Уоррен Мерфи - Ужас в Белом Доме Страница 2

– Итак, мы имеем дело с террористом-маньяком, которого не пугает даже смерть, – глубокомысленно заключил страж порядка.

– Не совсем так, – возразил Уолгрин. – То есть все террористы утверждают, что их не пугает смерть, но в действительности это редко бывает.

– Инструкция указывает на это как на типичное обстоятельство.

– Вы говорите об инструкции Службы безопасности по борьбе с терроризмом, – устало ответил Уолгрин. – Которую признали устаревшей сразу после ее принятия.

– Да по телевизору только и говорят о том, что террористы не боятся умирать! Вчера, например, в программе новостей – я сам слышал.

– Тем не менее это не так. И в любом случае я не думаю, что мы имеем дело с террористом.

– Да их сразу можно узнать!

– Капитан Лапонт, все, что я хочу узнать у вас – что конкретно намерены вы предпринять для спасения моей жизни?

– Мы обеспечим вам надежную охрану... Организуем, с одной стороны, систему защитных мероприятий, с другой – постараемся пресечь действия террориста в зародыше...

– Что именно вы намерены делать?

– Я же только что сказал вам, – капитан тяжело дышал от возмущения.

– Если можно, прошу подробней.

– Вам будет сложно понять.

– Ничего, попытаюсь.

– Там много... специальной терминологии.

– Можете начинать.

– Ну, прежде всего мы поднимем папки с ОД...

– То есть с оперативным досье, отыщете имена и адреса всех в близлежащих районах, кто когда-либо и почему-либо угрожал своему ближнему, и будете расспрашивать их, что они делали такого-то числа в три минуты двенадцатого, и если чей-то ответ покажется вам странным или не заслуживающим доверия, вы будете доставать его до тех пор, пока он не скажет вам что-нибудь, что, по вашему мнению, сможет заинтересовать прокурора. А тем временем те, кто угрожал мне, преспокойно меня угрохают.

– Это типичный случай негативного мышления, мистер Уолгрин.

– Капитан, поймите – я уверен, что ни одного из этих людей вы не сможете найти в ваших папках. Я бы лично обратился к вам с просьбой о постоянном наблюдении и сборе оперативных данных на тех, кто имеет кое-какой опыт в обращении с огнестрельным оружием. И если повезет – мы сможем предотвратить первую попытку покушения на мою жизнь, а заодно выяснить имена возможных убийц. Я думаю, что они повторят попытку – именно возможность повторной атаки делает их шансы серьезнее, но одновременно они становятся более уязвимыми – им неизбежно придется выдать себя, в крайнем случае свои связи...

– Во-вторых, – гнул свое капитан, – мы разошлем всем постам Бво – бюллетень всеобщего оповещения...

Не дождавшись окончания фразы, Уолгрин покинул здание управления. Толку от них, что и говорить...

Дома он сообщил жене, что должен будет на несколько дней уехать. В Вашингтон. Милдред слушала его, восседая за щербатым жерновом гончарного круга и меланхолически разминая пальцами красноватый глиняный ком. Под нежарким весенним солнцем кожа ее порозовела, и выглядела она здоровой и абсолютно очаровательной.

– Ты сногсшибательно выглядишь, дорогая!

– Ах, перестань, пожалуйста! Я похожа черт знает на что! – но в глазах Милдред дрожали искорки смеха.

– Ты знаешь, с каждым днем я все отчетливей убеждаюсь, что, женившись на тебе, сделал самый верный шаг в своей жизни! Точнее – мне просто незаслуженно повезло!

И она опять улыбнулась... и в этой улыбке жены было столько жизни, что смерть, которая – он знал – уже стоит у порога, и старая формула «все там будем» не делала мысль о смерти привычнее – казалась рядом с этой улыбкой только старым, беззубым призраком.

– Ну, Эрни, я тоже удачно вышла замуж.

– Но не так удачно, как я!

– Нет, думаю, почти так же, милый!

– Знаешь, – произнес он как можно более буднично – но не слишком, чтобы Милдред не уловила в его тоне наигранности и, не дай Бог, не заподозрила что-то, – я бы, пожалуй, управился с вашингтонским проектом недели за три ... если... если бы...

– Если бы я поехала куда-нибудь отдохнуть?

– Да, – кивнул он. – Может, к твоему брату в Нью-Гемпшир...

– Тогда уж лучше в Японию.

– Туда можем поехать вдвоем – но сначала навести брата.

Оставив глину на круге, она вышла из комнаты. Только через два дня он – случайно – узнал, что она говорила с его секретаршей, и та рассказала, как растревожил мистера Уолгрина неожиданный телефонный звонок. Чуть позже он понял, что Милдред уехала лишь по одной причине – чтобы не заставлять его тревожиться еще и за ее жизнь; но когда он понял это, было уже поздно за что-либо тревожиться.

Она улетала в Нью-Гемпшир дневным рейсом, и Эрнест Уолгрин навсегда запомнил жену такой – нервно рывшейся в сумочке в поисках билета, как рылась она в ней в тот день, когда он впервые встретил ее – давным-давно, и оба они был молоды, и остались такими до этого прощания в аэропорту, вместе, рядом – навеки...

В Вашингтоне, в штаб-квартире Службы безопасности, Уолгрина, пробившегося наконец через бесконечную череду кабинетов к резиденции начальника регионального управления, встретил на пороге знакомый рокочущий бас:

– А-а, нас приветствуют магнаты большого бизнеса! Ну, как, Эрни? Поди, жалко, что ушел тогда от нас, а?

– Когда покупаю новый «мерседес» – то не очень, – отшутился Уолгрин и чуть тише добавил: – У меня неприятности.

– Да. Знаем.

– Откуда же?

– Да мы ведь приглядываем за нашими ребятами. Сам знаешь, стережем президента – вот потому и нелишне узнать, чем там занимаются наши старые кореша – на всякий пожарный.

– Не думал, что до такой степени...

– После случая с Кеннеди – именно до такой.

– Но его же пришили из окна, – вспомнил Уолгрин. – От такого сам черт не убережет.

– Тебе, конечно, лучше знать. Только беда в том, что президентскую охрану ценят не за количество неудавшихся покушений.

– И обо мне вы тоже, выходит, все знаете?

– Знаем, что ты, как считаешь сам, влип в историю. Знаем еще, что если остался бы с нами – сейчас был бы на самом верху. Знаем, что тамошние фараоны чего-то там завозились – как бы ради тебя, но тебе о том ни полслова. Они могут что-нибудь, твои местные?

– Местные, – вздохнул Уолгрин.

– Ага, – начальник управления понимающе кивнул.

Опустившись в кресло, Уолгрин окинул взглядом небольшой, обставленный выдержанной в серых тонах мебелью кабинет – типичное помещение, в котором работают люди, по роду занятий не принимающие большого числа посетителей. Стаканчик виски старым друзьям в таких кабинетах, как правило, тоже не предлагают. Вообще все помещение более напоминало сейф, чем нечто пригодное для работы – и Уолгрин искренне порадовался в душе, что нашел в свое время силы оставить Службу ради толстых ковров, приемов, ежегодных банкетов и прочих симпатичных атрибутов большого бизнеса.

– Я определенно влип в историю, но затрудняюсь даже объяснить, в чем дело... В принципе – всего-навсего телефонный звонок, но вот голос... пожалуй, он встревожил меня. Я знаю, в бизнесе ты не силен, но можешь поверить мне на слово – бывает, встретишься с кем-то и сразу чувствуешь – этот не бросает слов на ветер. И чувствуешь именно по голосу – есть в нем какая-то точность, определенность, что ли. Не знаю. Но тот голос был именно такой.

– Эрни, ты знаешь, как я тебя уважаю.

– Ты это к чему?

– Один телефонный звонок – это еще не основание.

– То есть для того, чтобы ты пустил своих ребят по следу, мне нужно как минимум умереть?

– Ну ладно, кончай. А почему, ты думаешь, этот тип собирается покушаться на твою жизнь?

– Не имею понятия. Он только посоветовал мне принять к защите все возможные меры.

– А в тот день с утра ты не пил?

– Нет, не пил. Я работал.

– Так вот, Эрни, это – обычный звонок съехавшего с ума выпивохи. Самый что ни на есть. И все эти бредни о том, что тебе, мол, нужно купить пистолет, обзавестись охраной и все такое, «потому что я, приятель, собираюсь выбить тебе мозги» – дело совершенно типичное. Да ведь ты же сам знаешь, Эрни.

– Нет. Он говорил всерьез. Те звонки, о которых ты говоришь, я и правда знаю. С нашей компьютерной системой засечь такой звонок ничего не стоило. Я знаю эти звонки. И я знаю разницу. Это был не сбрендивший пьяница. Не знаю, почему я это чувствую, но можешь верить мне – он говорил серьезно.

– Эрни... боюсь, мне нечем тебе помочь.

– То есть?

– А что мне писать начальству? Что пришел Эрни Уолгрин, посмотрел мне в глаза – что ты сейчас как раз и делаешь – и я, неизвестно почему, вдруг понял, что положение и впрямь аховое? Так сказать, почуял нутром?

– Можешь что-нибудь посоветовать? Денег у меня не так мало.

– Так действуй.

– И каким образом?

– После того, как у нас из-за спины подстрелили Кеннеди, нас основательно перетряхнули, Эрни. Шума особого не было – но трясли будь здоров.

– Я знаю. Имел к этому некоторое отношение.

Брови хозяина кабинета удивленно метнулись вверх.