Питер Джеймс - Убийственно жив Страница 20

Пахнет. Все равно пахнет. Сэнди любила карри. Курица «корма» — любимое блюдо.

На экране пошла запись первой встречи с Бишопом. Грейс, подавшись вперед, рассматривал темноволосого мужчину в коричневой, сшитой на заказ куртке со сверкавшими серебряными пуговицами, в двухцветных, коричневых с белым, туфлях для гольфа.

— Эти туфли похожи на устриц, — заметил Брэнсон, сидевший рядом с ним. — Знаешь, как в гангстерских фильмах тридцатых годов? Видел когда-нибудь «Некоторые любят погорячее»? — Голос вялый, без обычного энтузиазма, но, похоже, он делает сверхчеловеческие усилия, чтоб немного взбодриться.

Грейс понял, что для друга настал тяжелый момент — начало вечера. В такой час он обычно укладывает своих детей в постель.

— С Мэрилин Монро?

— Угу, а еще с Тони Кертисом, Джеком Леммоном, Джорджем Рафтом. Блестящая сцена, где ввозят торт, а оттуда вылезает мужик с автоматом, косит всех наповал, а Джордж Рафт говорит: «Что-то там в этом торте пришлось ему не по вкусу!»

— Современный вариант троянского коня, — заметил Грейс.

— Хочешь сказать, будто это ремейк? — озадаченно спросил Брэнсон. — «Троянский конь»? Не помню.

Грейс тряхнул головой:

— Это не фильм, Гленн, а то, что греки сделали в Трое.

— А что они там сделали?

Грейс с упреком уставился на друга:

— Ты все свои знания получил из кино? Историю никогда не учил?

Брэнсон воинственно пожал плечами:

— Еще как!

Грейс замедлил запись. Гленн Брэнсон на экране спросил, когда Бишоп в последний раз видел свою жену. Грейс остановил кадр.

— Теперь сосредоточься, пожалуйста, на его глазах. Сосчитай, сколько раз он моргнул. Сосчитай, сколько раз он моргает в минуту. У тебя на наручных часах есть секундная стрелка, как на контрольной панели в НАСА?

Брэнсон взглянул на свои часы, озадаченный вопросом. Это был потрясающий большой хронометр с таким количеством циферблатов и кнопок, что Грейс иногда гадал, имеет ли приятель понятие о назначении хотя бы половины из них.

— Где-то тут есть, — пробормотал он.

— Хорошо, так начинай считать.

Гленн немного повозился с часами. Потом на экране в комнату вошел Рой Грейс и начал расспрашивать Бишопа:

«— Где вы сегодня ночевали, мистер Бишоп?

— В своей лондонской квартире.

— Это может кто-нибудь подтвердить?»

— Двадцать четыре! — объявил Гленн Брэнсон, переводя глаза с монитора на часы и обратно.

— Точно?

— Да.

— Хорошо. Считай дальше.

Грейс на экране спросил:

«— Во сколько вы нынче утром пили чай в клубе?

— В девять с небольшим.

— Ехали сюда в машине из Лондона?

— Да.

— В котором часу выехали?

— Около половины шестого».

— Снова двадцать четыре!

Грейс остановил запись.

— Интересно.

— Что именно? — уточнил Брэнсон.

— Это эксперимент. Я вычитал однажды в журнале по психологии, на который подписываюсь, что, по данным, полученным в одной университетской лаборатории, кажется в Эдинбурге, люди, говоря правду, чаще моргают, чем когда лгут.

— Да?

— Когда говорят правду, моргают 23,6 раза в минуту, а когда врут — 18,5. Фактически установлено, что лжецы сидят очень спокойно — им приходится напряженнее думать, чем тем, кто говорит правду, — а когда мы напряженно думаем, то замираем.

Грейс снова пустил картинку.

Брайан Бишоп вскочил, замахал руками.

— Все время двадцать четыре, — сообщил Брэнсон.

— И все время в движении, — добавил Грейс. — Похоже, говорит правду.

Впрочем, ему отлично известно, что это лишь косвенный признак. Он уже ошибся однажды, истолковывая телодвижения, и был жестоко наказан.

26

Пресса называет август мертвым сезоном. Когда парламент на летних каникулах, а полмира в отпусках, новостей практически нет. Газеты нередко раздувают мелочи, которые в другое время вообще не попали бы на их страницы, и страстно жаждут серьезного преступления — чем страшней и ужасней, тем лучше. Только преступники не берут отпусков и не придерживаются общепринятого рабочего графика.

Не считая меня самого, пожаловался Грейс самому себе.

Последний полноценный отпуск был у него девять с лишним лет назад, когда они с Сэнди летали в Испанию, жили под Малагой в снятой квартире. Квартирка была тесная, из окон открывался вид не на море, как обещалось в объявлении, а на многоярусную автостоянку. И почти неделю шел дождь.

В отличие от нынешнего августа, когда Брайтон захлестывают волны жары и приехало больше обычного отдыхающих и туристов. Пляжи, бары и кафе битком набиты. В Брайтоне и Хоуве сто тысяч стоячих питейных заведений, и, по расчетам Грейса, каждое место там в данный момент занято. Рай для уличных преступников. Скорее «живой» сезон, чем мертвый.

Понятно, что в отсутствие новостей расследование такого убийства, как то, что сейчас у него на руках, станет объектом особенно пристального внимания газетчиков. Богатая женщина найдена мертвой в роскошном доме после, возможно, извращенного секса, притом что ее муж — преуспевающий бизнесмен с привлекательной внешностью… Потрясающий козырь для любого редактора, выискивающего материал, чтоб заполнить колонки!

Для начала надо разработать план крайне осторожного общения с представителями средств массовой информации, а потом, как всегда, постараться, чтоб они помогали, а не мешали следствию. Завтра утром предстоит очередная пресс-конференция. А перед ней два инструктажа со следственной бригадой.

Тем не менее, несмотря ни на что, надо улучить момент и слетать в Мюнхен. Надо.

Абсолютно необходимо.

В голове вертятся мысли о Сэнди. В пивном ресторане… С любовником? Потеряла память? Или все же друзья обознались? Услышав сообщение от кого-то другого, он, возможно, и отмахнулся бы. Но Дик Поуп отличный детектив, внимательный, с прекрасной памятью на лица.

За несколько минут до половины седьмого Грейс в сопровождении Гленна Брэнсона вышел из комнаты наблюдения, оба налили себе по чашке кофе из автомата в крошечной кухонной секции, потом пошли по коридору к оперативному штабу, устроенному Тони Кейсом для следственной бригады в отделе технической поддержки. Прошли мимо большой красной доски с надписью «Операция „Лиссабон“», где висела фотография мужчины, похожего на китайца с жидкой бородкой, окруженная снимками разнообразных камней под высокими утесами в необычайно красивом здешнем местечке Бичи-Хэд. Каждый камень обведен красным кружком.

Бичи-Хэд — прекрасный и трагический меловой мыс — приобрел в Англии нехорошую репутацию самого популярного места самоубийств. Предоставляя безграничные возможности для прыжков, он мрачно манит нырнуть в бездну глубиной 570 футов на английском берегу Ла-Манша. Перечень тех, кто шагнул, нырнул, скатился, съехал с поросшего травой откоса в автомобиле и остался в живых, невелик.

Несчастного неопознанного мужчину с фотографии на доске нашли мертвым в мае. Сначала приняли за очередного прыгуна, пока вскрытие не показало, что ему наверняка помогли, учитывая тот факт, что он умер существенно раньше падения. Следствие продолжается, однако надежд остается все меньше — любая более или менее верная ниточка обрывается.

Компьютер полиции Суссекса произвольно выбирает название для каждого серьезного происшествия. Если эти названия хоть как-нибудь соотносятся с делом, то чисто случайно. И очень редко.

В отличие от остальных подразделений в Суссекс-Хаус и других полицейских управлениях графства на столах отдела технической поддержки не было ничего личного: ни семейных фотографий, ни снимков футболистов, ни записных книжек с памятками, ни комиксов. Все, кроме мебели и оргтехники, нацелено исключительно на расследование. Не слышится задиристых шуток — сплошная и полная сосредоточенность, треск телефонов, стук клавиатуры, шорох бумаги, вылезающей из лазерных принтеров, и временами напряженная тишина.

Проходя по комнате, Грейс со смешанными чувствами разглядывал свою команду. С радостью видел знакомые лица. Сержант Белла Мой, симпатичная женщина, выглядит, благодаря крашенным хной волосам, на тридцать пять, перед ней, как обычно, открытая коробка леденцов «Молтиз», к которым она пристрастилась. Ник Николл, коротко стриженный, длинный как жердь, в рубашке без ворота и с короткими рукавами, с бледным одутловатым лицом, утомленный отец шестимесячного младенца. Координатор Сьюзен Грэдли — молодая пухлая женщина с длинными темными волосами, необычайно трудолюбивая и способная. Старослужащий Норман Поттинг, за которым необходимо присматривать.

Сержанту Поттингу пятьдесят три. Под старательно зачесанными на лысину прядями узкая каучуковая физиономия, испещренная лопнувшими сосудами, выпяченные губы, прокуренные зубы. Мятый желтовато-коричневый полотняный костюм, поношенная желтая рубашка с короткими рукавами, в которой он, видно, почти постоянно обедает. Сейчас Поттинг выглядел гораздо лучше из-за приобретенного где-то необычайно красивого, глубокого загара. Грейс вынужден был это признать. Из-за полной политической некорректности служащие в полиции женщины считают его наглым грубияном. Им частенько затыкают дыры, посылая в подмогу подразделениям, отчаянно нуждающимся в живой силе.