Камилла Гребе - На льду Страница 21

Он повернулся ко мне. Взгляд у него был абсолютно пустой, без эмоций. Как будто он весь был только оболочкой без души внутри.

– Разве ты не моя, Эмма?

Он подошел ко мне. Мы стояли друг напротив друга в темной комнате. В отдалении слышны были сирены. Йеспер прижал меня к себе в неуклюжих, без тени нежности, объятьях. Показывает мне, что я его собственность, подумала я тогда. Здесь нет никакой любви, только жажда власти.

– Прости меня, – прошептал он мне на ухо. – Ты права. Так больше не может продолжаться.

Он ослабил объятья и начал что-то искать в кармане.

– Я люблю тебя, Эмма. Что бы ни случилось, не забывай, что я тебя люблю. Обещаешь?

Мне стало не по себе.

– Что может случиться?

Он проигнорировал мой вопрос.

– Я хочу подарить тебе вот это.

Йеспер протянул руку, и я увидела в ней что-то блестящее. Я осторожно обхватила пальцами маленький холодный предмет. Это было кольцо.

Я подношу его к свету. Тонкое кольцо из белого золота с крупным бриллиантом безупречной огранки. Он сверкает и переливается на свету.

Тошнота подступает к горлу. Я опускаюсь на кровать. Комната кажется пустой и безжизненной без картины на стене. Голова кружится, перед глазами все расплывается. Окна превращаются в длинные узкие щели. Потолок наклоняется.

Сигге чует, что со мной не все в порядке. Он подходит ко мне и трется своим пушистым тельцем о мои ноги. Я пытаюсь опустить голову на колени, но грудь такая болезненная, что я тут же выпрямляюсь.

И тут до меня доходит.

Это как подняться на высокую гору посреди темного леса, в котором блуждал несколько дней без надежды выбраться. Внезапно перед тобой открывается пейзаж, залитый солнцем, и ты понимаешь, где ты. Осознание – как удар в живот, от которого перехватывает дыхание.

Дрожащими от страха руками я беру мобильный и открываю календарь. Начинаю считать дни. Пересчитываю два раза. Потом еще раз. И все равно не могу поверить в жестокую реальность.

Но объяснение может быть только одно.

Я беременна.

Ханне

Собрание начинает Манфред, полный краснощёкий полицейский. Он поднимается со стула, подходит к доске и сдвигает старомодные очки в роговой оправе на кончик носа. За столом сидят руководитель команды предварительного следствия молодой прокурор Бьёрн Ханссон и начальник Государственного следственного комитета Грегер Сэвстам. Смуглая женщина по фамилии Санчес тоже здесь, как и Петер, сидящий сзади меня. Я благодарна ему за то, что он сел позади. Так мне не придется прятать глаза все собрание.

Я аккуратно записала в блокнот имена всех присутствующих, их должности и добавила характерные черты. На всякий случай. Проблемы у меня пока в основном с именами. Я согласилась консультировать их с условием, что меня не будут много нагружать. Может, глупо было соглашаться, учитывая мое состояние, но я убедила себя, что все получится. Я пока ещё сохраняю ясность мысли. Что меня беспокоит больше всего, так это то, что какие-то вещи выпадают из памяти. Например, имена премьер-министра и короля (именно их врач спрашивал у меня во время последнего осмотра).

Я обычно представляю память как полотно. И мое полотно местами дырявое. Как будто кто-то взял горящий окурок и наугад потыкал им в ткань. И со временем этих дырок станет больше. Пока ещё мне удается скрыть свою забывчивость от окружающих, но скоро болезнь пожрёт все полотнище, оставив только тонкие рваные нитки, которые уже нельзя будет связать воедино.

Что от меня тогда останется? Люди состоят из опыта, мыслей, воспоминаний. Если они исчезнут, что останется от человека? Станет ли он другим? Или вообще потеряет человеческий облик? Манфред Ульссон откашливается и начинает:

– Мы хотели пройтись по новым фактам, обнаруженным в ходе расследования. Мы опросили девять коллег Йеспера, пятерых его друзей, его родителей и двух бывших девушек. Никто из них с ним не связывался после пятницы. Никто не знает, куда он собирался поехать в отпуск и где он сейчас находится. Также у нас сложился портрет Йеспера Орре. Это амбициозный энергичный мужчина, трудоголик, у которого, помимо работы, спорта и женщин, интересов почти нет. В прессе писали, что Орре вращается в криминальных кругах, но мы не смогли это подтвердить. У него есть дальний знакомый, осужденный за торговлю наркотиками, но это все, что мы смогли разузнать. Опрос соседей не дал никаких результатов. Никто в тот вечер не видел ничего примечательного. От общественности тоже никакой полезной информации не поступило, несмотря на то, что мы обнародовали информацию об его исчезновении. Мы прочитали его почту и эсэмэс в телефоне и не нашли никаких зацепок, но это ничего не значит. У него мог быть и личный мобильный, так что мы продолжаем этим заниматься. Со вчерашнего дня Йеспер в розыске. Все пограничные посты проинформированы. Страну он не покидал. С карточек денег тоже не снимал – мы бы об этом узнали. Вот и все, что нам известно на сегодняшний день. К сожалению, это немного.

Криминалисты дали нам информацию о мачете, найденном в доме Орре. Это панга – вариант холодного оружия родом из Восточной Африки. Лезвие у него шире, а острие тупее, чем у обычного мачете.

Манфред прикрепляет фотографию оружия на доску, тычет в рукоятку и сообщает:

– Ручка выточена из черного дерева. Специалисты считают, что оружие старинное и уникальное. Такие можно встретить только на специальных аукционах. На рукоятке никаких отпечатков, что говорит о том, что убийца вытер его после преступления. Но на лезвии найдены отпечатки Йеспера Орре.

Последние слова заставили Санчес присвистнуть:

– Он наш!

– Нет. Мы только можем доказать, что он трогал мачете, не больше. Криминалисты сейчас сравнивают травмы, полученные жертвой, с травмами Мигеля Кальдерона в деле десятилетней давности. Завтра или крайний срок послезавтра у нас будет отчет. Кровь в прихожей принадлежит жертве. Моча мужская. Пока еще нет результатов экспертизы на ДНК, но специалисты над этим работают. Как вы знаете, ДНК сложнее выделить из мочи, чем из крови и тканей.

– Итак, моча мужская. Что это нам говорит? – интересуется Санчес.

– Что мужчина помочился в прихожей, – отвечает Манфред.

Раздается хихиканье.

– Это я поняла, не дура. Но зачем?

– Это нам предстоит выяснить.

– Была ли моча на месте преступления в деле Кальдерона? – спрашиваю я.

Манфред качает головой:

– Нет. Я разговаривал с криминалистами, которые прочесали каждый сантиметр дома Йеспера. Они не нашли ничего примечательного, помимо корзины с использованным женским бельем в шкафу рядом со стиральной машиной в подвале. В ходе допроса Ани Стаф мы узнали, что Орре собирал использованное белье своих подружек. Это его возбуждало.

Снова смех в комнате, который затих, стоило начальнику обернуться и грозно посмотреть на подчиненных.

– Они нашли еще кое-что, – продолжает Манфред. – Окровавленные трусики под кроватью Йеспера Орре на втором этаже.

– Критические дни? – предполагает Санчес. Манфред качает головой.

– Пятна застарелые, и, судя по их расположению, трусы использовались для того, чтобы остановить кровь. Например, на руке. Мы пока не знаем, полезна ли эта находка для следствия, но это единственное, что представляло интерес в доме подозреваемого.

Манфред листает блокнот и добавляет:

– Еще одно. Петер говорил со страховой компанией, которая расследует пожар в гараже Орре. Они считают, что это поджог. На месте пожара нашли следы бензина. Этим занимается местная полиция. Подозреваемых у них нет, но страховщики намекнули, что готовы поспорить, что это дело рук самого Орре.

– Как его финансовое положение? – спрашивает руководитель предварительного следствия на сконском диалекте.

– Отличное, – говорит Петер за моей спиной.

Я не оборачиваюсь, снова думаю, что мне не стоило приходить сюда. Но я вообразила, что достаточно сильна, чтобы выдержать несколько собраний с мужчиной, который разрушил мою жизнь десять лет назад. Я не могу отказаться от работы, которую обожаю, только из страха встречи с ним. Пусть не воображает, что он что-то для меня значит. Я должна думать не о прошлом, а о будущем, потому что у меня мало времени.

– Его официальный годовой доход больше четырех миллионов крон. Помимо этого, он владеет акциями стоимостью три миллиона крон, и долгов за ним не числится.

Грегер Сэвстам ерзает на стуле:

– Как такой человек, как Йеспер Орре, мог вот так просто исчезнуть?

Манфред прокашливается:

– Вся полиция ищет его.

– У меня плохое предчувствие, – продолжает Грегер Сэвстам. Он поднимается и засовывает руки в карманы мятых костюмных брюк. – Мы ничего о нем не знаем. Старинное мачете с рукояткой из черного дерева и окровавленные трусы не помогут решить эту загадку. Прошло уже три дня. Журналисты уже оборвали нам все телефоны. Личность жертвы не установлена. И местонахождение Йеспера Орре нам неизвестно. Мне даже стыдно, что мы собрали так мало информации. Как я теперь покажусь на глаза начальству?