Алексей Кондратенко - Катрина: Число начала Страница 21

– Мне нужны ножницы или плоскогубцы, – сказала она, снимая свой плащ. – Есть что-нибудь из этого?

– Да, сейчас.

Я взял стул и вышел с ним в коридор. Забрался на стул возле входа в кухню и открыл дверцы антресоли. Внутри было пыльно и темно. Осторожно нащупал коробку с инструментами и отрыл среди разного хлама старый пинцет, который давным-давно использовал для того, чтобы подпаять плату в магнитофоне. Я спустился и зашел в кухню, где возле стола, на котором поблескивал ее плащ, в голубоватом свете окна стояла девушка.

Теперь плащ не скрывал строгой черной блузки без рукавов и с рядом металлических пуговиц, тянущимся от плеча к узкой талии. В одном из ее открытых белых изящных плечиков неприятно темнела черная кровоточащая рана. Я промыл пинцет под водой из крана и вложил его в руку девушки, которую она протянула мне.

– Ты собираешься достать пулю? – уточнил я.

Она взглянула на меня, оторвав глаза от своего плеча.

– Да, – напряженно ответила она.

– Нужно продезинфицировать рану и инструмент.

– Что? – она с сомнением посмотрела на меня. – Мне это не нужно.

– Давай я достану пулю.

– Нет.

– Ты это будешь делать левой рукой. Тебе, наверное, будет неудобно. А у меня отец хирург. Возможно, хоть что-то да умею.

Брюнетка какое-то время молча смотрела на меня, потом протянула мне пинцет.

– Я постараюсь не больно, – сказал я, без особой уверенности принимая пинцет.

– Мне все равно. Просто достань эту чертову пулю.

– Хорошо, – я приободряюще улыбнулся, – нужно развернуться к свету.

Она прокрутилась на одном месте, переступив с ноги на ногу.

– И еще… – напряженно присмотревшись к ране, сказал я, – подойди поближе к окну.

Она сделала шаг. Я стал близко напротив нее, так, чтобы моя тень не падала на нее.

Чувствуя груз ответственности, нерешительно вздохнул и насторожено заглянул ей в глаза.

– Готова? – спросил, сам не готовый к тому, что собираюсь сделать.

Девушка коротко кивнула.

Левой рукой я взял ее за плечо, а правую, в которой был пинцет, поднес к ране, и только сейчас понял, какое нелегкое дело добровольно взял на себя. Разглядев получше взрытые приподнятые края кожи, обрамляющие окровавленные рваные ткани внутри раны, я понял, что зря вызвался помогать.

Спустя секунду я тихо спросил, чтобы занять не только ее мысли, но и свои:

– Как тебя зовут?

Она странно посмотрела на меня долгим неодобрительным взглядом, отчего я начинал понимать, что задал совсем неуместный, а потому и нелепый, вопрос.

– Пулю не забудь достать, – напомнила она.

– Ладно, – я мог бы и раньше догадаться, что на этот вопрос она уж точно не ответит.

Когда кончики пинцета почти оказались в ее чернеющей ране, она вдруг сказала:

– Я Катрина.

Чуть не вздрогнув, я поднял к ней удивленные глаза и слегка улыбнулся в ответ. Это было красивое занятное имя, подходившее киллеру. Ее жест доверия немного облегчил мне работу. После ее ответа мои натянутые как тугая пружина нервы немного расслабились.

Гнев Катрины ослаб, и теперь у меня появилась бледная искорка надежды. Сосредоточившись и низко склонившись к ее плечу, я медленно и осторожно погрузил пинцет в порванную пулей плоть, отчего у меня свело живот, а силы моментально покинули мои руки. Сразу же из раны сильнее засочилась кровь. Катрина закрыла глаза и схватилась левой рукой за столешницу стола. С ужасом я начинал понимать, что пуля сидит глубже, чем я себе представлял. А уж ухватить ее оказалось еще сложнее. Пуля все время выскальзывала. Все отчетливее становились и сомнения: а пулю ли я пытаюсь ухватить? Я разжал пинцет и крепко захватил им пулю, хотя не был точно уверен в том, что это пуля. Потянул к себе, но пинцет вдруг соскочил, и из раны хлынула кровь.

Катрина издала двугласный животный рык. Я со страхом посмотрел на нее. Она часто задышала, закинула голову. С сожалением понимая, что бросить уже ничего нельзя, я обреченно продолжил. Снова ухватил пинцетом пулю, сжал посильнее и, решив, что нужно ее не тянуть, а резко достать, дернул пинцет на себя. Пинцет вышел неровно, задев рану изнутри, и Катрина вновь издала пугающий рык, оттолкнула меня двумя руками к окну. Ребра сдавили легкие, а потом я налетел на бетонный подоконник. Больно ударившись о него спиной, обмякший, я сполз в темноту пола. Пинцет с окровавленной пулей выпали из руки. Девушка спешно отвернулась от меня.

– Прости, что так больно, – прокашлявшись, виновато и совершенно честно сказал я Катрине, зажимающей потревоженную рану рукой.

Я осторожно поднялся, чувствуя, как туго разгибаются позвонки и насторожено замер, глядя на безмолвно застывшую фигуру наемницы. Некоторое время я пытался понять, почему она больше не произносит ни звука, почему не шевелится, потом испугался, что случайно сделал что-то не так.

– Катрина?

Она не отозвалась, и ни один напряженный мускул ее тела не дрогнул. Подобно статуе горгульи она хранила пугающую бездвижность. Ее поза была страшна и причины происходящего повергли мою душу в трепет.

– Катрина? – сдавлено повторил я, неосознанно начав делать шаги в ее сторону.

Вдруг я задел сонную артерию? Она бы уже умерла. Вдруг она сейчас умирает? Или может она невероятно зла и лучше ее не беспокоить?

Моя рука несмело легла на ее здоровое плечо, девушка не повернулась, и я обошел Катрину вокруг, остановившись перед ее опущенным лицом.

Она открыла и подняла на меня глаза. Я задохнулся, подавившись вскриком, который застрял в горле, не успев вырваться наружу. Прежде чем смог все осознать или поверить, я мгновенно отскочил от нее назад, словно от острого лезвия.

Роговицы ее некогда синих глаз сейчас ужасали раскаленным желтым сиянием, обрамленным черными кольцами, а зрачки сжались в точки. Этот взгляд мерцал в темноте, опалял душу и резал сердце. Она сделала шаг в мою сторону.

– Не подходи! – выдавил я.

– Марк, успокойся! Я тебя не трону, – медленно и спокойно проговорила Катрина. Она остановилась, видя, что я продолжаю пятиться от нее. Ее глаза в следующее мгновение погасли и приобрели прежний, человеческий цвет. – Не трону, доколе не будешь вытаскивать из меня зверя, – предостерегла она.

– Кто ты такая? – требовательно повысил голос я.

– Тебе не нужно этого знать. Ты этого не поймешь и не захочешь верить. Если всё пройдет гладко, ты вернешься к прежней жизни, и больше не вспомнишь о сегодняшней ночи, – Катрина сделала еще один шаг в мою сторону. – Поэтому я не стану тратить слова, а ты должен просто успокоиться, – она подошла совсем близко, и теперь ее неоднозначный взгляд пленил мой взгляд, который я тщетно пытался отвести. Катрина почти прижалась ко мне, когда вдруг развернулась и шагнула к окну. Опустилась на колено и взяла с пола окровавленную пулю. Подняла ее на уровень глаз и внимательно рассмотрела, потом выпрямилась и вышвырнула пулю в раковину. – На твоем месте, я бы за собственную шкуру серьезно опасалась, а не задавалась вопросом, кто в чьей.

Пытаться осознать всё произошедшее было выше моих сил. Мое сознание все силилось строить догадки и искать объяснения, хотя ответы мне никто не собирался давать. На меня наваливалась опустошающее ощущение безысходности.

Катрина вышла из кухни. С ее уходом мне стало немного легче, и я наконец пошевелился и устало привалился к стене. Нужно избавиться от страха, преследовавшего меня еще с борьбы за собственную жизнь со Стромниловым, и взорвавшегося во мне минуту назад, последовательно переварить все, что сегодня произошло и попытаться справиться с этим.

Разумеется, первым способом моего разума стала попытка игнорировать некоторые не укладывающиеся в голове факты и найти компромисс.

– Почему бы не постараться объяснить этим людям, что я не знаю ни о каком числе? – громко спросил я, чтобы ей было слышно.

Какое-то время Катрина молчала.

– Для начала попытайся это объяснить мне, – послышался ее голос из спальни. – Где ты хранишь чистые полотенца?

– В шкафу в спальне, на правой верхней полке, – пробормотал себе под нос я, обдумывая последовательность дальнейших вопросов.

– Но здесь нет никакого шкафа.

Я с трудом вспомнил, что сейчас нахожусь в своей квартире, а не в Марининой.

– Ах да, в шкафчике в ванной.

Вымыв руку от крови, девушка вошла в кухню, вытирая мокрые после дождя волосы полотенцем. Мне бы тоже не мешало подсушить волосы и одеться в сухие вещи. Катрина села на стул, поставив его боком к столу и оперевшись спиной, положила ногу на ногу. Промокнула рану полотенцем, аккуратно свернула его и положила на стол рядом с собой. Она посмотрела на меня со странным, не предвещающим ничего хорошего холодным интересом в глазах. Долго молчала.

– Кто ты? – тихо спросил я, словно выдавливая слова. – Наемный убийца? Одержимая дьяволом? Наемница, одержимая дьяволом? Ты на каких-то препаратах? Или что?