Дэниел Силва - Сезон Маршей Страница 2

Дверь штаб-квартиры распахнулась. На темный от дождя тротуар пролилась изнутри лужица света. Черная Овца сразу узнал человека, которого ему предстояло убить: Имонн Диллон, третий по рангу, после Джерри Адамса и Мартина Макгиннесса, руководитель Шин фейн, участник мирных переговоров. И к тому же примерный семьянин, муж и отец двух сыновей. Последнюю мысль Черная Овца тут же отогнал — сейчас об этом думать не время. Диллона сопровождал всего лишь один телохранитель. Дверь закрылась, и мужчины, повернув на запад, зашагали по Фоллз-роуд.

Черная Овца бросил на землю недокуренную сигарету, поднялся и быстро пересек парк. Поднявшись по ступенькам, он остановился на пересечении Фоллз-роуд и Гросвенор-роуд. Нажал кнопку на пешеходном переходе. Спокойно подождал, пока красный сменится на зеленый. Диллон и его телохранитель находились примерно в сотне ярдов от «Селтика». Светофор мигнул. Британских солдат на Фоллз-роуд не было, только те двое, что остались в парке. Перейдя на другую сторону, Черная Овца повернул на восток. Теперь он и Диллон с телохранителем двигались навстречу друг другу.

Киллер прибавил шагу и убрал руку за пазуху, сжав рукоятку «вальтера». В какой-то момент он поднял голову, оценил расстояние до «объекта» и снова опустил глаза. Тридцать ярдов, самое большое тридцать пять. Убрать предохранитель. Ему вспомнились дети в пирожковой на Грейт-Виктория-стрит.

Я делаю это ради вас. Во славу Господа и Ольстера.

Черная Овца выхватил «вальтер», прицелился в телохранителя и, прежде чем тот успел вытащить оружие из плечевой кобуры под плащом, дважды потянул за спусковой крючок. Обе пули попали в грудь, и охранник свалился на мокрый асфальт.

Черная Овца направил пистолет в лицо Диллону и на мгновение заколебался. Он не мог это сделать. Не мог выстрелить человеку в лицо. Киллер опустил руку и выстрелил еще два раза.

Пули попали в сердце.

Диллон, раскинув руки, завалился на спину. Правая рука упала на окровавленную грудь телохранителя. Черная Овца наклонился, прижал дуло пистолета к виску «объекта» и выстрелил еще раз.

Второй акт трагедии разворачивался в это же самое время в сотне миль к югу от Белфаста, в Дублине, где невысокого роста мужчина, прихрамывая, шел под проливным дождем через Сент-Стефен-Грин. Его кодовое имя было Мастер. Со стороны его можно было принять за студента расположенного поблизости Тринити-колледжа, на что он и рассчитывал. На нем были куртка из твида с поднятым воротником и потертые на коленях вельветовые брюки. Темные глаза и слегка растрепанная бородка выдавали правоверного мусульманина, что не соответствовало действительности. В правой руке он нес кейс, настолько старый, что от него пахло не столько кожей, сколько сыростью и плесенью.

Выйдя на Кильдейр-стрит, он прошел мимо отеля «Шелбурн», вход в который украшали статуи нубийских принцесс и их рабов, и, опустив голову, пробился сквозь толпу туристов, направлявшихся на чай в «Лорд-Мэйр Лонж».

К тому времени, когда Мастер вышел на Молсуорт-стрит, притворяться, что кейс в правой руке ничего не весит, стало уже невозможно. Мышцы правого плеча горели, подмышками было мокро от пота. За поворотом открылась Национальная библиотека. Он быстро вошел внутрь, пересек вестибюль, миновав выставку рукописей Джорджа Бернарда Шоу, перекинул кейс из правой руки в левую и приблизился к дежурному.

— Будьте любезны, мне нужен пропуск в читальный зал, — сказал посетитель, переходя с резкого акцента Западного Белфаста на более мягкий говор юга.

Мастер поднялся по лестнице на третий этаж, вошел в знаменитый читальный зал и, осмотревшись, нашел свободное место рядом с нервного вида мужчиной, от которого пахло камфарными шариками от моли и льняным маслом. Он откинул боковой клапан кейса, вынул тоненький томик кельтской поэзии и бережно положил на обитый кожей стол. Включил лампу под зеленым абажуром. Нервный сосед вскинул голову, нахмурился и вернулся к работе.

Несколько минут Мастер делал вид, что читает книгу, хотя притворство давалось нелегко: в голове назойливо, как записанные на пленку объявления на железнодорожном вокзале, крутились полученные инструкции. Таймер установлен на пять минут, сказал тот, кто проводил последний инструктаж. Вам вполне хватит времени, чтобы покинуть библиотеку, а если кейс обнаружат, охрана уже не успеет ничего предпринять.

Мастер сидел, опустив голову, приклеившись взглядом к тексту. Время от времени он поднимал руку и делал короткую запись в дешевом, на пружинках блокноте. Слух улавливал тихие шаги, шелест переворачиваемых страниц, поскрипывание карандашей, приглушенное покашливание, сопение и прочие побочные продукты вечной сырости дублинской зимы. Он хотел, чтобы они, эти звуки, оставались безликими, отстраненными. Ирландцы не сделали ему ничего плохо; его врагом было правительство Ирландии. И мысль о том, что здесь прольется невинная кровь, не доставляла радости.

Мастер посмотрел на часы — 4:45. Пора. Он опустил руку к стоящему между ног кейсу, сделав вид, что достает второй том, но в кейсе пальцы нащупали маленький пластмассовый переключатель, который должен был привести в действие детонатор. Он осторожно и медленно сдвинул его, чтобы не было слышно щелчка. Вынул руку из-под стола. Положил второй томик рядом с первым. Снова посмотрел на часы — аналоговые, в корпусе из нержавеющей стали и секундной стрелкой, — чтобы запомнить время установки детонатора.

Оставалось пять минут.

Он повернулся и посмотрел на сидящего за соседним столом мужчину. Тот ответил сердитым взглядом, как будто поймал его на занятиях гимнастикой.

— Не скажете, где здесь туалет? — прошептал Мастер.

— Что? — Нервный сосед оттопырил ухо пожеванным желтым карандашом.

— Туалет, — повторил Мастер чуть громче, но по-прежнему шепотом.

Мужчина снова нахмурился и ткнул карандашом в сторону двери в дальнем конце зала.

Мастер бросил взгляд на часы, поднялся и направился к выходу. На ходу он снова посмотрел на часы и прибавил шагу, но уже через пять секунд услышал оглушающий, похожий на удар грома взрыв и почувствовал толчок в спину. Волна горячего воздуха сбила его и швырнула через зал, как порыв осеннего ветра швыряет оторвавшийся от ветки листок.

Высокая женщина в джинсах, походных ботинках и черной кожаной куртке пробивалась через толпу, запрудившую тротуар на лондонской Бромптон-роуд. За собой она катила черный нейлоновый чемодан на колесиках. Ее кодовое имя было Дама.

Дожди, прошедшие над Шотландией и Белфастом, еще не достигли юга, и предвечернее небо было чистым и бурливым: розовым и оранжевым на западе, над Ноттинг-Хиллом и Кенсингтоном, голубым и черным над Сити. Воздух дышал теплом и сыростью. Дама быстро прошла мимо сияющих витрин «Хэрродса» и остановилась с кучкой других пешеходов на Ханс-Кресент.

Свет сменился, и она перешла через улочку, разрезав орду шумных японских туристов, стремящихся к «Хэрродсу», и оказалась у входа на станцию метро Кенсингтон. Здесь она остановилась перед ступеньками к билетным кассам, посмотрела вниз и, словно отбросив сомнения, сделала шаг вперед. Чемодан скатился с первой ступеньки, качнулся и с глухим, тяжелым стуком завалился набок.

Дама протащила его за собой еще на две ступеньки, когда к ней подошел молодой человек с жидкими блондинистыми волосами.

— Вы не против, если я вам помогу? — кокетливо предложил он.

Акцент выдавал в нем уроженца Скандинавии или средней Европы: немца, голландца или, может быть, датчанина. Дама колебалась. Принять предложение незнакомца? А если не принять, не покажется ли отказ подозрительным?

— Большое спасибо, — решилась наконец она. Ее акцент был американским, плоским и невыразительным. Дама много месяцев прожила в Нью-Йорке и ей не составляло труда скрыть родной, ольстерский.

Молодой человек взял чемодан за ручку и поднял.

— Боже, что же у вас там, камни?

— Вообще-то золотые слитки, — сказала она, и они оба рассмеялись.

Он отнес чемодан вниз и поставил на землю.

— Спасибо. — Дама взялась за ручку, повернулась и пошла дальше. Молодой человек держался за спиной — она ощущала его присутствие. Дама прибавила шагу, демонстративно посматривая на часики и давая понять, что спешит. В кассовом зале она подошла к свободному автомату, опустила в щель три фунта, тридцать пенсов и нажала соответствующую кнопку. Рядом, у соседнего автомата появился ее добровольный помощник и, не глядя на нее, бросил в слот несколько монет. Он взял билет за фунт и двадцать пенсов — это означало короткую поездку, вероятно, в пределах центрального Лондона. Взяв билет, молодой человек растворился в обычной для часа пик толпе.

Дама миновала турникет и спустилась по эскалатору на платформу. Почти тут же из туннеля дохнуло ветром, и тут же послышался шум приближающегося поезда. Удивительно, но в вагоне нашлось несколько свободных мест. Дама оставила чемодан у двери и села. На Эрлс-Корт пассажиров заметно прибавилось, и чемодан потерялся из виду. Поезд вынырнул из туннеля и понесся через западные пригороды Лондона. Десятки уставших людей высыпали из вагонов на продуваемые ветром платформы Бостон Мэнор, Остерли и Хаунслоу Ист.