Химия Ее Величества - Ирина Владимировна Дегтярева Страница 2

в отличие от его прежнего кабинета, заваленного кипами газет и книг, теперь на его письменном столе и в кабинете царил образцовый порядок. Справа от его руки на столешнице лежала пара отточенных карандашей, и, когда бы Олег ни заходил к начальству, карандаши располагались строго параллельно, сантиметрах в четырех друг от друга. То ли шеф ими вовсе не пользовался, то ли от большой нервной нагрузки то и дело подправлял их, чтобы не отвлекали своим несоответствием порядку.

Именно Плотников решил, что Ермилов будет начальником отдела, хотя хватало более опытных кандидатур и желающих. Нынешний заместитель Ермилова, Вадим Григорьев, до сих пор дулся и по привычке не скрывать того, что думает, в отношениях с Олегом откровенно ворчал: «На этом месте должен был быть я». Олег тоже отшучивался фразой из фильма: «Напьешься — будешь». Так их препирания и заканчивались.

Если генерал Плотников велел начальнику отдела лично разобраться, то, очевидно, придавал большое значение этой мутной справке.

Ермилов многократно убеждался в особом чутье кадровых фээсбэшников, особенно Плотникова, — в их умении из пустячной зацепки, случайно кем-то сказанных слов, из ничтожных деталей вытянуть перспективное дело. И хотя сам уже давно работал в госбезопасности, считал, что ему этого чутья катастрофически не хватает.

Его мнительность и порой неуверенность в себе тем не менее не мешали ему в работе. Но в том, что касалось знания уголовного кодекса и ведения допросов, он до сих пор чувствовал себя все же гораздо комфортнее.

Вот и сейчас, слушая препирательства Миронова и Евкоева, Олег мысленно набросал планчик, как бы он сам работал с этим типом — ровесником своих сыновей. «Планчик»-то составил, только в нем не значился сам Евкоев.

В «Лефортово» хватало коллег Рашида по ИГ, которых Ермилов и стал бы раскручивать, пытаясь нащупать точки их соприкосновения с Евкоевым там, в Сирии, в учебных лагерях «Исламского государства». А то, что Рашид наверняка с кем-то из уже задержанных пересекался на Ближнем Востоке, у Олега сомнений не возникало.

Парни из бывших республик СССР, с Северного Кавказа, из Татарстана, да и многих вовсе немусульманских городов России, попадали в одни и те же учебные лагеря псевдохалифата, их там распределяли по так называемым «домам» в зависимости от национальности и особенностей подготовки.

Если учесть, что Евкоев из Владикавказа, то с большой долей вероятности он повоевал в составе «Джамаат Имарат Кавказ». Боевиков обкатывали в Сирии в реальных боевых действиях, прежде чем заслать в Россию, Узбекистан, Таджикистан, Казахстан для подпольной террористической деятельности.

Из-за специфики работы военной контрразведки Олег сталкивался с проблемами ИГ и терроризма опосредованно — каналы поставок оружия боевикам, кража оружия, пластита и электродетонаторов с военных складов, попытки новоиспеченных игиловцев пробраться на объекты Минобороны с целью диверсии — вот область приложения энергии его отдела.

Оружие и взрывчатые вещества в магазине не купишь, только на нелегальном рынке — у «черных копателей» и у нечистых на руку военных, приторговывающих со своих складов. Для потенциальных террористов автоматы, пистолеты, гранаты, пластит и электродетонаторы — это орудие производства. Производства ужаса, паники и смятения среди мирных граждан…

Они не столько людей взрывают, сколько политическую ситуацию в стране раскачивают. Что это за государство, которое не может предотвратить и защитить? Вот на эту же мельницу льют воду агитаторы-провокаторы, внедренные в печатные и телевизионные СМИ. Если на руку террористам использовать для связи программное обеспечение «Телеграмм», «Ватсап», «Имо», значит, тут же на телевидении, по радио и в газетах поднимается волна активного манипулирования сознанием, борьба за мнимую возможность конфиденциально и свободно общаться. Пользуются тем, что сотрудники госбезопасности не станут раскрывать секретов оперативных разработок и материалов дел по десяткам террористов, задержанных и уже отбывающих срок, которые беспрепятственно контактировали со своими хозяевами и координаторами в Сирии, в Турции и других странах, с помощью «Телеграмм» и кодированных сообщений по «Скайпу» получали детальные инструкции, вплоть до схем самодельных взрывных устройств. Что же, возможно, конфиденциальность важнее человеческих жизней…

Олег, глядя на Евкоева, вот уже второй день своего безучастного участия в допросах пытался понять, что испытывает по отношению к этому человеку.

Когда Ермилов только начинал работать следователем, он считал, что подследственный — это враг и призвание следователя с ним бороться. Но в действительности борьба становилась приглушенной, словно раскаты отдаленного грома, уходила на задний план, подсознательный уровень, никак не связанный с взаимоотношениями и общением с подследственным. Допросы порой превращались в милую болтовню о том о сем, внезапно оборачивающуюся реальным сроком для собеседника Олега. Вроде посидели, пошутили, посмеялись, один поехал домой на заслуженный отдых, а другой, после суда, — в места не столь отдаленные. Поэтому Ермилова побаивались среди той части населения, что промышляла бандитизмом и мошенничеством, про него ходили слухи — к этому следователю лучше не попадать. Вежливый до дрожи, тихий, культурный, а сроки его подопечные получают самые большие, даже тогда, когда, казалось, можно отделаться условным и штрафом.

Вот и теперь Олег невольно пытался примерить к Евкоеву свою подзабытую методику как к обычному подследственному. Но как ни старался выискать в себе хоть крупицу симпатии, от которой можно было бы отталкиваться в построении линии поведения с Рашидом, так и не нашел.

Евкоев производил впечатление пришельца с другой планеты.

Когда Евкоева увели, Миронов отер круглое лицо клетчатым носовым платком и красноречиво развел руками.

— Кофейку? — он нажал кнопку на электрочайнике, стоящем на столике у окна.

Олегу не хотелось пить быстрорастворимую бурду, но он не стал обижать приунывшего Миронова.

Недавно Ермилов открыл для себя забегаловку-пельменную, где варили пельмени в точности, как в его советской юности, и всей душой и желудком рвался сейчас туда, однако продолжая сидеть на жестком стуле в допросной, разглядывая руки Антона Миронова. Следователь сосредоточенно насыпал в чашки гранулы кофе и сахар. У него на кистях рук отпечатались характерные светло-бежевые округлые следы одуванчика.

Ермилов представил себе следователя пропалывающим на даче грядки, облаченным в перчатки и фартук жены и еле сдержал улыбку.

— Антон Андреич, — Олег отпил обжигающий кофе с привкусом цикория, — мне сказали, что вы ведете несколько аналогичных дел. Вы не пытались поспрашивать других ваших подследственных о Евкоеве?

— В каком смысле? Они из разных групп и никак не связаны.

У Миронова покраснели лоб