовым сиропом и печеньем не сексуальны сами по себе, это заместители секса, — сказала сержант Уилки.